Ярославна: княгиня, которая плачет

Знаменитый палач

В начале XIX века настоящим бестселлером в Российской империи стала книга, написанная лет за шестьсот до момента первой своей публикации. «Слово о полку Игореве» ворвалось в русскую культуру, будто летний ураган. Неизвестный нам древнерусский автор рассказывал историю неудачного похода группы русских князей против половцев. Дело было в 1185 году, рейд на южных соседей закончился плохо: князья потерпели поражение, а их лидер Игорь попал в плен. Половцы, правда, оказались довольно миролюбивы, так что и сам Игорь, и его сын вышли из воды сухими. Игорь обрёл союзников, а Владимир Игоревич — жену, каковой стала дочь половецкого хана Кончака.

В это время жена Игоря, та самая Ярославна, лирично рыдала на берегу Днепра, оплакивая мужа и сына, которых, видимо, считала погибшими. Эта сцена считается вершиной поэтического творчества неизвестного нам автора «Слова». В России XIX века она стала отдельным культурным феноменом, существовавшим независимо от произведения. Ярославна обрела статус великой лирической героини.

Сейчас Ярославна — неотъемлемая часть российской культуры. Она изображена на сотнях картин, к её образу взывают поэты, её окончательно обессмертила опера Бородина «Князь Игорь». Добавим, что есть ещё и посвящённый исключительно княгине балет «Ярославна» Бориса Тищенко.

Реальная Ярославна

Литературная Ярославна значительно перевешивает Ярославну историческую. В реальности это была самая обыкновенная княжеская жена, которая делала всё то, что и положено делать княжеской жене. Жизнь женщины в Средневековье — штука вообще очень скучная, и завязана она на домоседстве. Знатных женщин принято было держать взаперти. Сначала за это отвечали отцы, позже — мужья. Ярославна не водила в бой армии, не принимала важных политических решений, не выносила израненного мужа из осаждённой крепости, не ходила в походы, не выкупала родственников из плена, не науськивала сыновей на их папу, не вела переписки с великими современниками, и не факт, что вообще умела писать.

Короче говоря, наша героиня сидела дома и рожала детей. В браке с Игорем у неё было пятеро сыновей и одна дочь. История эта тоже довольно грустная. Четверо сыновей ввязались в крайне запутанный конфликт в Галицкой земле, учинили там кровавые репрессии и в конце концов заплатили за свои зверства сполна: в 1211 году галицкие бояре подняли бунт, захватили Игоревичей и всех их разом повесили.

Дожила ли до этого момента Ярославна? Мы не знаем даже этого. Нет точных данных о дате её смерти, да и о дате рождения сведения весьма противоречивые. Княгиня новгород-северская не совершила ничего такого, что запомнилось бы летописцам.

Ефросинья?

Важная деталь: в «Слове» княгиня новгород-северская названа исключительно по отчеству. Её имя было установлено только в XVIII веке, когда историки составляли для Екатерины II полный список древнерусских князей, которые когдалибо владели хоть чем-нибудь крупнее мельницы. В этом списке жена Игоря Святославича фигурирует как Ефросинья Ярославна. Вовсе не факт, что имя настоящее. Источник не очень надёжный. Он списан с «Истории» Татищева и повторяет все сделанные автором ошибки. Авторитетный филолог-медиевист Олег Творогов настаивал, что утверждать что-либо относительно имени Ярославны нельзя. И всё же имя Ефросинья закрепилось за княгиней и теперь уже принято называть её именно так.

Упоминание по отчеству достаточно важно. Это не просто дань практике того времени (жена Всеволода, брата Игоря, известна нам просто как Глебовна). Это ещё и важная отсылка.

Она указывает на то, что героиня «Слова» не просто какая-то женщина без роду и племени, а дочь великого отца. И в этом смысле отчество, конечно, куда важнее имени собственного.

Папой был Ярослав Осмомысл — выдающийся для своего времени князь-дипломат. Владел он галицкими землями, что автоматически делало его участником сложнейшей политической игры, в которой также были задействованы соседние княжества, половцы, венгерское королевство и немного поляки и Священная Римская империя. От местных князей, если князья эти хотели жить, требовалось не только умение поддерживать обороноспособность региона, но и высокие навыки в заключении и перезаключении союзов. Ярославу в этом смысле равных не было, и прозвище своё Осмомысл он заслужил за невероятный ум, ибо слово это означает «тот, у кого восемь умов». К концу жизни Ярослав Галицкий стал среди князей непререкаемым авторитетом и третейским судьёй. Современники, включая автора «Слова», им восторгались. «Высоко сидишь на своём златокованом престоле», — рассыпается в комплиментах безымянный поэт.

Что же касается Ярославны, литература умеет делать значимых героев даже из людей неприметных.