Пёрл-Харбор: «роковые ошибки» японцев

«Все знают»

Ценные соображения о том, что седьмого декабря 1941 года японцы в Пёрл-Харборе бомбили совсем не то, что нужно, с удручающим постоянством всплывают в любом обсуждении, посвящённом этой теме. Причём их авторов сложно в чём-то винить — они ведь не сами это придумали, а почерпнули из многочисленных статей и книг, в том числе написанных и вполне авторитетными людьми.

Одним из первых, кто двинул этот тезис в массы, был американский историк Самуэль Морисон. В вышедшем ещё в 1948 году третьем томе монументальной 15-томной работы «Военно-морские операции США во Второй мировой войне» он написал: «Во всей истории войн нет другой операции, которая оказалась бы столь фатальной для агрессора. При ударе по Пёрл-Харбору японцы ошибочно сосредоточились на кораблях, а не на береговых сооружениях и нефтехранилищах».

Ему вторил и небезызвестный певец «стратегии непрямых действий» Бэзил Лиддел Гарт, а Гордон Прандж в своём классическом исследовании о Пёрл-Харборе высказался ещё более цветисто: «Не воспользовавшись шоком, замешательством и смятением на Оаху, не превратив в пыль базу Пёрл-Харбор, не уничтожив имевшиеся там громадные запасы топлива, Япония совершила первую и, вероятно, самую большую стратегическую ошибку во всей войне на Тихом океане».

Затем всё это перекочевало в популярную литературу, документальные фильмы и прочее. Словом, превратилось практически в аксиому — в нечто такое, что «все знают» и, следовательно, совершенно бездумно повторяют. Но попробуем подойти к данному тезису более критично.

Почему не было пороха?

В известной исторической байке некий монарх — имя варьируется — грозно вопрошает своего военачальника, почему он то ли сдал крепость, то ли просто не поприветствовал его положенным пушечным залпом. И слышит в ответ: «Ваше величество, тому было много причин. Во-первых, у нас не было пороха, во-вторых…» — «Первой причины достаточно, можете не продолжать».

Короткий ответ на вопрос «почему японские пилоты не нанесли удары по инфраструктуре Пёрл-Харбора?» очень похож на эту байку: им просто не ставили такой задачи. В оперативном приказе № 1 по японскому мобильному соединению чёрным по белому написано, что целями являются «вражеский флот и важные аэродромы на острове Оаху».

В приказе № 3 эти цели были расписаны уже подробней: крупные корабли до тяжёлых крейсеров включительно, причём отдельно указывалась приоритетность по кораблям: в первую очередь линкоры. А также авиабазы Хикэм, Уилер, Канеохе и на острове Форд. Единственными элементами инфраструктуры, что упоминались в приказе, были ангары на аэродромах.

Тут можно было бы поставить точку, но мы ведь более любопытны, чем Генрих IV или Наполеон I из байки, и нам, в отличие от них, интересно — а почему «не было пороха»? Почему разрабатывавшие план операции профессионалы из штаба Объединённого флота ВМС Японии не включили в него такие «вкусные» и, казалось бы, очевидные цели, как объекты инфраструктуры базы?

Проще всего заявить, как это и сделали многие авторы, что разработчики — до адмирала Ямамото включительно — были замшелыми идиотами, зацикленными на своих фетишах-корабликах и так и не постигшими известную каждому диванному стратегу сокровенную истину: «тактика — это для дилетантов, а профессионалы должны думать о логистике». Но мы ведь не ищем «понятные широким массам простые, но неправильные ответы на сложные вопросы»?

А пофиг неувязочки!

Первое, что бросается в глаза в предлагаемой нам дилемме «корабли или инфраструктура», — в ней напрочь отсутствует ещё один важный компонент. Самолёты. А ведь на аэродромах острова Оаху в тот момент базировалось 110 только современных истребителей. Плюс ещё полсотни пусть и устаревших, но вполне способных создать проблемы японским бомбардировщикам машин.

Вторая неувязка состоит в том, что и корабли — это не просто большие железяки, а ещё и плавучие зенитные батареи. На линкорах, крейсерах, эсминцах и танкерах, находившихся в Пёрл-Харборе, только «универсалок» калибра 127-мм имелось 246 единиц. Добавим к этому десятки 76-мм зениток на всякой мелочи, плюс сотни стволов 28-мм зенитных автоматов и 12,7-мм пулемётов. И всё это находилось в считанных сотнях — если не в десятках — метров от той самой инфраструктуры.

Согласитесь, крайне сложно себе представить, что американские зенитчики и лётчики-истребители дружно достали бы ведёрки с попкорном и, усевшись поудобней, наслаждались бы зрелищем японских самолётов, разносящих их родную базу, не предпринимая попыток им помешать.

Так что эта дилемма — «корабли или инфраструктура» — ложна, манипулятивна и имеет весьма слабое сцепление с реальностью. Японцы, будучи в здравом уме, не могли себе позволить атаковать никакую инфраструктуру, не подавив предварительно противовоздушную оборону острова Оаху. То есть не нанеся ударов по кораблям и аэродромам — чем они и занялись в этой самой реальности.

Не менее манипулятивен и тезис о том, что японцы «сосредоточились на кораблях». По кораблям в гавани в сумме отработали 162 бомбардировщика, в то время как гораздо больше машин — 105 бомбардировщиков и сотня истребителей — занимались уничтожением самолётов. В результате подавляющее число потерь японцы понесли не от авиации, а от зенитного огня противника.

Труба пониже, дым пожиже

Но давайте представим, что японцы по каким-то причинам плюнули на запредельные потери и решили либо вообще забить на подавление ПВО, либо выделить на это минимальные силы — например, только истребители. А основными нанести удар по наземным сооружениям военно-морской базы Пёрл-Харбор, дабы, выражаясь словами Гордона Пранджа, «превратить её в пыль».

Тут перед глазами автоматически возникают апокалиптические пейзажи Гамбурга, Дрездена или Токио, пока не вспомнишь, что для превращения этих городов в обугленные руины потребовались неоднократные налёты тысяч тяжёлых бомбардировщиков, способных нести по три-шесть тонн бомб. Плюс созданные методом долгих проб и ошибок тактика их применения и особые боеприпасы.

А на авианосцах японского соединения было 279 лёгких бомбардировщиков с боевой нагрузкой по 250 или 800 кило, которые в сумме могли поднять до 149 тонн бомб.

Весьма внушительно — почти как на сорока «летающих крепостях». Да и Пёрл-Харбор —далеко не Гамбург.

Но вот спустя полгода 72 таких же палубных самолёта и близко не смогли не то чтобы уничтожить, но хотя бы подавить гораздо более скромную базу на атолле Мидуэй — двух островках общей площадью около шести квадратных километров.

Так что ни о каком «стирании в пыль» всего комплекса базы речь не шла от слова совсем — оставим это на совести Гордона Пранджа. Сколь-нибудь эффективную «ковровую бомбардировку» таких площадей подобными силами не проведёшь. Единственное, что могли сделать японцы, так это нанести более-менее точечные удары по критически важным объектам. И первое, что обычно указывают в качестве основных целей, — электроснабжение, судоремонтные мощности и запасы топлива.

Кина не будет — электричество кончилось

Одним ударом надолго оставить базу без электроэнергии выглядит крайне заманчивой идеей. Но в реальности, как это часто бывает, всё несколько сложней. Во-первых, большинство важных объектов на такой случай имели резервные дизель-генераторы, а корабли способны обеспечивать себя электричеством просто по определению.

Во-вторых, если самая старая электростанция базы размещалась в достаточно хлипком строении, то две небольшие новые, введённые в строй незадолго до войны, были уже из монолитного железобетона приличной толщины. Так что им были страшны лишь прямые попадания тяжёлых бомб, что не так просто реализовать — всё-таки эти здания поменьше линкоров, плюс их ещё нужно сначала опознать среди других строений.

В-третьих, у американцев имелись ещё и тузы в рукаве — четыре линкора с турбоэлектрическими энергетическими установками. Фактически четыре плавучие электростанции мощностью по 25 мегаватт каждая. Так что в крайнем случае они могли бы провернуть тот же трюк, что и с авианосцем «Лексингтон», который как-то в течение месяца снабжал электричеством стотысячный город Такома.

И четыре корабля — это лишь то, что находилось прямо в гавани на момент атаки. А вне её имелось ещё три линкора и пара авианосцев с такими же возможностями. В общем, надолго оставить Пёрл-Харбор совсем «без света» было совершенно нереализуемой задачей.

Торпедой по воротам

Потеря стационарных судоремонтных возможностей лишила бы военно-морскую базу на острове Оаху значительной части её ценности. Всё, с чем не справляются ремонтные суда, пришлось бы тащить на Западное побережье США. То есть как минимум до Сан-Диего, что в 2200 милях (4000 километра). И хорошо, если своим ходом, а не на буксире со скоростью пешехода.

Основные судоремонтные мощности были сосредоточены на военно-морской верфи базы. Это были 24 гектара, занимаемые складами, цехами, ангарами и вышеупомянутой электростанцией. Плюс прилегающие сухие доки, пирсы и достроечные стенки. Поскольку японцы понятия не имели, где что находится, то бомбить пришлось бы всё подряд «ковровым методом».

Но даже если б они бросили на этот объект все бомбардировщики самой мощной первой волны, то в их распоряжении было бы 234 бомбы калибра 250 кило — по десятку на гектар промышленной застройки.

То есть ни о каком сплошном разрушении не шло бы и речи.

Конечно, какие-то здания были бы повреждены, но, как показала практика Второй мировой, вывести из строя находящееся там оборудование «старой школы» достаточно трудно, поэтому многие разрушенные бомбёжкой заводы в Германии или Японии возобновляли работу через считанные недели, если не дни.

Но главными жемчужинами верфи были два её сухих дока «линкорного» размера. С их потерей верфь лишилась бы возможности ремонтировать и обслуживать подводную часть крупных кораблей. Однако, если кто вдруг забыл, сухой док — это такая огромная «ванна», стенки которой выполнены из нескольких метров железобетона, а дно вдобавок армировано стальными балками. Пытаться повредить это авиабомбами среднего калибра имеет столько же смысла, что и ломом.

Единственными уязвимыми местами доков являются их батопорты — те огромные металлические «ворота», что закрывают вход в камеру. Но из-за небольшой толщины в них крайне маловероятно попасть авиабомбой или хотя бы повредить гидравлическим ударом от близкого промаха. Так что единственным вариантом было попытаться достать их торпедами. Но с этим тоже имелись проблемы.

Торпедная атака на мелководье — крайне сложная задача даже в случае неподвижных целей. В реальности японские торпедоносцы в Пёрл-Харборе добились менее 50 процентов попаданий при том, что их целями были корабли по 180 м длиной. А ширина батопортов была менее 40 метров. Остаётся лишь гадать, сколько торпед бы понадобилось, чтобы в них попасть. Тем не менее, это было вполне реально. Но что бы это дало?

Ремонт металлоконструкций размером 40×14 метров — не самая простая задача. Но даже при условии разбомбленной верфи рядом оставались мощные краны, водолазное оборудование, ремонтные суда, материалы и, главное — квалифицированные кадры, которые только что делали батопорт для дока № 2. Так что время ремонта исчислялось бы в худшем случае неделями, а время было. Ведь в этом альтернативном сценарии японцы корабли не трогают — так что срочной необходимости ни в доках, ни в судоремонтных мощностях попросту не возникает.

Большие жестянки

Но на первом месте в рейтинге упущенных японцами шансов находится, конечно же, мазут. Тем более что тут можно ссылаться не на абы кого, а на целого главкома Тихоокеанского флота США адмирала Честера Нимица: «У нас было 4,5 миллиона баррелей топлива, и всё оно было уязвимо для 12,7-мм пуль. Уничтожение японцами этого топлива продлило бы войну на два года».

Резервуары для нефтепродуктов, конечно, похожи на огромные консервные банки, но вообще-то они должны выдерживать давление тысяч тонн жидкости. Поэтому их стенки делают вовсе не из жести, а из стали приличной толщины. В данном случае это было от трёх четвертей дюйма в верхней части до полутора в нижней. То есть от 19 до 38 мм. Даже с учётом того, что сталь была не броневой, такой защитой могла похвастаться далеко не вся бронетехника.

Так что адмирал Нимиц был прав лишь отчасти. Крупнокалиберные пули действительно могли пробить эти резервуары. Но не все и не везде — только бронебойные и только в верхней части. Однако на японских самолётах были лишь 7,7-мм пулемёты, которые максимум поцарапали бы там краску, да и 20-мм авиапушки «Зеро» с их низкой начальной скоростью тоже могли пробить лишь верхние пояса и тоже только бронебойными. C нулевым «запреградным действием».

Ведь красиво взрывающиеся от обычной пули бензобаки бывают только в плохих боевиках, а в реальности с этим далеко не всегда справляются и специальные боеприпасы.

Даже в случае бензина зажигательная пуля в толще жидкости не даст никакого эффекта — опасность представляет лишь заполненный парáми свободный объём, который в резервуарах для нефтепродуктов отсутствует благодаря специальному изолирующему понтону, плавающему на поверхности жидкости. А ещё этот понтон плюс крыша в сумме создают ещё и эффективную «разнесённую» защиту сверху.

Словом, те, кто считают, что «достаточно было причесать эти баки из пулемётов» — сильно ошибаются. В чём убедились и японские пилоты, пытавшиеся вести огонь по резервуарам даже не с мазутом или дизтопливом, а с высокооктановым бензином на аэродромах Уилер и на острове Форд. Результаты этих обстрелов — а заодно и «дружественного огня» — ликвидировали путём забивания простых деревянных колышков.

Махмуд, поджигай!

Так что единственным вариантом было бомбить нефтехранилища. А поскольку то, что держит пули, ещё лучше держит осколки, — в зачёт шли только прямые попадания. Лишь они могли вызвать пожары в резервуарах, а при удаче и достаточном калибре — ещё и разрушить их стенки за счёт гидравлического удара.

Ну а теперь самое время вспомнить размеры данных целей.

Это была «верхняя ферма» из 17 резервуаров диаметром 50 метров и ещё две «фермы» с 37 ёмкостями поменьше, диаметром 32-35 метров. Плюс девять танков с бензином диаметром по 11 метров на острове Форд. Итого — если не считать совсем мелочь со смазкой — 63 цели, расположенные на расстояниях как минимум больше своего диаметра друг от друга, а бензиновые танки — ещё более разреженно.

Бомбардиры японских «Накадзима» B5N2, бомбивших с горизонтального полёта американские линкоры в Пёрл-Харборе, добились выдающегося — без шуток — результата. В те три линкора, в которые они целились, попало восемь бомб из 49 сброшенных. Ещё четыре достались стоявшим вплотную соседним кораблям.

А ведь речь шла о целях длиной в 185-220 метров и шириной 30 метров!

Чтобы прицельно накрыть гораздо более скромные по габаритам резервуары с топливом, им не хватило бы точности, а для эффективной «ковровой» обработки «ферм» — уже количества. Даже в случае вооружения всех 80-90 «кейтов» одной волны несколькими бомбами калибра 250-60 кило. Так что единственным вариантом были пикировщики — по одному на каждую ёмкость. Хотя это потребовало бы просто ювелирного распределения целей и запредельной координации действий.

Но даже если бы это удалось организовать, промахи и ошибки были бы неизбежны. Так что после пикировщиков в любом случае пришлось бы задействовать и все «горизонтальные» бомберы, чтобы попытаться накрыть уцелевшие резервуары, разрушить насосные станции, трубопроводы и системы пожаротушения, плюс гарантированно поджечь разлившийся по ячейкам мазут.

Словом, для сколь-нибудь эффективного уничтожения запасов топлива опять потребовались бы как минимум все ударные машины одной из волн. А кстати, сколько там было этих запасов?

Страна-бензоколонка

Честер Нимиц говорил о 4,5 миллиона баррелей — что в пересказе некоторых отечественных авторов ненавязчиво увеличились до 4,5 миллиона тонн, — но тут адмирал немного ошибался. Это была просто общая ёмкость всех резервуаров, включая старое подземное хранилище на 150 тысяч баррелей. Согласно же отчётам командования Тихоокеанского флота и 14-го военно-морского округа на момент японской атаки в наличии там имелось около четырёх миллионов баррелей нефтепродуктов.

Но и это, конечно, тоже очень много — 610 700 тонн в пересчёте на мазут и немногим меньше, чем вся тогдашняя добыча нефти в США. За один день. Это без учёта контролируемых американскими компаниями месторождений за пределами страны. А чтобы добыть такое же количество в одном только ближайшем к Гавайям штате Калифорния, потребовалось бы меньше недели.

Словом, нефти и нефтепродуктов в Штатах хватало, но как насчёт их доставки в Пёрл-Харбор?

Основу «наливного» флота ВМС США составляли тогда 12 новейших быстроходных танкеров типа «Симаррон», способных перевозить по 147 тысяч баррелей. А в первые же дни войны мобилизовали ещё и три танкера типа «Кеннебек» вместимостью по 130 тысяч баррелей, тоже построенные по военным спецификациям. Только эти 15 судов теоретически могли за один рейс — менее чем за шесть суток — доставить из Сан-Диего сразу 2,15 миллиона баррелей топлива. А вторым рейсом — то есть ещё через пару недель — уже и перекрыть всё, потерянное в Пёрл-Харборе.

Но это теоретически — в реальности всё было бы, конечно, гораздо менее благостно. Во-первых, далеко не все из этих судов находились в тот момент на Тихом океане. А из тех, что находились, — не все были именно на западном побережье США. Во-вторых, потребовалось бы дополнительное время как на их сбор, так и на организацию конвоев. В-третьих, после первого рейса часть из них осталась бы работать по прямому назначению — эскадренными танкерами при соединениях.

С другой стороны, у ВМС США имелись ещё и танкеры старых типов, не говоря уж о возможности фрахта или мобилизации коммерческих. Пусть они имели меньшую вместимость, а по скорости уступали новым в полтора раза, — зато их было много. Так что через 12-14суток в Пёрл-Харбор мог прибыть «второй эшелон» уже из этих старых танкеров, часть которых не так жалко было оставить там в качестве временных плавхранилищ топлива в дополнение к уцелевшему подземному.

«Кровь войны»

Причём задача ведь состояла вовсе не в том, чтобы немедленно возместить весь потерянный мазут и солярку, а в том, чтобы обеспечить топливом оперативную деятельность кораблей и подлодок, базировавшихся на Пёрл-Харбор. А это немного другие объёмы. Например, боевая «заправка» авианосцев и старых линкоров составляла порядка 26 тысяч баррелей на корабль. Крейсерам и эсминцам требовалось в среднем по 11 тысяч и 3900 баррелей соответственно.

Итого для полной заправки «с нуля» всех имевшихся тогда в Пёрл-Харборе кораблей «первой линии» плюс пары находившихся рядом авианосцев нужно было порядка 450 тысяч баррелей мазута, то есть три танкера типа «Симаррон». С учётом всей «мелочи», а также переброски с материка остальных кораблей Тихоокеанского флота цифра вырастала до около 600 тысяч баррелей.

Много, но тоже вполне «подъёмно» для имевшихся танкеров.

Словом, потеря запасов топлива в Пёрл-Харборе стала бы, конечно, очень серьёзной проблемой, но проблемой решаемой. И ни о какой длительной потере боеспособности Тихоокеанского флота США речь не шла от слова совсем. Максимум через пару недель он был бы готов — по топливу — плыть хоть на Маршалловы острова, хоть на Филиппины. Сама подготовка к боевому походу, включая переброску кораблей с западного побережья, заняла бы примерно столько же.

А в это время в Пёрл-Харборе лихорадочно латали бы наименее пострадавшие резервуары, плюс форсировали бы ведущееся с конца 1940 года строительство подземного нефтехранилища из двух десятков ёмкостей по 300 тысяч баррелей каждый. В условиях отсутствия острой необходимости его начали вводить в строй лишь осенью 1942 года, но при изменении приоритетов и ставке на поэтапный ввод было вполне реально получить первые резервуары гораздо раньше.

Так что ни о каком «выдавливании» Тихоокеанского флота с Гавайев в перспективе речь тоже не шла.

Цели и средства

Итак, мы выяснили, что, плюнув на высокие потери из-за неподавленной ПВО и задействовав все ударные самолёты только по инфраструктуре, японцы действительно могли уничтожить бóльшую часть запасов топлива и серьёзно ослабить судоремонтные возможности базы. Что возвращает нас к вопросу: почему они даже не планировали это делать?

И тут придётся вспомнить, для чего вообще проводился рейд на Пёрл-Харбор.

Благодаря оглушительному пропагандистскому эффекту данной операции, многие воспринимают её как главную и решающую на начальном этапе японского «блицкрига». Но на самом деле основные события, в которых были задействованы более 400 тысяч человек от японской армии и основные силы их флота, разворачивались за тысячи миль оттуда. И целью развязанной Японией войны был вовсе не флаг с восходящим солнцем над Вашингтоном, а захват нефти Голландской Ост-Индии и перерезание последнего канала внешнего снабжения китайской армии через Бирму.

При этом даже вторжения в британскую Малайю и на американские Филиппины были лишь вспомогательными операциями, которые должны были обеспечить фланги основных, и никакого Пёрл-Харбора в исходных планах японского генштаба не наблюдалось. Идея этой, ещё одной обеспечивающей операции принадлежала лично главкому Объединённого флота ВМС Японии адмиралу Исороку Ямамото и была навязана им начальству незадолго до начала боевых действий.

Единственной задачей рейда на Пёрл-Харбор было сделать так, чтобы Тихоокеанский флот США — в первую очередь его линейные силы — не путались под ногами всё то время, что понадобилось бы Японии на завоевание её колониальной империи.

То есть как минимум полгода. И решить эту непростую задачу требовалось при помощи достаточно ограниченных средств, которые генштаб с большим скрипом выделил, ослабив соединения, предназначенные для основного театра.

Поскольку японская морская авиация — включая палубную — уже четыре года активно воевала в Китае, соответствующие специалисты в штабе Объединённого флота на практике знали реальную эффективность лёгких бомбардировщиков по наземным целям. А ещё они хорошо представляли масштабы добычи нефти в США и возможности их танкерного флота. Так что планировавшие операцию офицеры не хуже нас понимали, что авиаудары по инфраструктуре Пёрл-Харбора создадут проблемы Тихоокеанскому флоту США максимум на несколько недель.

В то время как даже повреждённые корабли ремонтируются месяцами, а замена уничтоженным строится вообще годами. Так что японцы логично выбрали единственный вариант, который можно было реализовать имевшимися силами, — выбить корабли. В результате рейд на Пёрл-Харбор полностью выполнил поставленную перед ним задачу: Тихоокеанский флот США не смог помешать основным японским операциям, а его линкоры впервые сумели выйти в море как раз спустя полгода, в начале июня 1942 года, да и то — больше для поднятия собственного боевого духа.

Хотя одну связанную с Пёрл-Харбором «роковую ошибку» японцы всё же допустили. Но случилась она ещё 20 октября 1941 года — когда генштаб ВМС Японии вообще дал согласие на эту операцию.