Первые числа декабря 1952 года в Лондоне выдались типично британскими: город накрыло холодным туманом. «Ну что ж», — сказали себе лондонцы. А может, и того не сказали, им к подобным погодам было не привыкать.
Жилища и казенные учреждения тогда топили углем, и по причине промозглости его стало уходить больше обычного. Времена послевоенные, лучшее топливо продавали за границу, чтобы влить деньги в национальную экономику. Так что британцам оставался, как правило, уголь похуже, с высоким содержанием серы. Соответственно, концентрация диоксида серы в воздухе ощутимо поднялась. Свою лепту в загрязнение атмосферы исправно вносили и электростанции, тоже работавшие на угле, а их в Большом Лондоне водилось немало.
А еще выхлопы автомобилей и общественного транспорта. Одно к одному: трамваи совсем недавно заменили автобусами с дизельными двигателями. Промышленность и прочие городские предприятия тоже вкладывались в порчу атмосферы. И ветра доставляли через Ла-Манш загрязнения из индустриальных районов европейские соседей.
И надо же было так совпасть, что 4 декабря Лондон оказался под влиянием антициклона. Произошла так называемая температурная инверсия: холодный воздух заперло «крышкой» теплого. Нижний слой представлял собой туман, который смешался с дымом из множества каминов, автомобильными выхлопами, выбросами предприятий и прочей упомянутой выше дрянью. В результате образовался смог желто-черного цвета, который плотно накрыл британскую столицу.
За свой отвратительный колер он получил прозванье «peasouper» — «гороховый суп». В силу погоды ветра не было, некому было разогнать эту ядовитую жуть, и отправляющие вещества прочно висели над мостовыми, домами, садиками…
Лондон к тому времени навидался туманов изрядно. Смог же британцы, жители городов, целиком завиcевших от угля, считали злом, но неизбежным, платой за рабочие места, тепло и удобство в домах. Некоторые и вовсе воспринимали загрязнение воздуха как наглядную примету процветания национальной промышленности. Да и пылающим камином — символом домашнего уюта — мало кто готов был пожертвовать ради какой-то там малопонятной экологии.
Но этот смог выдался всем смогам смог: куда более плотный, стоял подозрительно долго. Он был настолько густым, что солнце сквозь него казалось бледным пятнышком, нельзя было разглядеть собственных ног, глаза слезились, легкие горели.
Стало невозможно передвигаться по городу на машинах. Общественный транспорт не работал (кроме метро), даже «скорые» не выезжали, поэтому до больниц приходилось добираться самостоятельно. Смог легко просачивался в любые помещения, так что концерты и киносеансы пришлось отменить. Все равно сцену или экран не было видно — таким плотным было дурное марево.
Продлилась эта жуть с 5 по 9 декабря. Ей даже дали имя, с которым она вошла в историю, — Great Smog, Великий смог. Надо сказать, что лондонцы в массе своей переносили напасть спокойно, не впадали в панику и не бегали по улицам с криками: «Мы все умрем!» Однако то, что они узнали, когда погода переменилась, смог рассеялся и наступила ясность, многих повергло в ужас.
То, что смертность в декабре была очень высокой, стало очевидным, однако власти не спешили внять призывам общественности разобраться с этим. Сначала они даже настаивали, что причиной всему — вспышка гриппа. Расследование было начато только через семь месяцев. Оно показало: Великий смог убил тысячи человек. Жертвы — главным образом, старики, дети, люди с заболеваниями дыхательных путей.
Что касается количества погибших, то сведения такие. 4 тысячи человек — это число сообщалось изначально. В феврале 1953 года парламентарий, подполковник Маркус Липтон, известный своей активностью и нравом задавать исполнительным властям неудобные вопросы о жизни в городе, сообщил Палате общин: по его сведениям, туман мог убить 6 тысяч человек. А 25 тысяч ушли на больничный. Современные исследования (например, 2016 года) называют еще большее число жертв — примерно 12 тысяч, вред был нанесен здоровью примерно 200 тысячам человек.
И вот тут лондонцы не сказали «Ну что ж...» и не пошли с британским флегматизмом жить дальше, как будто ничего не было. Они по-новому взглянули на охрану окружающей среды и загрязнение воздуха, который убивает в самом прямом смысле.
С 1952 года начались изменения в законодательстве, появились новые экологические стандарты. Были приняты Закон Лондонского Сити (1954) и главное — закон «О чистом воздухе» в 1956 году (в 1968-м появилась новая редакция), запретивший в нескольких районах страны жечь грязное топливо. Кроме того, домовладельцев поощряли рублем (то есть фунтом стерлингов), чтобы они заменили открытый огонь, работающий на угле, альтернативными газовыми плитами.
Закон «О чистом воздухе» совершил переворот в экологии не только Великобритании, но и всего мира. После его принятия некоторые страны последовали примеру британцев, пересмотрели взгляды на загрязнение окружающего мира и приняли у себя аналогичные нормативные акты.
Что касается британский угодий, то закон улучшил здоровье жителей, вернул в города животных и растения, почти исчезнувшие к 1950-м из городских районов, и остановил процесс копчения зданий. Однако качество воздуха в Лондоне — проблема, по-прежнему стоящая ребром. Проведенное несколько лет назад исследование показало: грязный воздух в британской столице каждый год убивает до 9500 жителей.
