Ельцин против Верховного Совета: октябрьское восстание 93-го из воспоминаний очевидцев

События начали обостряться ещё в конце сентября 1993 года: тогда президент Борис Ельцин издал знаменитый указ под номером 1400, который должен был распустить Верховный Совет и Съезд народных депутатов. Поскольку указ вступал в противоречие с Конституцией страны, в парламенте действия президента назвали «государственным переворотом», отстранив Ельцина от должности. Вплоть до начала следующего месяца ситуация лишь накаляется, никакой ясности в неё не может внести ни одна сторона, ни другая.

«Я в какой-то момент опубликовал в газете «Сегодня», по-моему, 2-го, а может быть 3-го октября текст, который назывался «Партизанская республика Белого дома», о том, что контроль утрачен и что сброд, собравшийся там, в огромном количестве вооруженный, пьяный сброд абсолютно держит там власть, точнее, держит безвластие, сказал бы я», — высказался в эфире «Радио Свобода» журналист Сергей Пархоменко.

Верховный Совет продолжал собираться на свои заседания, Ельцин фактически продолжал исполнять обязанности президента, хотя обе стороны были убеждены в том, что действия противников незаконны. В Верховном Совете Ельцина считали преступником, законодательство даже изменили таким образом, чтобы против него можно было завести уголовное дело. В ответ на это президент через заместителя министра обороны выдвигает парламентариям ультиматум, согласно которому они должны прекратить заседания и покинуть Белый дом. Перед зданием в это время уже начинают появляться баррикады.

«Я общался с генералами и офицерами каждый день, можно сказать, варился в этом котле. Могу сказать: к Ельцину и его реформам подавляющее большинство относилось, мягко говоря, прохладно. Но от Ельцина хоть понятно было, чего ждать. Он олицетворял в те дни государственность, иерархию и порядок», — рассказывает эксперт аналитического управления МВД России Артём Кречетников.

В Москве в конце сентября и начале октября проходило бесчисленное количество митингов: какие-то из них поддерживали парламент, какие-то — президента. Огромный митинг на Октябрьской площади собрался днём 3 октября — его участники выступали в поддержку Верховного Совета. Организаторы решили закончить акцию шествием до Белого дома, где, собственно, и заседали депутаты.

«Без какого-либо приказа мощная колонна в несколько сот тысяч человек медленно тронулась в направлении Крымского моста. На подступах к мосту забегаю в самую голову колонны, открывается величественная картина: во всю ширину проспекта лозунги: «Фронт национального спасения», «Трудовая Россия», «Российская коммунистическая рабочая партия»… Немного спустя вновь оглядываюсь назад, с высоты моста хорошо видна краснознаменная колонна, конец ее все еще на Октябрьской площади», — пишет очевидец тех событий Владимир Кириллов.

В скором времени путь протестующим перекрыли колонны милиции: впрочем, шествию удалось прорвать оцепление — люди устремились к зданию Верховного Совета. Ближе к вечеру силовики открыли огонь по демонстрантам из пистолетов и автоматов, в то же время в местах скопления людей распыляли слезоточивый газ. Тогда вице-президент Александр Руцкой призвал сторонников Верховного Совета штурмовать мэрию и телецентр «Останкино».

«В обоих грузовиках было полно молодых людей — возбужденно кричавших что-то стоявшим внизу. Из криков можно было понять, что оба грузовика с сидящими в них людьми направляются в Останкино, на помощь атакующим Телецентр. Бросилось в глаза, что ни один из сидящих и стоящих в машинах не имел не только какого-либо оружия, но даже ни у одного из них не было в руках даже палки или какого-либо дрючка… Неожиданно один из сидящих на грузовике парней в казачей белой папахе закричал, чтобы ему дали… Знамя! Кто-то куда-то внизу из стоящих побежал и быстро вернулся с Красным фла­гом, который стал передавать этому казаку. Казак отмахивался и кричал, что ему надо не такое, а царское», — такие свидетельства оставил преподаватель экономического факультета МГУ Михаил Крюков.

На следующей день президент Ельцин принял судьбоносное решение о штурме Белого дома, который в итоге закончился свержением Верховного Совета. Из-за того, что в военных действия принимали участие танки, позже это событие назовут «расстрелом Белого дома».

«В десять утра, когда я поехал обратно к Белому дому, здание уже горело. На мосту стояли танки и расстреливали здание в упор. Баррикада, где я стоял, была раздавлена, а по ее окраинам виднелись кровавые пятна. Всю дорогу я встречал стихийные митинги, естественно, останавливаясь и участвуя в них. А здесь я просто стал скандировать «Ельцин — фашист». Несколько человек ко мне присоединились. Но на мосту стояли не только наши. Здесь были и сторонники Ельцина. Буквально через минуту меня схватили и какой-то субъект, размахивая ножом перед моим лицом, заявил, что вырежет мне глаз. Впрочем, дальше слов дело не пошло», — рассказывает один из участников столкновений Олег Шеин.

Впрочем, падение Белого дома ещё не означало окончательного поражения протестующих. На улицах столицы до сих пор звучали выстрелы, в некоторых местах случались столкновения.

«Белый дом пал, но по-прежнему звучат выстрелы. Боевики разрозненными группами, еще на что-то надеясь, продолжают сопротивление. Они группируются на площади Восстания, пересечении Нового Арбата и Садового кольца, в районе Ваганьковского кладбища, у станции метро «Баррикадная». Общая численность боевиков не превышает несколько десятков человек, но особенно опасны притаившиеся на высотных зданиях снайперы», — писала в тот день «Российская газета».

«4 октября 1993-го мы сходили за водкой, молча выпили по полстакана и разъехались. Настроение было, как будто сделали необходимое, но крайне неприятное дело, вроде усыпления старой собаки», — пишет эксперт аналитического управления МВД России Артём Кречетников.

«5 октября утром в районе Белого дома, который за ночь от бушующего пламени превратился в черный, основную работу продолжали вести пожарные. Вся площадь вокруг парламента забита военной техникой, подразделениями армии и внутренних войск. Жители прилегающих домов по-прежнему пребывают в страхе», — писал корреспондент газеты «Известия» после окончания Октябрьского восстания 1993 года.