Среднеазиатская миссия графа Игнатьева

Во второй половине XIX в. интерес царского правительства к Средней Азии еще больше возрастает, чему было много причин: поражение в Крымской войне, лишившее Россию Черноморского флота, и все усиливающееся противостояние с Англией, в частности, возросшее проникновение английских товаров на рынки Средней Азии наряду с дипломатическими интригами.

Важным фактором в активизации политики царского правительства в этом регионе являлась торговля, поскольку из Средней Азии можно было получать сырье, а туда сбывать промышленную продукцию. Неслучайно осваивать этот регион начали именно купцы. 16 октября 1857 г. Александр II утвердил доклад канцлера А.М. Горчакова об отправке русского посольства в Хиву и Бухару, и началась интенсивная подготовка. 4 января 1858 г. состоялось заседание Особого комитета, который в основном согласился с отправкой, но высказался за использование всех возможностей для плавания по Амударье, чтобы проникнуть как можно далее.

По предложению канцлера А.М. Горчакова во главе посольства был поставлен флигель-адъютант граф Никола́й Па́влович Игна́тьев (1832—1908), бывший военный представитель в Лондоне, который еще в сентябре 1857 г. предоставил записку министру иностранных дел о «видах» Англии в Азии и о ответных мерах, которые должны быть предприняты Россией. 15 мая 1858 г. миссия и сопровождавший ее военный конвой (всего — 190 человек) вместе с обозом двинулась в путь из Оренбурга. Первоначальной датой отправки экспедиции должно было быть 1 мая, но по инициативе генерал-губернатора Оренбургского края А.А. Катенина дата была изменена.

Роль Аральской военной флотилий до сих пор остается одним из наименее изученных эпизодов присоединения Средней Азии к Российской Империи, хотя, справедливости ради, следует отметить, что она рассматривается в трудах целого ряда специалистов. В первую очередь, о ней неизбежно упоминают историки, занимающиеся проблематикой Средней Азии, в частности Казахстана и Узбекистана, из которых, вероятно, наиболее значимыми являются работы Бориса Владимировича Лунина (1906–2001). Востоковедение также внесло значительный вклад в изучение данной темы. Однако основное внимание в них сконцентрировано на описании этнографических деталей, военных действий сухопутных сил, ограничившись лишь отрывочными и не всегда точными упоминаниями о действиях моряков.

Зарубежные автора XIX – начала ХХ вв. в основном уделили внимание древней и средневековой истории Средней Азии, а также месту среднеазиатских государств в международной политике (например, англо-российскому соперничеству в Средней Азии).

В целом западная историография имеет свои характерные особенности и общие черты. До революции труды западных авторов рассматривались как недостоверный и незначительный исторический источник. Не стала исключением и историография советской эпохи, для которой характерна преемственность методологических подходов и традиций дореволюционной историографии, а также ярко выраженный идеологический подход. А участие флота в освоении Средней Азии вообще никогда не выступало предметом целенаправленного и глубокого изучения.

Таким образом, изучение доступных работ по указанной теме свидетельствует, что тщательного анализа историографического наследия по истории Аральской флотилии мы не находим. Эта статья освещает один из малоизвестных эпизодов истории флотилии – ее участие в посольстве графа Игнатьева в Хиву и Бухару.

Исследования Амударьи были начаты еще до прибытия в регион миссии Игнатьева. 7 апреля 1857 г. генерал-лейтенант Александр Андреевич Катенин (1800–1860) был назначен Оренбургским и Самарским генерал-губернатором, по его приказу в 1857 г. Аральская флотилия в полном составе под командованием Бутакова принимала участие в экспедиции в Аральское море и устье Амударьи, для производства изысканий, но дальше устья не прошли из-за дипломатических сложностей. Поэтому посольство Игнатьева оказалось очень кстати.

Генерал-адъютант А.А. Катенин докладывал военному министру: «Изъявив желание на принятие нашего посольства, Хивинский и Бухарский владетели, вероятно, не имели в виду, что оно прибудет к ним на наших пароходах через устье Аму-Дарьи; весьма легко может быть, что они очень хорошо понимают важность этого, так сказать, ключа Средней Азии и, не умея оценить выгод, могущих произойти собственно для них при плавании наших судов по этой реке, по свойственной азиатцам подозрительности не дозволят нашему агенту проникнуть в Аму-Дарью, когда он появится в ее устьях на пароходе… Вот почему я полагаю необходимым уладить дипломатическим путем появление наших судов в Аму-Дарье, испросив на то предварительное согласие хивинского хана. Агент наш по прибытии в Хиву сухим путем мог бы неотлагательно вступить по сему предмету в переговоры, представив, что суда наши ему необходимы для снабжения посольства какими-либо потребностями, а, получив согласие хана, послать флотилии приказание следовать в Аму-Дарью. Но как это согласие может быть получено не ранее конца июля месяца, когда Аму-Дарья уже мелеет, то суда наши могут встретить большие затруднения при входе в устье реки во второй половине августа»

Аральская флотилия состояла из 2 пароходов и нескольких барж. Пароход «Перовский» водоизмещение 140 т, главные размерения: 35,81 х 6,55 х 0,91 м; вооружение – один 3/4-пуд. (121,92-мм) медный единорог со станком на вращающейся платформе в носу и два горных единорога на станках типа карронадных — в корме (позже заменены одной 4-фунтовой (92,96-мм) нарезной пушкой); корпус железный; мощность паровой машины 40 н.л.с. Заказан заводу «Motala Verkstad», Motala (Швеция) в начале 1851 г. Стапельный номер № 85. Весной 1852 г. в разобранном виде привезен в С-Петербург и по водным путям – в Самару (прибыл в июле 1852 г.), откуда гужевым транспортом доставлен в Раимское укрепление. Прибыл на место в ноябре 1852 г. По сборке был спущен на воду 26 февраля 1853 г., зимой 1863–1864 гг. при капремонте ставят новые паровые котлы, исключен из списков судов флота в 1883 г. Назван в честь графа В.А. Перовского с 1851 г. генерал-губернатора Оренбургской и Самарской губерний.

Железный барказ «Обручев» водоизмещение 16 т, главные размерения: 21,34 х 2,79 х 0,7 м; в носу и корме имелись приспособления для установки, в случае необходимости, по одному горному единорогу; корпус железный; мощность паровой машины 12 н.л.с.; экипаж 14 человек. Заказан заводу «Motala Verkstad», Motala (Швеция) в начале 1851 г. Стапельный номер № 86. Весной 1852 г. в разобранном виде привезен в С-Петербург и по водным путям доставлен в Самару, куда прибыл в июле 1852 г. Оттуда гужевым транспортом в конце осени 1852 г. перевезен в Раимское укрепление. В начале апреля 1853 г. собран и спущен на воду. В мае 1855 г. вошел в строй, в 1878 г. в ходе капремонта сменена подводная часть – цена работ 1300 руб. На 1883 г. находился в строю. Осенью 1884 г., после ремонта ходил между Петровском и Казалинском. К 1888 г. на месте продан на слом. Назван в честь А.Ф. Обручева в 1842—1851 гг. Оренбургского генерал-губернатора.

Несамоходные баржи № 1 и 2. Водоизмещение 95,8 т, основные размерения 27,36 х 5,47 х 0,91 / 1 м. Построены в 1855 г. на Воткинском заводе для Морского ведомства по 8214 руб. за штуку. Перевезены в разобранном виде в форт № 1 и после сборки в 1857 г. вошли в Аральскую флотилию. Около 1884 г. проданы на слом.

Таким образом, исследования 1858 г. прошли в рамках содействия русской дипломатической миссии графа Николая Павловича Игнатьева (1832—1908) в Хиву, в состав которой входили астроном Отто Васильевич Струве (1819–1905; впоследствии директор Пулковской обсерватории) и будущий изобретатель первого в мире самолета лейтенант флота Александр Федорович Можайский (1825–1890). 12 (24) июня 1858 г. миссия достигла берегов Аральского моря (залив Чернышова), где посольство должно было пересесть на пароходы Аральской флотилии «Перовский» и «Обручев». Но их не оказалось в условленном месте, и пришлось отправиться по берегу Арала сухим путем.

Как писал граф Игнатьев генерал-адмиралу великому князю Константину Николаевичу: «Еще из Оренбурга писал я начальнику Аральской флотилии о моем следовании, а с урочища Биш-Тамак 24 мая послал ему подробный маршрут для предупреждения, что 9 июня буду уже в Чернышевском заливе. Обстоятельства от капитана 1-го ранга Бутакова не зависевшие задержали снаряжение флотилии. Предвидя сие и не получив ответного извещения от Бутакова, я отправил топографа с рассыльными киргизами к Чернышевскому заливу и замедлил движение каравана так, что прибыл к колодцам Исен-Чагыл, отстоящим на 10 верст от бухты Кумсуат, не 9-го, как предполагал прежде, а 12-го июня, рано утром. Обозрев лично Чернышевский залив и простояв у Пакчагыла 2 суток, я, по недостатку воды в копанях, а также по неизвестности придет ли Бутаков или нет в Чернышевский залив, решился продолжить свой путь дальше по западному берегу Аральского моря, оставив наблюдательный пост у бухты Кумсуат. Завидев в море пароход «Перовский» 14 июня утром, употребил я все возможные меры, чтобы обратить на себя внимание, но местность западного берега Аральского моря такого свойства, что в течение 4-х дней усилия наши и моряков были тщетны. Пройдя на юг до Аксуата, Бутаков возвратился назад и застал нас на рассвете 18 июня у урочища Касарма, в то время как мы поднимались с бивака».

Таким образом, с пароходом «Перовский» встретились только 18 июня, «Обручев» же подошел еще позднее к устью Амударьи. Ввиду этого на «Перовский» погрузили лишь подарки и тяжелое оборудование в сопровождении некоторых членов миссии, остальные отправились дальше караваном вдоль Арала по нагорью Усть-Юрт. В письме генерал-адмиралу великому князю Константину Николаевичу (1827–1892) Н.П. Игнатьев так описал эти события: «Обязанностью считаю доложить Вашему Императорскому Высочеству, что полюбовался я молодецким видом моряков, отличным их вооружением, и быстрым и покойным ходом парохода, превзошедшим мои ожидания. При позднем прибытии в форт № 1 на р. Сыр команды, отправленной из Оренбурга и тяжестей, необходимых для снаряжения флотилии, нельзя не отдать полной справедливости распорядительности и деятельности капитана 1-го ранга Бутакова, который превозмог все препятствия к выходу флотилии в море. Две баржи и пароход "Обручев" 14 отправлены начальником флотилии прямо к устью Талдыка».

Рандеву было назначено в заливе Абугир близ устья Амударьи, где к пароходу должна была присоединиться часть других судов флотилии и войти в Амударью. И хотя комитет по организации экспедиции в Петербурге разрешил ввод судов только с согласия хивинского хана, Игнатьев решил пренебречь этим и ввести пароходы «Перовский» и «Обручев» в Амударью, не дожидаясь официального отказа хана, поставив, таким образом, хивинцев перед фактом.

В письме к хану он обосновал это так: «Дойдя 18-го июня до Аральского моря, я нашелся вынужденным отказаться от своего намерения везти подарки сухим путем, и нагрузил эти вещи, а также часть тяжестей посольства, на два судна, из числа плавающих по Аральскому морю. Желая как можно скорее представиться хану и опасаясь потерять время в переписке, а также убежденный в дружелюбном расположении хана и в намерении его поддержать и укрепить существующие уже приязненные сношения между Хивой и Россией, я поставил себе обязанностию, продолжая следовать лично с моею свитой сухим путем в Хиву, отправить безотлагательно двух из моих чиновников с подарками Его Величества к хану и с частью вещей посольства на двух судах в реку Аму-Дарью, предписав им идти прямо в город Кунград, где ожидать для дальнейшего плавания по реке Аму, до ближайшего в Хиве удобного места для выгрузки подарков».

В справке Инспекторского департамента Морского министерства по рапорту капитана 1-го ранга А.И. Бутакова отмечено: «Проход в Аму был сопряжен с немалым препятствием, ибо Талдыкское устье, которым капитан 1-го ранга Бутаков надеялся войти в реку, оказалось засоренным и местами даже заросшим камышом, затем предстояло отыскать новый проход, чему много мешали крепкие северные ветры и огромная зыбь. Наконец, увидев против мыса Кара-Джар далеко выбивающую в море пресную воду и получив сведения, что тут есть недавно образовавшийся широкий и глубокий проток, называемый Улкун-Дарья (большая река), капитан 1-го ранга Бутаков, перегрузив значительную часть тяжестей на баржу, предварительно перешедшую через бар (бар – отмель, образующаяся против устья реки от наносного песку, затрудняет вход судов – прим. авт.), в 6 часов вечера 28 июня пошел в реку, но с расходу прошел только половину ширины бара, а через другую половину, глубиной не более 2,75 футов (0,83 м), протащил пароход силой уже на другой день к 6 часам вечера.» На документе имеется карандашная пометка, сделанная рукой Александра II – «Слава Богу, что удалось ему войти».

Поскольку разрешение не было получено, то прибытие пароходов в Кунград было враждебно встречено хивинцами. В письме генерал-адмиралу А.И. Бутаков так описывает оказанный ему «прием»: «… 8-го оба судна вошли в Талдык и стали на якорь. Тут выехало к нам штук 6 хивинских лодок с людьми, большей частью вооруженными саблями, чиновные из них потребовали, чтобы их впустили на пароход. Я велел им сказать, что после солнечного заката не пускают иностранцев на суда Русского Царя и чтобы они лучше отправлялись спать. Около полуночи пароход и баржа были окружены пятнадцатью лодками, наполненными людьми, которые громко шумели, требуя с угрозами, чтобы впустили на пароход чиновников, посланных правителем с поручением к русскому начальнику. Я велел им сказать, что им уже раз было объявлено наше правило не пускать на царские суда иностранцев ночью, что я сплю и меня не смеют беспокоить, а что завтра мы подойдем к Кунграду и я, вероятно, посещу правителя. Они продолжали разъезжать около нас еще часа два, шумя по-прежнему, наконец, разъехались.»

Хивинский хан страшно разгневался за то, что флотилия свободно прошла взад и вперед мимо Нукуса; рыбаков, привозивших на корабли саксаул, он велел жестоко наказать, вследствие чего они были разграблены и многим отрезали носы и уши. Простояв в Кунграде несколько дней, суда, выгрузив подарки, отправились обратно, ибо началось обмеление реки, и Бутаков боялся, что не сможет выйти в Аральское море.

Сама миссия прибыла в Хиву 18 июля, где была встречена, мягко говоря, весьма прохладно. Аудиенция у хана не помешала хивинским сановникам фактически посадить дипломатов под домашний арест, заявив, что делается это для их же защиты от народа, якобы ненавидевшего всех русских.

Только благодаря Катенину, задержавшему в пределах России все хивинские караваны до выхода миссии из Хивы, русские посланцы живыми добрались до Бухары. Здесь они были приняты куда любезней. Эмир Наср-Улла Бахадур Хан (1806—1860) отпустил в их честь всех российских подданных и дал слово никогда больше не держать их у себя в плену. Освобожденных русских было 21 человек, из которых 11 казаков.
Захвачены они были киргизами в 1869–1870 годах и проданы бухарцам.

Так Бутаков под «дипломатической крышей» осуществил первое в истории гидрографическое исследование Амударьи. Собственно, Амударья не доходит до Аральского моря, по крайней мере, на 300 верст. Она разделяется на несколько больших рукавов, почти самостоятельных рек, имеющих даже свои собственные названия, и эти рукава заливают своими водами громадный треугольник – знаменитую Амударьинскую дельту. Поднявшись на пароходах вверх по течению до города Нукуса, Бутаков произвел тщательную съемку этой капризной реки.

В своих воспоминаниях Игнатьев обвинял Бутакова в том, что тот «лишил посольство того содействия, на которое рассчитывали в Петербурге при моем отправлении и на котором я основывал все свои соображения». Однако он признавал заслугу капитана 1 ранга в том, что тот капитально исследовал устье Амударьи до Кунграда и составил карту дельты реки. В своем письме к генерал-адмиралу он указывает: «Сделав представление г. Управляющему Морским министерством, смею надеяться, что Ваше Императорское Высочество не лишите рассматриваемых наград: начальника Аральской флотилии, командиров судов (парохода «Перовский», 2-х железных барж и баркаса), инженер-механика флотилии и офицеров Корпуса штурманов, а также доктора Пекарского, бывшего в миссии, и лейтенанта Можайского, который был со мной в Хиве и в Бухаре, производил рекогносцировку р. Аму и астрономические наблюдения в Хиве, по пути из Хивы в Бухару, в долине р. Аму и в Бухаре».

За эти исследования Бутаков был удостоен ордена св. Анны 2 ст. с короной, а 1 января 1860 г. всемилостивейше назначен флигель-адъютантом Его Императорского Величества.

Обобщая полученный в экспедиции опыт, лейтенант А.Ф. Можайский написал записку, представленную в Гидрографический департамент Морского министерства: «Для верного входа судов в р. Аму-Дарью и, следовательно, и плавания по ней необходимы, по моему мнению, следующие условия: суда, предназначенные для плавания, в полном грузу не должны сидеть более 2 1/2 фут (76 см); длина их не должна быть велика; машину пароходы должны иметь по возможности сильную. Все эти условия при постройке, конечно, могут быть соблюдены…».

В июне 1858 г. на пароходе «Перовский» Бутаков поднялся по Амударье вверх до Кунграда и произвел съемку и гидрографическое исследование реки. О действиях хивинского хана Бутаков в одном из писем выразился так: «... Он разоряет в конец своих собственных подданных. В особенности ужасна нищета несчастных киргизов, о которой, не видавши, нельзя составить себе даже понятия; глядя на них, удивляешься живучести человеческой: они едва одеты, живут в прозрачных кибитках, продуваемых насквозь морозными ветрами, и едва не умирают с голода. Довольно сказать, что кочующие по Сыр-Дарье киргизы были ограблены четыре раза в течение каких-нибудь восьми месяцев! И как ограблены! Хивинец жжет и уничтожает все, что не хочет или не может забрать с собою. Варварство этих подлых разбойников превосходит всякое описание, и завоевание Хивы нами было бы величайшим благом для всех подданных хивинского хана».

В 1859 г. пароходы вновь совершили плавание в устье Амударьи, чтобы отвезти на родину возвращавшегося из Российской империи бухарского посла Неджметдина-Ходжу. Однако бухарский посол отказался вернуться в Бухару на российском пароходе. Тем не менее, Оренбургский и Самарский генерал-губернатор А.А. Катенин приказал Бутакову отправиться в восставший Кунград (торговый центр в северной части Хивинского ханства на левом берегу р. Амударьи, в н/в в составе Узбекистана), а оттуда – вверх по Амударье с целью «исследовать Аму и определить пункт, удобный для будущих наших торговых сношений в пределах Бухарии». Кораблям удалось достичь Кунграда с десантом в 140 человек и без боя, хотя Катенин дал А.И. Бутакову указание при надобности «подать помощь кунградцам», отогнать осаждавшие город хивинские войска, но отправиться дальше, в Бухару, они не смогли из-за резкого обмеления русла. Правитель города горячо поблагодарил русских за помощь. В Кунграде же царила анархия и процветала торговля рабами.

Таким образом, нельзя дать однозначной оценки дипломатической миссии Н. П. Игнатьева. С одной стороны, в Хиве она окончилась неудачей, а с другой стороны — очень выгодным договором с Бухарой. Хивинский хан отказался предоставить российским судам возможность свободного плавания по Амударье и заключить торговый договор с Россией. В Бухаре удалось добиться разрешения на пропуск неограниченного количества российских купцов, устройства для них караван-сарая и установления 5% таможенной пошлины на российские товары. Русское правительство узнало цену дипломатических сношений со среднеазиатскими ханствами; установился новый взгляд на их действительную силу и на положение, которое Россия должна и может занимать в Средней Азии. Пребывание миссии в ханствах дало возможность глубже изучить общее положение в Средней Азии, а также получить информацию о развитии экономики, расстановке политических сил, режимах правления.

Посольство сыграло свою роль и в других отношениях. Оно обнаружило, что британские правящие круги питают к Средней Азии не только «теоретические» интересы, но и предпринимают конкретные шаги к утверждению здесь своего влияния, что заставило Россию настороженно следить за положением в ханствах и действиями там английской агентуры.

Миссия имела еще и большое научное значение. В работах участников экспедиции (в первую очередь, А.И. Бутакова и А.Ф. Можайского) были детально исследованы низовья Амударьи, ее устья и значительный участок от Аральского моря до Хивы, а также от этого пункта — на 600 верст вверх по реке.

Миссия Н.П. Игнатьева окончательно убедила царское правительство в невозможности мирного установления российского влияния в регионе и стала важным аргументом в поддержку силовых методов. Вскоре последовало стремительное и успешное наступление российских войск в Средней Азии.