Как в Германии осенью 1923 года цены на товары в течение дня увеличивались вдвое

Отмена карточек и снятие строгих ограничений в торговле уже в 1919 году начали менять положение. Рост цен стал стремительно обгонять эмиссию. К июлю 1922 года денежная масса по сравнению с 1918-м выросла в семь раз, а цены — в 40. Курс доллара увеличился в 75 раз. Положение усугублялось борьбой за власть между социалистами и реваншистами. Каждая из сторон требовала защищать интересы простых трудящихся, увеличивая зарплаты. К концу 1922 года в правительстве Германии политики-популисты одолели здравомыслящих монетаристов. В 1923 году печатный станок был запущен на полную катушку. За несколько месяцев сумма банкнот в обращении достигла пятисот квинтиллионов марок. Цена самых простых товаров исчислялась в миллиардах.

Нули на новых купюрах не поспевали за галопом инфляции. Летом 1923 года власти вовсе перестали придумывать новые денежные знаки. Просто на прежних банкнотах ставили специальный штамп, объявляя таким образом вчерашние миллионы миллиардами.

Деньгами с самым крупным номиналом оказались купюры со штампом «100 триллионов марок». Но на эту космическую по довоенным меркам сумму можно было купить только ботинки и костюм.

Объём наличной массы и реальная платёжная ценность банкнот были таковы, что использование купюр вместо дров никого не удивляло.

В немецком городке Зингенев 1923 году был построен 20-метровый мост через небольшую речку. Согласно смете, строительство обошлось городским властям в астрономическую сумму — более полутора квадриллионов марок. В память об этом невероятном рекорде власти разместили у моста специальную табличку с лаконичной, но очень красноречивой надписью.

Забавно, но наличных денег всё равно катастрофически не хватало. Поэтому власти городов и руководство предприятий печатали собственные платёжные знаки. Разумеется, процветали натуральный обмен и расчёты в иностранной валюте.

Во время гиперинфляции зарплату стали выдавать по 2 раза в день

Спасение немецкой экономики связывают с именем Ялмара Шахта. Этот человек, получив портфель комиссара по валютным делам, а чуть позже пост главы рейхсбанка, волевым решением ввёл новую марку и приравнял её к одному триллиону старых. Но это была не деноминация, а полноценная реформа. Потому что эмиссия отныне жёстко ограничивалась. И уже через год экономика показала реальный рост.