Вырванные страницы жизни Иисуса Христа

Величайший из религиозных учителей мира оставил в истории беспрецедентный след: его именем объявлялись войны и заключался мир, ради него люди шли в пламя костра и на плаху, отрекались от любимых женщин, предпочитая им уединённую келью в пустыне. Не странно ли, что мы так мало знаем о его жизни? Евангелия повествуют в основном о его рождении и тех четырёх годах, которые предшествовали его смерти. Но что делал Иисус в промежутке примерно между четырнадцатью и тридцатью годами? Откуда он взял идеи, которые привели его ко всемирной славе, у кого он учился, где оттачивал свой дар проповедника? Может быть, это были «вырванные годы», как говорят в Одессе по поводу непростых лет, которые лучше забыть?

Свет с востока

«Простой советский паренёк, сын плотника и столяра»... Словно о Христе написаны эти слова. Кажется удивительным, чтобы этот человек, который, скорее всего, был плотником по профессии (в древнеиудейском обществе сын наследовал ремесло отца), мог сам создать учение, завоевавшее полмира. Конечно, проповеди Христа не выросли на пустом месте − за семьсот лет до его рождения многое из сказанного им произнёс Исайя. В речах Иисуса можно услышать и эхо текстов, созданных ессеями − иудейскими сектантами, которые обитали в пустыне в ожидании апокалиптической битвы между Светом и Тьмой. И всё же учение Христа сильно отличается от всего, что уже звучало в Земле обетованной. Если и искать его корни, то, наверное, где-то в других странах.

Даже про детство Спасителя Библия говорит скупо. Неужели чудесный отрок стругал рубанком доски? В созданном лет через сто после распятия Иисуса апокрифе под названием «Евангелие детства» о юных годах Сына Человеческого рассказывается подробнее, но как-то странно: мол, в пять лет Иисусик играл у брода, собирая в лужицы воду и лепя из глины воробьёв. Была суббота − день, в который Тора запрещает, среди многого прочего, создавать изображения. Соседи тут же нажаловались отцу Иисуса Иосифу, который прибежал на речку и стал ругать сына. Тогда Иисус сказал воробьям: «Летите!» − и они взвились в воздух. Тут-то соседи и поняли, что не с простым мальчуганом связались, и испугались ещё сильнее, когда другой ребёнок из хулиганских побуждений расплескал воду, которую Иисус собирал в лужицы, а тот его за это проклял так, что бедняга иссох на месте. А ещё одному мальчику, который толкнул его, сказал: ты никуда не пойдёшь дальше, − и тот упал и умер.  

Подождите, мы про одного и того же человека говорим? Это же не Христос, а, прости Господи, Дэмиен какой-то из «Омена»! Правда, он всех пострадавших потом воскресил − и всё же осадочек-то остался: невозможно поверить, что это действительно тот Иисус, каким мы его привыкли представлять. К тому же это апокрифическое евангелие перегружено чудесами, и собственно про жизнь «кудpявого евpейского младенца, котоpого − впоследствии − неуживчивый и беспокойный хаpактеp довёл до Голгофы» (поблагодарим за эту характеристику Анатолия Мариенгофа), оттуда почти ничего не узнать. 

Ещё в Средние века мыслители ломали голову над этим удивительным молчанием Библии о «вырванных годах» Христа. Логичным казалось объяснение, что он в это время жил где-то за пределами Иудеи. Может быть, в Египте, куда его увезли родители? Впрочем, когда европейцы познакомились с индийской культурой, появилась иная версия: трудно было не заметить, что жизнь Христа удивительно похожа на биографию другого, индуистского бога − Кришны. Так похожа, что кажется, будто речь идёт об одном и том же человеке: и мать у Кришны − непорочная Деваки (не утратив чистоты, она родила Кришне ещё восьмерых братьев, но спишем этот эпизод на скудость воображения болливудских сценаристов), и дядя Кришны, которому предсказали, что племянник лишит его трона, устроил в царстве избиение младенцев, и демонов сам Кришна изгонял, и мёртвых воскрешал, и погиб он пригвождённый стрелой к дереву. Ноги своим ученикам − и то мыл! Не правда ли, поразительное сходство? 

Такие же удивительные совпадения обнаруживались и между жизнью Христа и Будды. А уж их моралистические учения и вовсе выглядели как близнецы. А не учился ли Спаситель где-то в Индии? Это разом бы всё объяснило: именно там он и мог почерпнуть большую часть своих гуманистических идей. Но это была только гипотеза − без фактов она стоила не больше, чем рассказ о визите Христа в Британию, который встречается в легендах о рыцарях Круглого стола. 

 «У большинства индусов нет проблем с тем, чтобы считать Христа богом: они готовы принять его как ещё одну аватару Вишну»

Однако в 1887 году эта версия получила самое что ни на есть основательное подтверждение. В Париже вышла книга, опубликованная русским путешественником Нотовичем, который якобы обнаружил на Тибете рукописи, свидетельствующие, что Христос побывал здесь. Более того, утверждали рукописи, он даже прожил тут большую часть своей жизни. 

Репетиция распятия

Николай Нотович – яркая личность: задолго до Александра Розенбаума он сумел соединить в себе несоединимое − был казаком-евреем. В юности крестился в православие, в дальнейшем служил в кавалерии, снискав себе славу рубаки и даже аристократа. После отставки стал одним из пионеров того, что у нас назовут общественно-политической журналистикой − издавал газеты «Финансовое обозрение», «Вечерний курьер» и «Голос». Написал серию патриотических книг по вопросам внешней политики. Он много путешествовал по странам Востока, в частности пытался разведать безопасную сухопутную дорогу до Индии, которая помогла бы России победить в борьбе с Англией за контроль над Центральной Азией. 

Христом Нотович интересовался не более, чем позицией Франции по османскому вопросу, − открытие своё сделал случайно. После Русско-турецкой войны в 1878 году отправился в Индию − и добрался аж до Ладака, к самому подножию Гималаев. В одном из буддистских монастырей Нотович разговорился с настоятелем о христианстве − и вдруг узнал, что имя Христа тут известно не только благодаря миссионерам из Европы. В монастырях Тибета хранятся древние записи, касающиеся жизни «святого Иссы, лучшего из сынов человеческих». Оказывается, Христос лично побывал в этих местах, и не просто туристом: здесь он знакомился с местными религиями и сам проповедовал. От услышанного голова кругом шла: Нотович решился любой ценой увидеть эти свитки. Его увлекли в эту горную страну легенды о её монастырях, хранивших свои тайны в тени немых громад, среди снегов и льда, под вечно серым, как свинец, небом. Не то же любопытство заставило покинуть свою родину и Иисуса? 

…К тому времени, когда Иисусу исполнилось тринадцать − возраст, в котором позволено искать себе жену, − он был известен как первый ученик религиозной школы и блестящий проповедник. Дом его родителей, живших скромным трудом, стали посещать богачи, желавшие видеть его своим зятем. Однако вместо того, чтобы порадовать отца и мать браком с видной невестой, Иисус решил повидать мир: направился к Инду. Как утверждало найденное Нотовичем евангелие, «он хотел изучить законы великих будд» − индийских подвижников, достигших просветления. 

«Некоторые буддистские мыслители уверены: на кресте Иисус достиг полного отрешения - и отправился прямо в нирвану»

Откуда мог иудейский отрок знать про каких-то там будд? Разве древний мир не был в десятки раз огромнее нашего? Это сейчас можно сесть на самолёт и за несколько часов перелететь из Москвы на Тибет. Да и зачем лететь, если можно прочесть свежую проповедь далай-ламы в Интернете? Однако о буддизме в Иудее слышали: ещё сотни лет назад сюда прибывали из Индии проповедники, которые вели диспуты с эллинскими философами. Культурные связи между Востоком и Западом в древности порой были так прочны, что иногда трудно провести границу между одной религией и другой. Приведём всего один пример: 2 декабря православная церковь чтит память святого Иосафа (Иосафата), индийского царевича, о праведной жизни которого рассказывает Иоанн Дамаскин. Но мало кто знает, что Иосафат − это искажённое «бодхисаттва», а житие царевича детально передаёт биографию Будды, рассказы о котором в древности попали на Ближний Восток. Вот так Совершенный приобрёл в православии звание святого.

Через год после того, как Иисус покинул Иудею, он перешёл вброд Инд и поселился среди «ариев». Слух о талантливом подростке разнёсся по окрестным селениям, и заполучить его к себе в ученики возжелали джайны − индийские аскеты. Правда, учиться у них Иисус наотрез отказался: уж слишком чудовищных форм отрешения от мира они требовали. Вместо того чтобы брить голову, предпочитали вырывать волосок за волоском, чтобы научиться презирать боль. Ходили нагими и не ели днями, отказываясь даже просить милостыню. Считали самоубийство хорошим способом закончить жизнь: некогда воинов Александра Македонского восхитило бесстрашие джайна Калана, который добровольно взошёл на костёр, чтобы избавить душу от тленной оболочки. Но Христу их аскетизм показался бессмысленным, и он отправился странствовать по индийским городам. 

После того что он здесь увидел, социальное неравенство в Иудее должно было показаться ему лайт-вариантом: на родине богачи беседовали с бедняками сквозь зубы, но тут люди из разных каст порой даже не  могли посмотреть друг на друга. И даже у самого последнего слуги-шудры были те, кого он сам мог презирать − «неприкасаемые», занимавшиеся погребением мёртвых тел и чисткой отхожих мест. Жрецов-брахманов и воинов-кшатриев оскорбил его демократизм: паренёк чурался общества благородных, предпочитая якшаться с низами − с торговцами-вайшьями и шудрами, считая их равными себе. «Только смерть избавит их от рабства», − увещевали его брахманы. Бог Отец, говорил Иисус, не делает различия между своими детьми: «В день последнего суда шудрам и вайшьям многое простится за их неведение; напротив, гнев Божий покарает тех, кто присвоил себе Его права». 

«Самые рьяные христиане в Африке - копты, потомки древних египтян: на некоторых фресках Иисус похож на дарующего вечную жизнь Осириса»

Да и не верил Иисус в их богов: он говорил, что Богу незачем играть в игрушки, воплощаясь во всяких вишну и шив. Он создал мир в одиночку и не делил своей власти ни с одним живым существом. Временами жрецы, которых он критиковал, прямо умоляли его: сотвори чудо − и мы тебе поверим. Вот разрушь хотя бы каменных идолов, за поклонение которым ты нас порицаешь. Христос ответил предложением на предложение: нет, если они и впрямь могущественны, пусть сами меня поразят на месте. Жрецы ушли несолоно хлебавши и, как позже их коллеги в Иудее, стали искать случая схватить Иисуса, но он, предупреждённый бедняками об опасности, покинул эту землю и отправился в Непал, где некогда родился Будда. 

На скользком склоне

 В отличие от канонических Евангелий в опубликованном Нотовичем тибетском трактате нет чудес: Иисус не оживляет мёртвых, не изгоняет бесов. Это придаёт тексту дух реализма: читаешь и словно видишь всё своими глазами. Вот Иисус садится между чёрными, как дерево, учениками, некоторое время пытается принять позу лотоса, а потом машет рукой: долой показуху, ведь животворит Дух, а от плоти нет никакой пользы. Его проповеди страстны и понятны этим полунищим, одетым в простые куски ткани: «Человек унижает работающих в поте лица, заискивая перед бездельником, восседающим за пышным столом». Как это знакомо даже сейчас, спустя два тысячелетия!

«Христос умер не для того, чтобы спасти людей, а для того, чтобы научить их спасать друг друга» - Оскар Уайльд

...Для русского человека в то время мало мест на земле были такими труднодоступными, как Тибет, и всё же Нотович решился. Добрался на поезде до Равалпинди и в сопровождении слуги, негра Филиппа, и нескольких проводников-индийцев, начал восхождение в горы. Что им двигало? Едва ли обычное журналистское любопытство. Вероятно, человек, примеривавший на себя так много масок − казак, патриот, отважный журналист, − чувствовал, что прикоснулся к чему-то действительно настоящему. И если сам Христос желал стать чем-то большим, чем опытный плотник, то и Нотовичу хотелось войти в историю не просто бесстрашным кавалеристом. Была и ещё одна причина, но мы прибережём её до конца рассказа.

В горной деревушке Нотович за большие деньги купил местный тарантас − вроде круглого стола на колёсах, на котором можно было путешествовать с некоторым удобством: правда, из-за отсутствия спинки седок то и дело рисковал соскользнуть со «столешницы» прямо в пропасть. Предусмотрительные англичане построили вдоль дорог сеть маленьких гостиниц, комфорт в которых, впрочем, был весьма относительным − Нотович ночи напролёт сидел без сна, поскольку по глиняным стенам, шурша, бегали скорпионы и многоножки. Природа этой страны словно мстила ему за желание проникнуть в её сердце и украсть её великую тайну. Покачиваясь на своём тарантасе, под палящим солнцем, отмахиваясь от гнуса, он закрывал глаза − и чудился ему Иисус, бредущий по узким тропинкам среди гор, к кельям, где, подобно термитам, гнездились монахи, монотонно бормочущие свои непонятные слова. В буддистских монастырях будущий Мессия провёл шесть лет − изучал священные сутры, в совершенстве овладев языком пали, а затем спустился в долину Раджпутаны и заново стал учить людей. Едва ли и от монахов он ушёл без конфликта: в своих проповедях он отрицал ключевой для всех индийских религий принцип реинкарнации. «Никогда Он не унизит Своё чадо, заставляя его душу переселиться, как в чистилище, в тело животного», − говорил он о Боге. Перед поражёнными индусами открывалась новая реальность: дремлющий мир скоро будет разбужен громом небесным, горы рухнут в пропасть и негде будет укрыться от взгляда Господа. Огромная Индия, ворочаясь, просыпалась, и Христос, чувствуя, что здесь он уже узнал всё, что хотел, и сделал всё, что мог, решил возвращаться на родину. 

...Устроив небольшой отдых в Кашмире, экспедиция Нотовича двинулась дальше в горы. Когда люди шли в темноте по узкой тропе между старыми пихтами и берёзами, молчание леса разорвал ужасный вой. В темноте вспыхнул факел, и Нотович увидел глаза пантеры, которая грызла тело одного из слуг. Нотович вскинул свой винчестер. Зверь зарычал, собираясь  прыгнуть на него, но вдруг передумал и нырнул в чащу. 

Если бы Нотович был склонен к мистике, он увидел бы в этом кровожадном звере символ: ведь именно такое имя − Пантера − даёт ехидный автор талмудического комментария сирийскому солдату, который якобы был отцом Иисуса. Христа тоже пытались скормить диким зверям: когда он пришёл в Персию, жрецам не понравилась его проповедь. Иисус не велел  жителям поклоняться солнцу и огню: чтобы говорить с  Господом, не нужны никакие посредники, уверял он. Старейшины боялись арестовать его при народе, однако, когда наступила ночь, схватили и вытолкали за ворота − надеялись, что он станет лёгкой добычей для тигров и шакалов. Однако Христос не погиб − пешком добрался до Иудеи и стал проповедовать на родине. 

Канонические Евангелия умалчивают о содержании речей, которые он произносил в это время, а вот тибетские трактаты поражают: оказывается, он убеждал соотечественников уважать женщин, − годы, проведённые в буддистских общинах, где дщери Евы могли занимать важное положение, не прошли даром. «Почитайте женщину, ибо она мать вселенной, и вся истина божественного творения заключена в ней, − говорил Иисус. − Её любовь облагораживает мужчину, смягчает его ожесточённое сердце, укрощает зверя и делает его агнцем. Не подвергайте её унижениям, этим вы унизите только самих себя и потеряете то чувство любви, без которого ничто не существует здесь, внизу. Всё, что вы сделаете для своей жены, своей матери, для вдовы или другой скорбящей женщины, вы сделаете для Бога». Куда делись все эти мысли в средневековом европейском христианстве, где женщину называли не иначе как «сосудом зла»? Бог весть.

Здесь был Иисус

"Мария и Иисус". Лора Джеймс. 1991 год

Вот наконец и они − легендарные монастыри Тибета. Нотович был слегка разочарован: монахи оказались простоватыми людьми, без тени какой-либо таинственности. Лама, которого путешественники посетили первым, угощал гостей местным пивом – чангом, частое употребление которого делало человека тучным, что здесь считалось знаком благосклонности небес. Жаловался на мусульман, которые насильственно обращают в свою веру его паству, и говорил, что с исламом у буддизма нет и не может быть ничего общего. Другое дело христианство: это ведь и есть всего лишь разновидность буддизма. Когда Нотович начал спорить, лама поведал ему историю Иисуса: «Исса − великий пророк, один из первых после двадцати двух будд. Он более велик, чем любой из всех далай-лам. Именно он просветил вас, вернул в лоно религии души заблудших». Выходило так, что Иисус всего-навсего принёс европейским народам учение Будды, которое они не замедлили исказить. Ради этой задачи он и родился заново у женщины из Галилеи. В доказательство своей правоты лама упомянул древнейшие свитки, копии которых хранятся во многих монастырях Тибета. Правда, у него самого ни одной копии нет, но о них тут знает любой ребёнок. 

Нотович горел решимостью своими глазами увидеть эти трактаты, пусть ради этого и пришлось бы посетить каждый монастырь в Тибете. Ради этого ему пришлось пересечь несколько высокогорных перевалов и побывать ещё в десяти обителях. В каждой повторялась та же история − об «Иссе» знали и тут, но никаких свидетельств его пребывания в Индии показать не могли. Отчаявшись, Нотович остановился отдохнуть вблизи большого монастыря Хемис в Ладаке. Здесь готовились к празднику, и путешественник решил посетить костюмированное представление − под заунывные звуки труб двадцать человек, переодетых дьяволами и чудищами, боролись с «богами» в бело-золотых одеяниях. Устав от представления до ряби в глазах, Нотович вышел на террасу и присел напротив ламы Хемиса, глаза которого светились умом и добротой. 

Как странно, сказал ему путешественник, буддизм ведь стремится к избавлению от внешнего, а тут столько цветов и красок... Именно для этого и нужны эти представления, пояснил лама. Человек всегда ищет то, что доступно его ощущениям. Египтяне боготворили животных, деревья и камни, ассирийцы обожествляли звёзды, но лишь избранным удалось освободиться от уз образов, связывающих нас с реальностью. Нотович умело навёл разговор на нужного ему избранного. «Имя Иссы пользуется большим уважением у буддистов, − ответил лама. − Но люди в основном не знают о самом его существовании. Лишь верховные ламы, которые изучали документы о его жизни, кое-что знают о нём». И тут он сказал то, что Нотович желал услышать уже много недель: в его монастыре хранятся копии со свитков, написанных о жизни Иисуса. 

Беседу продолжать настоятель не пожелал. Извинился, сказав, что ему пора возвращаться к своим ритуалам. Отношения между Россией и Англией были напряжёнными, а Нотович к тому же был известен британской колониальной администрации как человек, составлявший подробную карту индийских дорог и рек. Понимая, что, начни он проявлять интерес к библиотеке монастыря, его сразу же выдворят из страны как шпиона, Нотович скрепя сердце решил уехать с пустыми руками. И тут ему помог случай. Причём несчастный случай: отъехав совсем недалеко от монастыря, он свалился с лошади и сломал ногу. Трудно поверить, что это было просто совпадение, да и наездник он был отменный, − вероятно, путешественник уже понял, что духовное знание не получить без ущерба для бренной плоти. Как бы то ни было, сердобольные монахи не смогли оставить его в беде и оказали первую помощь. Нотовичу удалось за те несколько дней, на которые он задержался в обители, убедить их, что его интерес носит чисто научный характер. Уступив его просьбам, лама принёс два больших переплетённых фолианта с пожелтевшими от времени страницами и стал читать на тибетском биографию Иссы. Нотович записывал в блокнот перевод, который делал присутствующий при сцене толмач. Записи о жизни Иисуса были разрозненные: путешественник сам выстроил их в подобие сюжета. Сколько тайн он узнал! Даже конец земной жизни Иисуса «Тибетское евангелие» рисовало иначе. Оказывается, это не еврейские священники, а безжалостный функционер Пилат желал его гибели, − сочувствующий идеям Христа Каифа мог лишь умыть руки, уверял тибетский текст. 

Когда Нотович, приехав в Европу, показал свой французский перевод текста знаменитому автору «Жизни Иисуса» Эрнесту Ренану, у того глаза загорелись: дайте мне ваши рукописи, я сделаю по ним доклад! Но путешественник опасался, что старичок присвоит всю славу первооткрывателя себе, и опубликовал их самостоятельно. Все, кому он рассказывал об этой идее, отшатывались от него как от прокажённого: о нежелательности публикации предупреждали его преподобный Платон, митрополит Киевский, и один из кардиналов Римской церкви, заявивший, что он вводит маловерных во искушение. Когда в Париже вышла книга под названием «Неизвестные годы Иисуса», она произвела эффект разорвавшейся бомбы. О Нотовиче заговорили. Правда, вместо почестей, полагающихся первооткрывателям, его ждала слава фальсификатора! Ведущий индолог того времени Макс Мюллер высмеял его доверчивость, предположив, что хитрые тибетские ламы воспользовались интересом «большой белой господины» к экзотическим тайнам. Менее щепетильные критики обвиняли Нотовича в том, что он не был ни в каком Тибете, − какая-то дама-путешественница прямо оттуда прислала письмо, что его там не видала.      

Нотович пытался защищаться, но он не имел авторитета в исторических кругах − какой-то казак, бумагомарака да по слухам ещё и шпион! Папа римский внёс его труд в «Индекс запрещённых книг», а историки годы спустя приводили это сочинение в качестве примера бездарной подделки под древние тексты. Правда, в определённых кругах его книга обрела настоящую популярность. Её подняли на щит ученики Блаватской, с одинаковой радостью готовые рассуждать что о Христе в Индии, что о марсианах. Сам Нотович приватизации своих идей мистиками не обрадовался, но поделать ничего не мог: в 1908 году даже вышло продолжение к его книге под названием «Евангелие эры Водолея», написанное американским проповедником Леви Доулингом. Автор подтвердил: да, Христос был в Индии − надёжную информацию об этом он получил... во время спиритического сеанса. Нотович уже не узнал, что в 1925 году правоту его слов подтвердил Николай Рерих, который добрался до Хемиса и услышал от монахов предания об «Иссе». Правда, Рерих сам был мистиком и теми же спиритическими сеансами не брезговал. И лишь через сто лет историки стали сходиться во мнении, что «Тибетское евангелие» − подлинный текст. Но об этом речь впереди.

Всё не закончилось крестом

"Рождество Христово". Ганс Леонард Шауфелейн. Начало 16 века

 Тут бы сказочке и конец, но, как выяснилось, Нотович был не единственным, кто искал материалы о неизвестных годах Христа: на мусульманском Востоке появился публицист, утверждающий, что Христос побывал в Индии дважды − первый раз до распятия, а второй... после. То, что он не погиб на кресте, для мусульман не было новостью: ведь в Коране сказано, что вместо Христа Бог дал распять призрак, а самого Иисуса от казни, считавшейся среди римлян позорной, спас, забрав живым на небо. Однако индийский мусульманин Мирза Гулям Ахмад, написавший в 1899 году трактат «Иисус в Индии», отрицал этот чудесный конец и доказывал, что Иисуса ждала жизнь обычного человека: вместе с матерью, Марией Магдалиной и несколькими учениками он уехал в Азию, дожил там до преклонных лет, а похоронен был в Кашгаре. Где и по сию пору существует его могила.

Дело было так. В день, когда был распят Иисус, Иудею потряс подземный удар − об этом упоминает и Библия. Землетрясение вызвало всеобщее замешательство − следившие за казнью зеваки побежали проверять свои дома: не обрушилась ли крыша, не влезли ли воры сквозь треснувшие стены... В этой суматохе все забыли о Христе: стражники поскорее сняли с креста его тело, будучи уверенными, что человек, называвший себя царём Иудейским, уже мёртв, и, положив на землю, отправились к своим семьям. Между тем стоявшие у креста женщины, мать Иисуса и Мария Магдалина, заметили, что он ещё дышит, и с помощью апостолов перенесли его в дом. Затем привели к нему врача, благодаря которому Христос через несколько дней очнулся, а ещё через месяц встал на ноги. Тогда Мария и его почитатели посадили его в повозку и отправились прочь из этой забытой Богом страны − к восточным границам, в места, которые он уже хорошо знал. Через Сирию и Афганистан они пришли в Кашгар, по пути обратив в истинную веру целое афганское племя. В Кашгаре Иисус нашёл местную жену и уже через несколько лет стал отцом большого семейства.

Критики мгновенно обрушились на Ахмада с обвинениями в корыстности: мол, отрицая чудесное вознесение Иисуса, он хочет расколоть ислам и отвлечь мусульман от борьбы с британскими поработителями их края. И действительно, вокруг Мирзы Гуляма скоро собралась целая секта. Ортодоксальных мусульман возмущало и то, что он призывает отказаться от слов Корана о необходимости убивать вероотступников, а джихад − трактовать иносказательно, не как войну против неверных, но как борьбу с собственными страстями. При этом Ахмад утверждал, что ислам прекрасно уживается с научными доктринами, даже с дарвинизмом. Для того времени его учение было слишком смелым.

Как бы то ни было, Ахмад не выдумал рассказ о жизни Христа в Индии, а опирался на множество сочинений арабских историков. В их трудах фигурировал Юз Асаф − загадочный подвижник, в незапамятные времена пришедший в Кашгар издалека и прозванный здесь «пастырем, который учит». Учил он, правда, немного не тому, что проповедовал библейский Христос: уже не обещал своим слушателям скорого Страшного суда, а лишь призывал быть добрее друг к другу и не подличать. Лечил руками страждущих, учил своему умению детей. Дожил до 125 лет и был похоронен в Кашгаре как обычный смертный. Мирза Гулям утверждал, что лично видел его могилу в этом городе.

«Сегодня никто бы не стал Христа распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись» - Томас Карлейль

 В 80-е годы прошлого века индийский учёный Фида Хасснаин подтвердил многие из выводов Ахмада − лично отправился в Кашгар и удостоверился, что могила, о которой он писал, существует. Смуглый блюститель мавзолея, добродушный и тихий очкарик Сахибзада Башарам Салим, был очень вежлив и рассказал, что является прямым потомком Иисуса. Верить себе не призывает и к публичности не стремится − ему всё равно: правда ведь от этого не изменится. Учёного в мавзолей не пустил, как не пустил затем и ни одного из тех, кто, прочтя книги Мирзы Гуляма и Хасснаина, пытался туда проникнуть. Попрощавшись с Салимом, проводившим его кроткой улыбкой на устах, расстроенный Хасснаин шёл по каменистой дороге от мавзолея и представлял, как прямо на этом склоне две тысячи лет назад сидел коричневый от загара старец, смотрел из-под набрякших век на красное от пыли солнце и вспоминал родную Иудею, где видел столько несправедливости. Знал ли он, что вот уже около ста лет его почитают там как Бога?

Великая тайна

У современных историков отношение к «Тибетскому евангелию» сложное: нет, оно однозначно не было подделкой, созданной Нотовичем. Этот текст, написанный на пали, действительно хранился в монастырях Индии сотни лет. И всё же его связь с историческим Христом не прямая, а косвенная: историки считают, что он был написан лет через 700−800 после его гибели еретиками-несторианами, переселившимися в Индию, чтобы познакомить местных жителей с Благой вестью. Кстати, именно печать несторианских представлений, лежащая на этом тексте, − основное доказательство, что Нотович не лгал: он попросту не мог разбираться в несторианстве так хорошо, чтобы точно воспроизвести в своём тексте типичные черты этого учения − например, представление о том, что в Христе постоянно боролись две природы − божественная и человеческая. 

И уж тем меньше могут сообщить об Иисусе тексты, которые рисуют его чудесное спасение после креста. Нет, подвижник по имени Юз Асаф действительно существовал, и, возможно, именно он погребён в той могиле, но Юз Асаф − это не Христос, а... другой наш знакомый: именно так передали арабские писатели слово «бодхисаттва», которое уже встречалось нам в истории про Иосафата. Другими словами, речь идёт даже не о самом Будде, а об одном из бесчисленных его последователей, многие из которых получали титул «бодхисаттва».

Но не будем забывать, что скепсис − естественное и похвальное качество историка. А вот люди за пределами научного сообщества за гипотезу о жизни Христа в Индии ухватились с радостью. Почему же и Нотович, и Ахмад так упорно отстаивали правдивость этой истории? Отчего в поддержку их правоты яростно вступились тысячи человек по всему миру? Почему в эту легенду хотели верить такие люди, как Рерих или Блаватская, имевшие большое влияние на умы современников? Мы поймём это, когда вспомним, в какую эпоху эта версия стала востребованной. Тогда, на рубеже XIX−XX веков, мир, сотканный, как лоскутное одеяло, из разных народов, вер и классов, трещал по швам, каждый тянул его в свою сторону. Европа вдруг поняла, что жители колоний, к которым она относилась как к средству своего обогащения, тоже люди − как те вайшьи и шудры, которых защищал легендарный Иисус. Народы мира заявляли о своём праве на существование, но сталкивались с тем, что в этом праве им отказывают даже ближайшие соседи.

Российский еврей Нотович, который всей душой желал быть патриотом Российской империи, но не мог не чувствовать, что его родину раздирают противоречия… Ещё четверть века, и она развалится на комиссаров и белогвардейцев, народных заступников и врагов народа, наших и ваших. Когда и где он умер? Можно месяц просидеть в библиотеке, рыскать по архивам − и всё равно не отыщешь, чем закончилась его собственная история: буря Первой мировой и последовавшей за ней Гражданской, годы советского переписывания прошлого уничтожили память о человеке, жившем накануне этих ураганных испытаний. Индийский мусульманин Мирза Гулям, обитавший в краю, который полвека спустя объявит себя Пакистаном и насмерть сцепится со страной, частью которого он ещё недавно являлся… Эти люди ощущали, что мир, в котором они живут, скоро разлетится на части, как брошенный оземь глиняный горшок. И искали возможность примирить между собой Восток и Запад, враждующие религии и ополчившиеся друг на друга племена. Иисус, учившийся в Индии, проповедовавший в Персии и Афганистане, понятный в Азии так же, как и в Европе, оказался для этого примирения лучшим символом. И они поверили бы в него, даже если бы вовсе не имели доказательств. Но их предупреждения не были услышаны, их желания не исполнились. И там, далеко в легендарном прошлом, в мифическом Кашгаре, морщинистый старец Иисус прикрыл слезящиеся глаза, чтобы не смотреть больше на этот мир, который так и не стал добрее.