Как Генри Тальбот проиграл Луи Дагеру: история изобретателя фотографии, который не стал первым

Как это часто бывает с важными изобретениями, назвать имя одного человека, придумавшего фотографию, невозможно. У ее истоков стояли Жозеф и Исидор Ньепсы, Луи Дагер, Ипполит Байар, Джон Гершель — и английский аристо­крат Уильям Генри Фокс Тальбот, математик, физик, член парламента, сде­лавший от изображений, получаемых камерой-обскурой, шаг к позитивно-негативному процессу и идее тиражирования снимков: и то и другое лежит в основе аналоговой фотографии.

В 1833 году Генри Тальбот, отдыхая на озере Комо, попы­тался передать неве­роятную красоту пейзажа с помощью камеры-люциды, но понял, что не мо­жет этого сделать: «Когда я отвел глаз от призмы, в которой все выглядело прекрасным, я обнаружил, что предательский карандаш остав­ляет на бумаге лишь следы, приводящие в уныние». Великим художником Тальбот не был, но за следующие несколько лет, прерываясь на работу в пар­ламенте, решение математических задач и исследования оптики, он изобрел калотипию, или таль­ботипию: сначала Тальбот придумал, как нужно подго­товить бумагу, чтобы она стала чувствительной к свету; затем — как зафик­сировать изобра­жение, чтобы оно не выцветало; и, наконец, вместе со своим давним другом и кол­легой Джоном Гершелем (который, кстати, и придумал использовать слова «фотография», «позитив» и «негатив») — как сделать так, чтобы с одного негатива можно было получить много позитивов. «Полагаю, это первый в исто­рии случай, когда дом нарисовал свой собствен­ный портрет» — так Тальбот опи­сывал собственное изобретение.

Тальбот собирался сообщить о своем изобретении научному сообществу, но мед­лил, совершенствуя процесс. И в 1839 году его ждал настоящий удар: 7 января на заседании Французской академии наук физик Франсуа Араго объ­явил об изобретении неким художником Луи Дагером дагеротипии — тех­ники получения изображений с помощью камеры-обскуры и их закрепления. Таль­бот понял, что, если он не­медлен­но не обнародует собствен­ное изобре­тение, все лавры достанутся Дагеру — и Франции.

Следующие несколько лет Тальбот с переменным успехом пытался доказать, что его изобретение автономно, подавал на патент, судился, получил репута­цию склочного ученого, тормозящего научный процесс, и, наконец, отказался от права на свое изобретение.

За событиями драматичного для Генри Тальбота и истории фотографии 1839 го­­­да можно проследить по личным и деловым письмам ученого. Еще восьмилетним мальчиком Тальбот попросил отчима передать маме и всем, кому он пишет письма, «хранить и не сжигать их». С тех пор он и сам, судя по всему, не уничтожил ни одного из полученных и написанных им пи­сем: их сохранилось около десяти тысяч. На фоне такой активной переписки нельзя не заметить одного удивительного факта: в архивах нет ни одного письма Тальбота, адресованного Дагеру, или Дагера — Тальботу.

7 сентября 1835 года

От:Констанс Тальбот

Кому: Генри Тальботу

Дорогой Генри!

Прекрасная установилась погода — в самый раз для твоей поездки, которую, как я надеюсь услышать в скором времени, ты наконец начал. Небо ясное, но нет уже такой страшной жары. Этим вечером (я пишу тебе из своей гости­ной и скоро уже буду готовиться ко сну) мы нашей маленькой дамской ком­панией — Отец отказался участвовать в столь романтической затее — около часа плавали на лодке под яркой луной. Мы были потрясены пейзажем, на­сколько же все красивее, чем при дневном свете! хотя и днем Каус очень недурен. Цвета напомнили мне о некоторых твоих тенях, особенно о вене­цианском лунном пейзаже. Я бы хотела, чтобы ты мог запечатлеть контуры замка и вязов ровно такими, какими их видела я, но ты, если не ошибаюсь, говорил, что нужного эффекта можно добиться исключительно при свете солнца. Ты возьмешь в Уэльс одну из своих мышеловок? Было бы чудесно, если бы ты привез несколько видов.

Любящая тебя,
Констанс

29 января 1839 года

От:Генри Тальбота

Кому: Жану Батисту Био и Франсуа Араго

Господа,

Через несколько дней я направлю в [Парижскую] академию наук официальное притязание на приоритет в связи с обнародованным изобретением г-на Дагера по двум основным пунктам:

1. Фиксация изображений, полученных посредством камеры-обскуры.

2. Последующее закрепление этих изображений, позволяющее им сохраняться под воздействием прямого солнечного света.

Также я пишу по указанному вопросу работу, которую собираюсь представить на заседании Королевского общества. Этим письмом прошу вас принять уверение в моем совершеннейшем почтении.

У. Ф. Тальбот, член Королевского общества

30 января 1839 года

От:Генри Тальбота

Кому: Уильяму Джердану

Милостивый государь,

С удовольствием выполняю Вашу просьбу рассказать подробнее об изобрете­нии, о котором я доложил Королевскому обществу, а именно об искусстве фотогенного рисования или получении рисунков и изображений природных объектов посредством солнечного света. <…>

Хотя я вовсе не согласен с тем, что «всем правит случай в делах человече­ских», но все же не могу не думать о том, что на мою долю выпала весьма редкая случайность (или несчастье). Я потратил много труда и сил на усовершенство­вание своего изобретения, и когда довел его, как мне кажется, до уровня, на ко­тором оно заслуживает внимания научного мира, и занялся его описанием, дабы представить на суд Королевского общества, — именно в этот момент то же изобретение было обнародовано во Франции.

С учетом этих обстоятельств и по совету моих друзей-ученых я немедленно собрал те образцы своего процесса, которые имел с собой в Лондоне, и выста­вил их для публичного обозрения на заседании Королевского института. Пись­менный же мой доклад для Королевского общества задержался, по при­чине своего объема, до последующей недели.

Шаги эти я предпринял не ради состязания с г-ном Дагером или улучшения его процессов (о которых мне ничего не известно, но я готов поверить всем похва­лам Био и Араго), но для того лишь, чтобы предотвратить последующие утвер­ждения о том, что я позаимствовал свою идею у него или что я обязан ему или еще кому-либо в способах преодоления основных затруднений.

<…>

Я не обнаружил в докладе г-на Араго указаний на то, что картины г-на Дагера выдерживают испытание временем. Мои изображения сохраняются от трех до четырех лет.

<…>

До определенного момента камера-обскура и камера-люцида — превосходные изобретения, однако их полезность не безгранична. Они помогают художнику в его труде, но не работают вместо него. Они не освобождают его от необхо­димости тратить время, использовать свои умения и уделять работе внимание. Они могут лишь направлять его взгляд и исправлять ошибки, но рисовать художник должен сам.

Новое изобретение полностью отличается от прежних именно в этом отноше­нии: с ним изображение создает не художник — изображение создает само себя. Все, что нужно сделать художнику, — это установить прибор перед пред­метом, изображение которого ему необходимо, а затем оставить все на месте на определенное время, более или менее продолжительное, в зависимости от обстоятельств. По истечении этого времени художник возвращается и за­бирает изображение в законченном виде. Орудием этого действия выступает солнечный свет, попадая через линзу на особым образом подготовленную бумагу и запечатлевая на ней образ предмета, расположенного перед ним.

Именно в этом крайне любопытном факте состоит сама основа этого искусства: существует вещество настолько чувствительное к свету, что может получать даже самые слабые его отпечатки.

<…>

Однако чтобы получать отпечатки внешних объектов, недостаточно лишь того, чтобы бумага была достаточно чувствительной; необходимо также, чтобы, получив их, она могла бы их сохранить, а также чтобы она оставалась нечув­стви­тельной по отношению к другим объектам, на которые она может быть впоследствии направлена. Такая необходимость очевидна, ибо иначе вновь полученный отпечаток смешивался бы с предыдущими и уничтожал их.

Среди образцов этого искусства, которые я выставил в Королевском институте, были… различные изображения архитектурных деталей моего сельского дома; все они были произведены с помощью камеры-обскуры летом 1835 года. Пола­гаю, это первый в истории случай, когда дом нарисовал свой собственный пор­трет. Если сказать человеку, не знакомому с процессом, что ничего из этого не было нарисовано вручную, он решит, что тут работал джинн из лампы Аладдина. И можно, пожалуй, сказать, что это и есть явление такого рода. Что мы имеем дело с небольшим волшебством — волшебством природы.

<…>

Я лишь утверждаю, что дал этому новому Искусству прочный фундамент. Само здание предстоит возвести рукам более искусным, чем мои.

Остаюсь Вашим, милостивый государь, и прочая

31 января 1839 года

От:Жана Батиста Био

Кому: Генри Тальботу

Сэр,

Я только что получил письмо, которое Вы оказали мне честь написать, чтобы сообщить о своем намерении направить в скором времени официальное при­тязание на приоритет в [Парижскую] академию наук в связи с обнародованием изобретения г-на Дагера.

Вы, у меня нет ни малейших сомнений, примете мои заверения в том, что я никогда не осмелился бы преждевременно составить собственное мнение по столь деликатному вопросу, но в интересах истины имею сообщить Вам, что друзьям г-на Дагера известны его неустанные труды над этими исследования­ми в течение четырнадцати лет, и я могу лично поручиться за то, что он сооб­щал мне о них несколько лет назад. Более того, он сохранил и показывал нам множество более или менее успешных результатов, полученных им при помощи различных процессов, пока он не открыл тот, что использует сейчас. Его результаты поражают всех наших художников своим совершенством и Тонкостью.

<…>

Наконец, он открыл весь свой секрет целиком г-ну Араго, человеку слишком широкого кругозора и великой щедрости, чтобы иметь какие-либо предрас­судки по отношению к иностранцам. Без дальнейших промедлений спешу отправить Вам, сэр, эти уверения с тем, чтобы Вы сами могли оценить факты, в них изложенные. Мною двигало как глубокое уважение, испытываемое мною к Вашим прежним трудам по оптике, так и доверие, которое Вы ко мне питаете.

Имею честь оставаться, сэр, Вашим смиренным и покорным слугою,

Ж. Б. Био, Академия наук

3 февраля 1839 года

От:Элизабет Терезы Филдинг

Кому: Генри Тальботу

Дорогой Генри!

Будет просто замечательно, если изобретение Дагера окажется совсем непохо­жим на твое. Но что толку было держать его в секрете пять лет, пока наконец не объявился соперник? Если бы ты рассказал о нем год назад, не было бы никаких сомнений или обсуждений, а теперь люди, которые не знают никаких подробностей открытия, решат, что оно не оригинально.

<…>

Твоя
Э. Ф.

4 февраля 1839 года

От:Дэвида Брюстера

Кому: Генри Тальботу

Мой дорогой друг…

<…>

Описания результатов, достигнутых Дагером, вызвали здесь [в Шотландии] огромный интерес, и потому я был рад вне всякой меры, как из личных, так и из патриотических чувств, узнав, что Вы опередили французского художника в разработке этого замечательного процесса.

Надеюсь, Вы намерены продолжать работу и довести процесс до совершенства. Вы непременно должны хранить его в полном секрете, пока не поймете, что не можете двигаться далее, и тогда закрепить свое право получением патента. Хотя Вам и не обязательно заниматься этим вопросом с коммерческой точки зрения, патент все же сделает более явным Ваш приоритет изобретателя, и я не вижу причин, по которым бы джентльмену, обладающему независимым состоянием, не пристало извлекать какой-либо выгоды, порожденной его соб­ственным Гением. К тому же патент будет постоянно побуждать Вас и любого помощника-химика, с которым Вы могли бы решить сотрудничать, довести это Искусство до полного совершенства.

Навеки, мой дорогой друг, искренне Ваш,
Д. Брюстер

9 февраля 1839 года

От:Мэри Люси Коул

Кому: Генри Тальботу

Дорогой Генри!

Тысяча благодарностей за твою «Литературную газету». Я рада, что ты пока­зал мне все эти рисуночки еще в Лакоке, благодаря этому я смогла понять все описания гораздо лучше. Хорошо, что Дагер пробудил тебя к жизни — как и положено Странгвайсу, ты действуешь только в самый последний момент — не раз наблюдала это в разных ветвях нашей семьи, не говоря уже о cамой себе и постоянных сожалениях об упущенном времени и возможностях. Все потря­сены твоим прекрасным открытием… <…>

Не сомневайся, вечно твоя,
тетя Мэри Люси Коул

9 февраля 1839 года

От:Генри Тальбота

Кому: Карлу Фридриху Филиппу фон Марциусу

Мой дорогой друг,

Имею честь направить Вам экземпляр литературного журнала «Атенеум» с «Запиской о фотогенном рисовании», которую я прочел перед Лондонским королевским обществом 31 января. Прочтя ее, Вы увидите, что мое изобрете­ние имеет определенное сходство с изобретением парижанина г-на Дагера, но я знал об этом искусстве и занимался им на протяжении пяти лет.

Может быть, Вы могли бы оказать мне любезность, заказав перевод выдержек из моей записки на немецкий язык или известив о ней Баварскую академию?

Мое небольшое открытие будет полезно ученым и в особенности ботаникам: возможность получения точных изображений самых небольших объектов посредством солнечного микроскопа будет пользоваться особым спросом у любителей Природы.

Позвольте мне с преданным сердцем, но на плохом немецком подписаться здесь, оставаясь Вашим покорным слугой,

Генри Фокс Тальбот

13 февраля 1839 года

От:Жана Батиста Био

Кому: Генри Тальботу

Никто здесь ни на секунду не мог подумать о том, чтобы подвергать сомнению самостоятельность Ваших исследований по закреплению изображений, полу­ченных камерой-обскурой. Никто не увидел в Вашей публикации ничего, кро­ме совпадения темы, которую мог выбрать для себя любой физик. И хотя покойный г-н Ньепс уже добивался эффекта такого типа очень давно и даже высылал образцы своих изображений различным адресатам, включая оптика Шарля Шевалье; хотя во Франции известно и сообщалось в газетах, что г-н Дагер успешно усовершенствовал это изобретение, — тем не менее, по­скольку г-н Ньепс не опубликовал описание своего процесса, а г-н Дагер, узнав­ший и усовершенствовавший его, до сих пор держит этот процесс в тайне, — всякий имел право, разумеется, попытаться достичь той же цели. Для Науки было бы большим несчастьем, если бы любые подобные исследования стали невозможны в случае обнародования результатов, пусть и подлинных, но полу­ченных в результате необнародованного процесса. Но и Вы со своей стороны, обладая доказательствами того, что г-н Дагер на протяжении долгого времени занимался работой, сходной с Вашей, должны признать, что он был вправе себя ей посвятить. Следовательно, мы с Вами находимся в полном согласии.

<…>

Сэр, в Вашей власти стать первым, кто привлечет к работе с Вашим изобрете­нием весь научный мир, в то время как ситуация, в которой находится г-н Да­гер, и заключенные им с семьей г-на Ньепса юридические соглашения вынуж­дают его сохранять свое изобретение в тайне. Лично я могу только горячо призвать Вас опубликовать Ваше изобретение.

<…>

И даже если метод г-на Дагера превосходит Ваш в художественном отношении, к чему такой искусный художник, как он, должен был особенно стремиться (о чем я не хотел бы, однако, выносить преждевременное суждение), Вы тем не менее оказали бы большую и щедрую услугу, обнародовав свой эксперимен­тальный процесс незамедлительно. И я первый — но, вне всяких сомнений, не последний — был бы готов обеспечить Вам общественное признание, кото­рого Вы заслуживаете. Ведь Ваши результаты, в особенности Ваша чувстви­тельная бумага, уже содержат то, что нам будет крайне полезно для исследо­ваний в области физики света. А потому Вы вряд ли сочтете неуместным, если я выражу это свое желание самым настоятельным образом.

<…>

Вы спрашивали меня, делает ли г-н Дагер копии гравюр. Он показывал нам несколько таких копий, и гравюры были воспроизведены с высочайшей точно­стью. Не знаю, использовал ли он для этого камеру-обскуру или другой метод, и настолько же хотел бы избежать необходимости спрашивать его об этом в связи с его обязательствами, насколько попросить Вас раскрыть свои про­цессы, чтобы о них стало известно всем физикам.

Что же касается времени, которое ему необходимо для получения изображений пейзажей или зданий с удивительным совершенством в том, что касается мел­ких деталей и распределения света, Дагер утверждает, а г-н Араго подтвержда­ет, что достаточно лишь нескольких минут, даже в это время года.

Один из наших величайших художников, Эрсан, не замедлил сообщить мне, что он больше узнал о своем искусстве за те два часа, что рассматривал карти­ны Дагера, чем за всю свою жизнь у себя в мастерской. Но пока мы не знаем его секрета, мы получили бы большую пользу, узнав Ваш.

Хотя мое письмо очень пространно, оно ни в коей мере не отразит моих наме­рений, если я не скажу Вам, до какой степени я был тронут тем, что Вы мне написали в последнем письме. Вы совершенно правы, продолжая считать, что мы лишь хотели указать на взаимную независимость трудов, предпринимае­мых по этому Предмету Вами и г-ном Дагером. Прошу Вас принять мои заве­рения в том, что любые письма, которые Вы пишете с душевной щедростью, присущей такому настоящему Ученому, как Вы, будут всегда приниматься Академией с благодарностью. Уверяю Вас, что мы искренне и исключительно преданы продвижению науки и распространению открытий, могущих ускорить научный прогресс.

Имею честь оставаться с глубоким почтением, сэр, Вашим смиренным и покорным слугою,

Ж. Б. Био

20 февраля 1839 года

От:Генри Тальбота

Кому: Жану Батисту Био

<…>

Чтобы показать Вам, сэр, насколько я ценю чувства, которые Вы любезно выразили в мой адрес и которые явно продиктованы искренней и подлинной любовью к науке, я отвечу на заданные Вами вопросы и опишу свой метод получения фотогенных изображений.

Чтобы изготовить обыкновенную фотогенную бумагу, я сначала подбираю плотную бумагу хорошего качества. Погружаю ее в слабый раствор обыкно­венной соли, а затем протираю тканью, чтобы соль распределилась по поверх­ности бумаги как можно более равномерно. Затем покрываю одну сторону бумаги раствором нитрата серебра, смешанного с большим количеством воды. После этого я высушиваю бумагу у огня, и она готова к использованию. <…> Если бумага подготовлена хорошо, ее хватит на много фотогенных изображе­ний. Нет ничего прекраснее, например, изображений листьев и цветов, полу­ченных под июльским солнцем: свет, проникая через листья, показывает каждую прожилку.

Теперь возьмем подготовленный таким образом лист бумаги, покроем ее насы­щенным раствором морской соли и высушим у огня. При обычных обстоятель­ствах мы обнаружим, что ее чувствительность значительно снизилась, иногда до полного исчезновения, особенно если провести эксперимент несколькими неделями позже. Но если мы вновь покроем ее раствором нитрата серебра, бумага снова становится чувствительной к свету, даже в большей степени, чем изначально. Именно таким образом, покрывая бумагу поочередно солью и ни­тратом серебра, я делаю ее достаточно чувствительной, чтобы относительно быстро получать отпечатки изображений с помощью камеры-обскуры.

<…>

Мне остается описать, сэр, методы, которые я использую для закрепления полученных таким образом изображений. После нескольких бесплодных попы­ток первым успешным способом стало погружение рисунка в йодистый калий, смешанный с большим объемом воды. В результате образуется иодид серебра, который вообще не реагирует на солнечный свет. Этот метод, однако, требует осторожности: если использовать слишком насыщенный раствор, он может уничтожить черные части изображения, которые должны оставаться нетро­нутыми. Но если взять раствор средней насыщенности, все пройдет успешно. Используя этот метод, я получил изображения, которые остались в полной сохранности почти пятью годами позже, хотя не раз попадали под прямые солнечные лучи.

Но более простой метод, к которому я часто прибегаю, состоит в погружении рисунков в насыщенный раствор обычной морской соли, легкой протирке и высушивании. Чем ярче был солнечный свет при получении изображения, тем эффективнее этот метод закрепления — в этом случае черные участки изображения не претерпевают никаких изменений от воздействия соли. Если же на изображение воздействует солнечный свет, белые участки часто приобретают бледно-сиреневый оттенок, после чего теряют чувствительность. Повторяя эксперименты, я обнаружил, что это сиреневое окрашивание не еди­нообразно и что существуют пропорции, которые к нему не приводят. В таких случаях при желании можно получить абсолютно белый цвет.

<…>

Примите и прочая,
Г. Фокс Тальбот,
член Королевского общества

27 февраля 1839 года

От:Элизабет Терезы Филдинг

Кому: Генри Тальботу

Дорогой Генри!

Я была счастлива услышать о рождении своей третьей внучки и о том, что Констанс чувствует себя хорошо. Надеюсь в скором времени их увидеть — я буду в городе в субботу, умоляю, приходите к нам! Меня очень удивила твоя идея обнародовать секрет изготовления фотогенных рисунков. Это полностью лишает тебя возможности заработать на этом изобретении, продав его, как собирался Дагер, или получив на него патент. <…>

Как бы то ни было, тебя обсуждают по всей Европе, и в этом отношении Дагер сделал для тебя больше, чем твои сограждане. Вас уже сравнивают с Юнгом и Шампольоном.

С любовью,
Э. Ф.

27 февраля 1839 года

От:Генри Тальбота

Кому: Джону Гершелю

Дорогой друг,

Вы позволите мне переслать г-ну Био, который, разумеется, расскажет об этом Парижской академии наук, два Ваших замечательных метода закрепления, с помощью гипосульфита и с помощью феррицианида?

Поверьте, искренне Ваш,
Г. Ф. Тальбот

28 февраля 1839 года

От:Джона Гершеля

Кому: Генри Тальботу

Мой дорогой друг,

Разумеется, Вы вольны сообщить г-ну Био о моих процессах для закрепления с помощью гипосульфита… и, возможно, заодно послать ему несколько образ­цов (если Вы не видите причин не делать этого), с каковой целью и для Вашего ознакомления я прилагаю несколько из них со своими замечаниями.

№ 1 — образец, промытый в чистой воде… Он очень хорошо сохранился, но в других отношениях это очень плохой образец.

№ 2 — тот же объект, сфотографированный (photographed)* более удачно. Промыт в гипосульфите.

* Ваше слово «фотогенный» напоминает о провалившихся теориях Ван Монса о термогене и фотогене. От него также нельзя образовать другие части речи, и оно не похоже на «литографию» и «халкографию».

7 марта 1839 года

От:Жана Батиста Био

Кому: Генри Тальботу

<…>

Почему бы Вам не приехать сюда с коротким визитом, сэр, вместе с г-ном Гер­шелем, хотя бы для того, чтобы посмотреть на рисунки г-на Дагера? Он с удо­вольствием их Вам покажет — он сам попросил меня это Вам передать. Он ис­пытал Вашу чувствительную бумагу и нашел, что она обладает той же степе­нью чувствительности, как и та, которую он нам показывал. Но судя по его словам, используемое им вещество в 25 раз чувствительнее.

<…>

Г-н Араго заверил меня, поручив также сообщить эти сведения Вам, в том, что особый вклад г-на Дагера в изобретение, которое он сейчас использует, был обговорен совершенно определенно между ним и г-ном Ньепсом в подписан­ном ими юридически обязывающем соглашении; в частности, оно предусма­тривает, что новый процесс будет называться «дагеротип», — кстати, лично я нахожу это название ужасным. Я сообщаю Вам, сэр, эти подробности с тем, чтобы по мере возможности предотвратить, посредством Вашего беспри­страстного вмешательства, чье-либо слишком поспешное представление притязаний г-на Дагера в неверном свете — будто бы он присвоил изобретение г-на Ньепса, хотя на самом деле последний признал и юридически засвиде­тельствовал права г-на Дагера. Мне показалось, я увидел склонность к этому неверному мнению в статье в субботнем выпуске «Литературной газеты». И я бы осмелился попросить Вас, сэр, использовать свое влияние в научных кругах, чтобы люди получили доказательства или хотя бы просили их предо­ставить, прежде чем выносить суждение.

<…>

Имею честь оставаться с глубоким почтением, сэр, Вашим смиренным и покорным слугою,

Био

27 апреля 1839 года

От:Генри Тальбота

Кому: Джону Гершелю

Дорогой друг…

<…>

Когда Вы будете в Париже, Вам, несомненно, представится возможность увидеть картины Дагера. Буду рад узнать, что Вы о них думаете. Как бы они ни были замечательны, а я уверен, что они именно таковы, думаю, в одном отношении наш, английский метод имеет преимущество. Для того чтобы получить второй экземпляр того же предмета, Дагер должен вернуться в то же место и повторно установить и настроить оборудование: он не может сделать копию со своей металлической пластины. Наш же способ позволяет, получив одно изображение с помощью камеры, остальные получить уже из него мето­дом повторного переноса, который, благодаря удачному и замечательному стечению обстоятельств, исправляет сразу обе ошибки в первом изображении: зеркальное отображение правого и левого и инверсию света и тени. N. B. Я обнаружил, что изображения, снятые камерой, переносятся очень хорошо…

Поверьте, искренне Ваш,
Г. Ф. Тальбот

14 сентября 1839 года

От:Жана Батиста Био

Кому: Генри Тальботу

<…>

Процесс г-на Дагера теперь Вам известен. Он рассказал мне о нем незадолго до обнародования, так как я уезжал из Парижа; одна из причин того, что я так долго Вам не писал, состояла в том, что мне было очень сложно удержаться и не раскрыть хотя бы часть этой тайны в переписке, связанной с исследова­ниями в этой области. Теперь мы можем свободно говорить об этом, и я хотел задать Вам один вопрос. Не кажется ли Вам, что вне зависимости от почти идеального совершенства, которого можно достичь посредством этого про­цесса с точки зрения искусства, он в первую очередь обогатил наши знания одним фактом: солнечное излучение способно не только мгновенно определять соединения различных веществ, подвергнутых ему одновременно, но также, в случае изолированного воздействия на некоторые из них, может приводить к их разложению или впоследствии к их соединению, которого не произо­шло бы без этого предварительного воздействия? Впрочем, это было уже установлено в процессе Ньепса — конечно, с куда меньшей доказательностью, но, если не ошибаюсь, с примечательным результатом.

<…>

Прощайте, сэр,
Био

30 сентября 1839 года

От:Микеле Теноре

Кому: Генри Тальботу

Дорогой друг,

Я был крайне рад получить Ваше письмо и еще более рад драгоценному подар­ку, его сопровождавшему. Ваши фотогенные рисунки отличаются поразитель­ной красотой и имеют огромное значение! Я показал их всем своим друзьям и коллегам в Академии, и они были в восхищении. Эти рисунки попали к нам ровно в тот момент, когда после обнародования процесса Дагера все были разочарованы и начинали забывать о надеждах, возлагавшихся на это крайне сложное, трудное и недешевое изобретение. Мы не забыли, как, проводя срав­нение между Вашим и Дагеровым процессом, г-н Араго выразил свое крайне отрицательное отношение к Вашему, заявив, что Ваши картины полностью выцветают под воздействием света. Совсем недавно мы прочли в парижских газетах, что некий г-н Байар выставил на благотворительной выставке в пользу Мартиники фотогенные изображения на бумаге, полученные способом, отличавшимся от метода Дагера, которыми все восхищались. В газете не говорилось, связан ли метод Байара с Вашим, но газеты называли этот метод его открытием… Увидев Ваши картины, совершенно прекрасные и не поддающиеся воздействию света, мы склонны полагать, что Байар позаимствовал Ваш процесс.

Искренне Ваш, сэр, покорный слуга,
М. Теноре

4 октября 1839 года

От:Элизабет Терезы Филдинг

Кому: Генри Тальботу

Мой дорогой Генри,

Мне переслали письмо от леди Колкотт, в котором говорится, что ее муж сэр Августус очень хотел бы быть с тобой встретиться — он полагает, что твое открытие может оказаться очень важным для Искусства, он даже убежден в этом. Слышать такое от великого Художника доставляет мне большое удовольствие.

<…>

Сэр Августус посетил выставку в Лондоне  . «Единственное преимущество дагеротипов над изображениями г-на Фокса Тальбота состоит в детальной и четкой передаче, обусловленной большей гладкостью поверхности метал­лических пластин по сравнению с бумагой…» Сэр Августус возмущен тем, как Араго, проявляя свой обычный национализм, делает вид, что ничего не знает о твоих статьях, и приписывает открытие Дагеру.

<…>

С любовью,
Э. Ф.

5 октября 1839 года

От:Генри Тальбота

Кому: Элизабет Терезе Филдинг

Любезная матушка,

Буду рад познакомиться с сэром Августусом Колкоттом, но, боюсь, у меня не будет времени в этот приезд в Лондон, поскольку я хочу уехать как можно скорее, скорее всего в среду. В огромной несправедливости со стороны г-на Араго никаких сомнений быть не может — он, вероятно, забыл о том, что беспристрастность была бы столь же важным украшением его характера, как и его научный авторитет, и что отсутствие таковой, заметное и очевидное для всего научного мира, непременно нанесет серьезный ущерб его репутации. Абсурдный национализм, с которым он объявил французов изобретателями парового двигателя, уже вызвал de vives réclamations  по эту сторону Ла-Ман­ша… Био, напротив, крайне дружелюбен во всех своих письмах ко мне. Я позна­комился с г-ном Сенкруа, устроившим выставку Дагерова процесса в галерее «Аделаида». У него не всегда получается, но иногда он успешен в демон­страции процесса, достаточно успешен, чтобы убедиться в том, что делать это очень хорошо не очень сложно, но основное препятствие состоит в том, что лондонские медные пластины не годятся (никто не знает почему) и поэтому приходится импортировать пластины из Парижа. Если бы это было известно г-ну Араго, он бы, конечно, объявил это новым доказательством того, что изобретение vraiment Français, ведь само Искусство испытывает антипатию к Англии.

Дагеротипы, которые я видел, нужно смотреть при определенном освещении; при другом изображение иногда исчезает почти полностью, но если их рас­сматривать должным образом, они само совершенство. Они слишком блеклые, чтобы украшать стены картинной галереи; их главные достоинства видны под увеличительным стеклом — тогда можно рассмотреть самые разные детали, для изображения которых ни у одного художника не нашлось бы ни времени, ни умения.

<…>

С любовью к Вам,
Генри

10 ноября 1839 года

От:Жана Батиста Био

Кому: Генри Тальботу

<…>

Я прямо спросил г-на Араго, выражал ли он свое мнение о Вашей чувствитель­ной бумаге, как Вам сообщили в письме. Он заверил меня, что никогда ни­кому ничего подобного не говорил. И он показался мне настолько удивленным подобным заявлением, что я не думаю, что он когда-либо имел подобное мне­ние. Ученые иногда сплетничают, как старые бабки. Единственное отличие состоит в том, что их сплетни разносятся по Европе, а не остаются за закры­тыми дверьми частного дома.

10 ноября 1839 года

От:Генри Тальбота

Кому: Джону Гершелю

Мой дорогой друг,

Прилагаю небольшое изображение интерьера одной из комнат в этом доме, с бюстом Патрокла на столе. В это время года не хватает света для интерьеров, но я намерен сделать еще несколько попыток. Полагаю, что изображение книжной полки получается очень любопытным и характерным: особенно заметны разные книжные переплеты, которые создают интересную иллюзию даже в несовершенном исполнении. Я собираюсь запросить у городских властей сведения о том, представил ли Дагер описание для своего патента. У него есть на это шесть месяцев, но этот срок почти истек. Последнее, что я об этом слышал, — это что он через своего агента обратился к лорду-канц­леру с просьбой о судебном запрете на демонстрацию его процесса в галерее «Аделаида», однако лорд-канцлер отказался сделать это. Не знаю, означает ли это, что патент не будет подтвержден.

<…>

Ваш метод получения изображений посредством камеры в принципе полно­стью схож с тем, что я применял последние несколько месяцев, часто с боль­шим успехом, хотя и отличается от него в некоторых деталях. Я прилагаю несколько образцов своей бумаги, которую нужно промыть в нитрате серебра для придания ей чувствительности; был бы рад, если бы Вы прислали мне свои, чтобы можно было провести точное сравнение их чувствительности и других качеств. Полагаю, они отличаются в одном отношении: Вы говорите, что, если Вашу бумагу промыть в серебряном растворе и не использовать сразу, она темнеет, в то время как моя остается белой, но теряет чувствительность, поэтому при использовании ее нужно промыть еще раз.

Я против слишком поспешного обнародования этого метода, поскольку убежден, что мы только стоим на пороге того, что может быть достигнуто. Хотя совершенство французского метода Фотографии невозможно превзойти в некоторых отношениях, в других англичане решительно выигрывают: напри­мер, в возможности тиражирования копий и, соответственно, издания книг с фотографическими иллюстрациями.

<…>

Искренне Ваш,
Г. Ф. Тальбот