Дело полковника Альфреда Редля: русский шпион в столице Австро-Венгрии — правда или вымысел?

Правительства и главные штабы соперничающих государств желали знать, что происходит как у противников, так и у друзей. Десятилетие, предшествовавшее Первой мировой войне, стало эпохой великих шпионских скандалов и разоблачений. Знаменитое дело полковника Альфреда Редля потрясло Австро-Венгрию и стало ярким символом новой эры шпионажа.

Карьера Альфреда Редля

Вторая половина XIX – начало XX вв. стало временем становления современных разведывательных служб. Одним из первых возникло Эвиденцбюро (Evidenzbureau) – занимавшаяся разведкой и контрразведкой специальная служба при австро-венгерском Генеральном штабе. Как и многие подобные учреждения в других странах, эта организация была разделена на несколько отделов, работа которых была связана со сбором информации о предполагаемых противниках. Их у дунайской монархии было с избытком: Россия, Сербия и остальные балканские страны, Италия, до определённого момента Германия.

Обилие спецслужб порождало зачастую преувеличенные ожидания и веру в их всемогущество. Сами разведывательные организации оказывались жертвами интриг между их работниками. Об этом, например, ярко свидетельствует знаменитое дело Альфреда Дрейфуса во Франции, с которым, возможно, сходен случай Альфреда Редля, офицера австро-венгерской армии. Его работа на русскую и итальянскую разведки и трагическая гибель породили большое количество версий произошедшего и сыграли негативную роль для морального духа армии и общества двуединой монархии накануне Первой мировой войны.

Альфред Редль (1864–1913) был типичным представителем офицерского корпуса Австро-Венгрии. Его родным языком был немецкий, но родился и вырос он во Львове (Лемберге), столице австрийской коронной земли Галиции. Будучи выходцем из семьи очень скромного достатка, Редль сделал блестящую карьеру. Сначала он окончил военное училище в Моравии, а затем служил в одном из полков императорско-королевской армии. Его усердие на службе было замечено, и Редль поступил в высшую военную школу (k.u.k. Kriegsschule), главной задачей которой была подготовка офицеров Генерального штаба.

После её окончания в 1894 году Редль, как и было намечено, получил назначение в Генеральный штаб. В 1899–1900 гг. он жил в Казани, где изучал русский язык. По-видимому, его львовское происхождение и знание польского и украинского сыграло не последнюю роль в его профессиональной деятельности. После Казани, в качестве специалиста по России, Редль становится сотрудником Эвиденцбюро. Здесь Редль сделал блестящую карьеру, став в 1907 году главой одного из отделов и поддерживая отличные отношения с начальством – так, пока Редль работал там, сменилось три шефа разведки, а один из руководителей германской разведки барон Николаи отзывался о нем как о выдающемся специалисте. В 1912 году Редлю присвоили звание полковника и перевели на должность начальника штаба VIII армейского корпуса в Праге, причем должность он получил благодаря протекции одного из своих бывших руководителей по Эвиденцбюро.

Работа Редля на русскую разведку

Общепринятая версия предательства Редля обыкновенно излагает произошедшее следующим образом. Редлю, любителю роскошной жизни, требовалось на неё много денег. Именно меркантильные интересы подтолкнули его, отлично зарекомендовавшего себя контрразведчика, искать контакты с русской и, возможно, итальянской разведками. Последние были рады заполучить такого ценного агента. Контакты с Редлем вроде бы установил полковник Рооп, связи которого с венскими информаторами подхватил в 1905 году полковник Марченко. Последний аттестовал Редля как любящего повеселиться женолюбивого циника. Тем не менее, они нашли общий язык. Редль стал источником ценной информации для русского Генштаба, который в ответ платил весьма высокую цену. Скорее всего, Редль начал поставлять сведения в 1907 году, поскольку именно тогда, как пишут историки, его депозиты в банках начали серьёзно расти: 17 500 крон в 1907 году, 5000 в 1908 году, 35 000 крон в 1909 году, 11 000 в 1910 году, и невероятные 59 000 в 1911 году! В 1912 году Редль получил ещё 50 000. Следует учесть, что до 1907 года Редль откладывал не более 1500–2000 крон в год.

Не совсем понятно, как именно Редль переправлял сведения русской разведке. По некоторым сведениям, он передал весьма ценные планы развертывания австро-венгерских войск на русско-австрийской границе, причем многие бумаги были необычайно искусно сфотографированы. Есть свидетельства о работе неутомимого сотрудника Эвиденцбюро и на итальянцев, знавших своего информатора как «К.К.» и также щедро плативших Редлю.

Обстоятельства провала Редля известны благодаря мемуарам его коллег: Августа Урбански, Макса Ронге и уже упоминавшегося Вальтера Николаи. Эти тексты многократно цитировались, и, наверное, можно лишь коротко обрисовать ход событий. В 1913 году перлюстрация почты выявила несколько подозрительных конвертов с деньгами, поступивших в Вену на имя некоего господина Ницетаса. Общий вид писем, солидные суммы (несколько тысяч крон) и отправка из приграничного с Россией немецкого городка внушали подозрение. Немецкая и австро-венгерская разведки начали проверять обратные адреса, которые были на конвертах и в записках, вложенных в письма, а также установили наблюдение за почтамтом, куда должен был прийти таинственный господин Ницетас. 24 мая 1913 года он явился за корреспонденцией, и лишь чудом агентам наблюдения, не подошедшим вовремя по звонку служащего почты, удалось напасть на след Ницетаса, укатившего на такси.

Агентам невероятно повезло, что автомобиль, в котором Ницетас забыл футляр для перочинного ножа, вернулся обратно к почтамту, и водитель отвез их к гостинице, где жил Ницетас, не заподозривший ничего и в присутствии агентов опознавший свою вещь. Ницетасом оказался Альфред Редль. Пометавшись некоторое время и попытавшись уйти от преследования, Редль в конце концов понял бесполезность этого и заперся в своем номере. К нему пришли четыре человека, во главе с Максом Ронге, который был протеже Редля и занял место последнего в Эвиденцбюро. Редль рассказал им всё и выразил желание покончить жизнь самоубийством, чтобы не позориться на суде. После ухода гостей через несколько часов Редль совершил задуманное.

Вся история выплыла на свет благодаря досадной случайности в Праге. Там в квартиру Редля пригласили слесаря, который должен был вскрыть сейф полковника. Слесарь, заядлый игрок в футбол, в результате не пришёл на очередной матч, а на следующей встрече рассказал капитану команды, которым оказался журналист газеты «Прагер Тагеблатт», о своей работе. Журналист Эгон Киш понял, какая бомба попала ему в руки, и напечатал следующее объявление в газете:

«Из высокоавторитетного источника нас просят сообщить о совершенной неосновательности возникших слухов, особенно распространяемых в офицерской среде, будто бы начальник пражского корпуса полковник Редль, который, как известно, третьего дня покончил жизнь самоубийством в Вене, виновен в государственной измене, выразившейся в разглашении военных тайн и шпионаже в пользу России. Присланная в Прагу специальная комиссия в составе одного полковника и одного майора, осмотревшая в присутствии командира корпуса барона Гизля служебную квартиру полковника Редля и содержимое его шкафов, занималась расследованием совершенно иных обстоятельств».

Информация, обрастая по пути фантастическими домыслами, мигом разлетелась по всей империи и потрясла самого монарха Франца Иосифа I. Официальные лица в ответ на запросы говорили о незначительности ущерба – якобы Редль работал на русских только с 1912 года и не успел ничего передать. Однако позднейшие признания военачальников Австро-Венгрии и Германии могут свидетельствовать о серьезности ущерба, нанесенного Тройственному союзу непосредственно перед войной.

Версии «дела Редля»

Однако дело Редля привлекло и привлекает внимание некоторыми несообразностями. Так, традиционно считается, что русская разведка вышла на Редля ещё в Казани благодаря гомосексуальным наклонностям австрийца, хотя Марченко не подозревал, видимо, об этой стороне его жизни, когда писал упомянутый выше отчёт. Любопытно, что в единственной советской научной статье, посвящённой делу Редля и вышедшей в 1966 году, её автор генерал-майор М. Мильштейн не упомянул об этом ни разу.

Шантажируя Редля, российская сторона вынудила его начать поставлять информацию, а уже затем офицер Эвиденцбюро сам втянулся в игру, соблазнившись крупными суммами. Эта версия, по замечанию историка Джона Шиндлера, довольно слаба, поскольку содержит допущение, что Редль боялся «каминг-аута». Напротив, его сексуальные пристрастия были, по-видимому, известны многим. Среди венского высшего света была много гомосексуалистов, открыто заводивших интрижки.

То, что Редль, например, не был женат, не было каким-то исключением. Многие офицеры Генерального штаба поздно женились. Так, Август Урбанский, начальник Редля, женился в 42 года после того, как сумел скопить 50 000 крон брачного капитала, да сам отец Редля вообще был вынужден оставить службу в 31 год, поскольку не смог на ней заработать достаточно денег для женитьбы. Генерал Оскар Потиорек, дипломаты граф Таддеуш Козебродский и барон Адриан-Варбург и многие другие, вплоть до членов дома Габсбургов, были известны в своих пристрастиях, однако никогда не становились объектом шантажа иностранных разведок.

Вторая странность дела Редля заключается в том, что нет никаких прямых улик, связывающих Редля и реально существовавшего таинственного агента №25, который работал где-то в недрах австро-венгерской военной машины и с завидной регулярностью поставлял ценнейшую информацию в Петербург (об этом подробно пишет в своей книге М.Н. Алексеев). Только после смерти Редля русский офицер Самойло, с которым Рооп поделился сведениями об агентуре в Австрии, сопоставил информацию о Редле с донесениями агента №25. В 1946 году вышла книга некоего Тристана Буша. Под этим именем, как указывает Джон Шиндлер, скрывался Артур Шютц, бывший работник австрийской разведки, утверждавший, что якобы видел в 1915 году в захваченной Варшаве переписку Редля и русских агентов.

Есть серьезные подозрения, что вся история с Редлем была инспирирована австро-венгерской контрразведкой, чтобы прикрыть историю с утечкой сведений от агента №25, которого так и не смогли вычислить. На это указывают, в частности, несообразности в рассказах о раскрытии предательства Редля. Цепь случайностей и везений (Мильштейн это особо отмечает) выглядит настолько фантастично, что годится разве что для шпионского романа: несколько писем в общем потоке почты, привлёкшие внимание, Ницетас, ушедший от погони, но случайно попавшийся, догадливый слесарь, который понял, что за сейфы он вскрывал, и т.п.

Само самоубийство тоже внушает подозрение. Так, лакей Редля Йозеф Сладек отрицал такую возможность, поскольку пистолета, который нашли в руке офицера, у него никогда не было. Любовник Редля, улан Стефан Хоринка, вообще считал себя виновным в гибели полковника. За несколько часов до смерти Редля Хоринка успел увидеться с ним и сообщить о разрыве: бравый улан хотел жениться на женщине, которая ждала от него ребёнка. Хоринка, к слову, оказался единственным, кто понес по этому делу какое-либо наказание – он потерял офицерский чин и отбыл три месяца в тюрьме за мужеложство.

Даже история с газетной публикацией полна противоречий. Команда, в которой якобы играл слесарь Вагнер, в тот день не должна была ни с кем играть. Журналист Эгон Киш, известный своим пристрастием к жареным фактам, был, очевидно, использован кем-то. Но кем? Австрийцами или русскими?

Самое любопытное, что за два месяца до провала Редля в Вене уже произошёл шпионский скандал, который тогда удалось замять. 8 апреля 1913 года полиция Вены, как пишет Джон Шиндлер, арестовала боснийца, лейтенанта Чедомила Яндрича, обвинённого в шпионаже в пользу России. По данным российских архивов, он действительно успел передать «ряд документальных сведений из неподлежащих оглашению учебников, принятых в австро-венгерской академии генерального штаба, а именно: курс военной географии (пограничный район Австро-Венгрии и России), организационные сведения по австро-венгерской армии (устройство артиллерии и снабжение ее огнестрельными припасами; средствами связи; санитарная и ветеринарная служба; устройство тыла и обозов); укрепления Перемышля; служба дорог в военном отношении». Лейтенанту был предложен пистолет, чтобы избежать бесчестия суда, но он отказался. Следствие выявило, что квартира Яндрича в Вене была весьма специфическим местом. Так, среди постоянных участников происходивших там «великих оргий», по-видимому, был Курт Конрад, одноклассник и друг Яндрича, и одновременно сын начальника Генерального штаба Франца Конрада фон Хётцендорфа.

В целом, при выяснении подробностей дело Редля начинает размываться то ли в каком-то кафкианском кошмаре, то ли романе Захер-Мазоха. По-видимому, Редль всё же работал на какую-то из иностранных разведок, – иначе нельзя объяснить его громадные депозиты в банках и траты, – но кто именно и как использовал полковника Редля, так, видимо, и останется тайной.