Церковный раскол XVII века глазами современников

«Прежде обыкновенно вельможи входили к патриарху без доклада через привратника; если он знал о посещении вельможи, то спешил к нему навстречу и после ухода провожал его до наружных дверей. Никон же заставляет вельмож долго ждать, пока не позволит войти, и они входят к нему со страхом и трепетом, и, стоя изложив перед ним свои дела, удаляются, тогда как он все сидит на своем месте. <…> Если случалось, что не все министры собирались в совет к тому времени, когда раздавался звон колокольчика, приглашавший их войти в палаты патриарха, то опоздавшим долго приходилось ждать, иногда на сильном холоде, пока патриарх не давал им особаго приказа войти; это мы видели собственными глазами, потому что в отсутствие государя наш господин <то есть патр. Макарий> ежедневно ходил к патриарху осведомляться о здоровье государя и узнавать новости. В этих случаях, пока наш господин оставался у патриарха, министры стояли и дожидались вне патриарших палат. Когда же он позволял им войти, то обращался к иконам и тихо прочитывал «Достойно есть», в то время, как министры кланялись ему в землю все вместе. Затем каждый из них подходил и кланялся патриарху отдельно и получал от него благословение. <…> Министры докладывали ему о текущих делах, и патриарх о всяком деле давал каждому свой ответ и приказывал, как поступить. Сколько мы могли заметить, бояре и сановники не столько боятся своего царя, сколько патриарха, и в некоторых случаях последняго боятся даже гораздо больше»

«Некоторые роптали, говоря: «Мы не переменим своих книг и обрядов, мы их приняли издревле». Однако они не смеют говорить открыто, ибо гнев патриарха неукротим: известно, как он поступил с епископом Коломенским»

Павел Алеппский

«Христос не учил нас диалектике ни красноречию, потому что ритор и философ не может быть христианином. Аще кто от христиан не истощит от своего помышления всяку премудрость внешнюю и всяку память еллинских философов, не может спастися. Премудрость еллинская мати всем лукавым догматам»

Никон — царю Алексею Михайловичу

«…В нынешнем во 183-м году, майя против третьяго на десять число в ночи огорели ево, Васильевы, крестьяня Арзамаского уезду деревни Коваксы Александрко Васильев з женою и з детми, да у Мамошки Сергеева шестеро детей на овинах самохотно. А он де, Мамошка, взят был к нему, Василью, на двор и, услышав де он, Мамошка, что те крестьяне погорели, и он де, Мамошка, сам себя ножем поколол. И, чтоб ты, Великий Государь, пожаловал ево, Василья, велел из Арзамаса послать дозорщика и тех погорелых крестьян дозрить и Мамошку роспросить и взять в Арзамас.

Да стольника ж Петра Матюшина деревни Пасьяновы крестьяня Фетка Марков, Кирюшка Лукьянов перед нами, холопи твоими, в Арзамасе, в приказной избе в допросе сказали: крестьянин Мишка Ильин з детми своими и со внучата каким умыслом и какою прелестию згорели и хто их в бане зажигал, и они де тово не ведают, и прелесников де у себя в той деревне Пасьянове никаких не видали»

Донесение из Арзамаса о самосожжениях старообрядцев, 1675

«И мы, диаконе, знаем, яко старое благочестие церковное все право и свято и книги непорочны; да нам бы царя оправить, того ради мы за новые книги стоим, утешая его… Великий государь то изволили, а мы бы и ради по старым книгам пети и служити Богу, да его, царя, не смеем прогневати и сего ради угождаем ему; а за то уж Бог судит — не мы завели новое»

митрополит Павел

«Во многих градех твоея благочестивый державы, наипаче же в селех, церкви Божий зело возмущены. Еже есмь много хождах и не обретох двух или трех церквей, чтобы в них единочинно действовали и пели, но во всех разнствие и великий раздор. В той церкви по книгам Никоновым служат и поют, а в иной по старым. И где <…> два или трое священников литоргию Божию служат, и действуют по разным служебникам. А иные точию возгласы по новым возглашают и всяко пестрят»

челобитная священника Никиты Добрынина царю о раздоре среди священников

«Попы мирские, яко Никонова предания ревнители, нарицаемии никониане, ходят по римски без скуфей оброслыми головами и волосы распускав по глазам, аки паны или опальные тюремные сидельцы, а иные носят вместо скуфей колпаки черные и шапки кумыцкие и платье все нерусское же. А чернцы ходят в церковь Божию и по торгам без манатей, безобразно и безчинно, аки иноземцы или кабацкие пропойцы»

челобитная монахов Соловецкого монастыря

«В особенности много у царя высших военных офицеров, частью оставивших свою религию и перекрестившихся; они и в мирное время получают большое вознаграждение»

Адам Олеарий

«Он (Никон) начал с того, что своей властью без собора в 1653 году перед Великим постом разослал по церквям указ, сколько следует класть земных поклонов при чтении церковной молитвы св. Ефрема сирина, причём предписывал так же креститься тремя перстами. Потом он ополчился против русских иконописцев своего времени, которые отступали от греческих образцов в писании икон и усвоили приёмы католических живописцев.

Далее, при содействии юго-западных монахов он ввёл на место древнего московского унисонного (одноголосого) пения новое киевское многоголосое, а также завёл небывалый обычай произносить в церкви проповеди собственного сочинения. В Древней Руси подозрительно смотрели на такие проповеди, видели в них признак самомнения проповедника; пристойным считали читать поучения святых отцов, хотя обычно их не читали, чтобы не замедлять церковной службы. Никон сам любил и был мастер произносить поучения собственного сочинения. По его внушению и примеру приезжие духовные лица с Украины и других мест начали говорить в московских церквях свои проповеди, иногда даже на современные темы. Легко понять смущение, в которое должны были впасть от этих новизн православные русские умы, и без того тревожно настроенные»

Василий Ключевский (1841 — 1911)