Кем был Алексей Яковлевич Нестеров

Вслед за учреждением в 1711 г. Сената Петр Великий установил при нем должность обер-фискала для наблюдения за правильным вершением судебных дел и для донесения Сенату о нарушении кем бы то ни было казенных интересов. Кроме обер-фискала, были еще провинциальные фискалы, в заведовании которых находились фискалы низшего чина. Увидав впоследствии, что надежды его не оправдались, Царь Петр при преобразовании в 1721 и 1722 гг. Сената, учредил вместо обер-фискала должность генерал-прокурора.

Расчет царя на создание эффективного надзорного ведомства на первых порах, несомненно, оправдался. Особенно значительных результатов фискальская служба добилась (вполне в соответствии с замыслом Петра I) в выявлении преступных деяний представителей государственного аппарата. Именно фискалы вскрыли в 1712–1714 гг. махинации служащих Мундирной канцелярии (имевшие последствием закупку для армии значительной партии негодных сапог, рубах и камзолов), разоблачили масштабные хищения казны в Военном приказе и в Санкт-Петербургской губернской канцелярии, многообразные злоупотребления белозерского коменданта В.Н. Римского-Корсакова и важского коменданта Д.А. Соловьева.

Особенно высокой служебной активностью отличался в 1712–1715 гг. состоявший при обер-фискале провинциал-фискал А. Я. Нестеров, человек неординарного жизненного пути, бывший холоп думного дворянина Ф.Г. Хрущева, ставший впоследствии прибыльщиком, главой Ясачной канцелярии, а затем комиссаром Московской губернии. Достаточно сказать, что из 107 упомянутых уголовных дел, возбужденных фискальской службой, поступивших в Сенат в июле–октябре 1713 г., по данным, собранным Алексеем Нестеровым, было возбуждено 62 дела (и еще 7 дел было возбуждено им совместно с иными фискалами).

Петр I уделял сведениям, полученным от фискалов, большое внимание. В 1713 г. царь даже вступил в личную переписку с Алексеем Нестеровым, направив ему три послания. А в письме Сенату от 2 июня 1713 г. монарх пригрозил сенаторам, медлившим с рассмотрением дел по фискальским донесениям, смертной казнью.

Не ограничиваясь выявлением криминальных деяний низших региональных администраторов и канцелярского персонала центральных ведомств, фискалы нередко возбуждали уголовные дела и против могущественных сановников. Так, с подачи А.Я. Нестерова началось расследование грандиозной «подрядной аферы», большинство фигурантов которой составляли высшие должностные лица (включая самого «полудержавного властелина» А.Д. Меншикова, а также сенаторов В.А. Апухтина и Г.И. Волконского).

Неудивительно поэтому, что чем дальше, тем больше деятельность фискалов начала встречать сопротивление со стороны чиновничества. Уже в апреле 1712 г. обычно старавшийся не касаться «острых» тем и не конфликтовать с сенаторами обер-фискал Михаил Желябужский оказался вынужден (правда, не единолично, а совместно с А.Я. Нестеровым и С.Н. Шепелевым) обратиться к царю с жалобой на «господ Сената».

Выведенные из терпения обер-фискал «с товарыщи» писали, в частности, что «когда приходим в Сенат з доношениями, и… от князь Якова Федоровича Долгорукова да от Григорья Племянникова безо всякой нашей вины бывает к нам с непорядочным гордым гневом всякое немилосердие, еще ж и с непотребными укоризны и поношением позорным… В разные числа, ненавидя того нашего дела, Племянников называл нас, ставя ни во что, уличными судьями, а князь Яков Федорович антихристами и плутами».

Подобный стиль обращения с руководством фискалов со стороны сенаторов Я.Ф. Долгорукова и Г.А. Племянникова представляется вполне объяснимым: их имена не раз «всплывали» в фискальских донесениях. И если Григорий Племянников (скончавшийся 7 июля 1713 г.) успел попасть в поле зрения фискалов в связи с единственным эпизодом о хищении двух артиллерийских орудий, попавших вместо Воронежа в поместье сенатора, то князь Яков Долгоруков оказался замешан в куда более многочисленных эпизодах «повреждения государственного интереса». Как явствует из архивных материалов, фискалы выяснили, что этот почтенный старец (родившийся, по наиболее достоверным данным, в 1650 г.), будучи фактическим председателем Сената, оказывал покровительство ряду нечистых на руку предпринимателей и чиновников, отдавал в коммерческую «прокрутку» (причем неудачную) казенные деньги, приложил руку к расхищению выморочного имущества боярина А.С. Шеина, неустанно брал взятки.

В подобных условиях не приходится удивляться, что Петр I взял под личный контроль расследование возбужденного по инициативе А.Я. Нестерова уголовного дела об упомянутой «подрядной афере». Разгневанный вскрывшимися эпизодами фальшивых подрядов царь взялся допрашивать высокопоставленных подследственных под пыткой. В итоге на дыбу попал близкий к Александру Меншикову санкт-петербургский вице-губернатор Я.Н. Римский-Корсаков, дважды пытали сенатора Г.И. Волконского.

Финал дела вышел для разоблаченных фискальской службой сановников драматичным. Вот как в «Походном журнале» Петра I была засвидетельствована состоявшаяся 6 апреля 1715 г. на Троицкой площади Санкт-Петербурга «эксекуция»: «И приведши их на площадь, где положена была плаха и топор, объявлен указ: сенаторам двум, Волконскому и Апухтину за вины их (что они, преступая присягу, подряжались сами чюжими имянами под правиант и брали дорогую цену, и тем народу приключали тягость) указано их казнить смертью, однако от смерти свобожены, толко за лживую их присягу обожжены у них языки, и имение их все взято на государя…».

Наряду с сенаторами различным телесным наказаниям подверглись 6 апреля 1715 г. еще несколько замешанных в подрядных махинациях должностных лиц, а также группа уличенных фискалами во взятках дьяков Военной канцелярии.События 6 апреля 1715 г. знаменовали крупный успех инициатора расследования А. Я. Нестерова. Неслучайно уже на следующий день, 7 апреля 1715 г., был издан именной указ, согласно которому Алексей Нестеров занял пост обер-фискала.

Став во главе фискальской службы, А.Я. Нестеров еще более активизировал ее работу. Под руководством и при непосредственном участии Алексея Яковлевича фискалы возбудили в 1715–1717 гг. такие резонансные уголовные дела, как о «преступлении указов» сенатором М.М. Самариным, губернаторами К.А. Нарышкиным и П.А. Голицыным, вице-губернаторами П.Е. Лодыженским, В.И. Гагариным и С.И. Путятиным, обер-штер-кригскомиссаром флота Г.П. Чернышевым. Продолжился начатый еще в 1713–1714 гг. сбор информации о финансовых злоупотреблениях и взяточничестве А.Д. Меншикова, Я.Ф. Долгорукова, П.М. Апраксина (относившихся, главным образом, к его губернаторству в Казани), сибирского губернатора М.П. Гагарина, главы Мундирной канцелярии М.А. Головина, адмиралтейского советника А.В. Кикина.

Именно в середине 1710-х гг. будущий император окончательно утвердился в стремлении привлечь гвардейских офицеров — свой кадровый резерв, пригодный на все участки государственной работы — к исполнению поручений еще и юридического характера. Ставка Петра I на гвардейцев была понятна.Поголовно лично известное царю гвардейское офицерство того времени являлось особой средой, сплоченной многолетними боевыми испытаниями в достаточно замкнутую корпорацию. В мае 1714 г. в Москву был командирован гвардии майор А.И. Ушаков, имевший между иного высочайшее поручение «зело тайно проведать… о денгах, которыя по зарукавьям текут», негласно проверить (по всей вероятности, в связи с донесениями А.Я. Нестерова) финансовую деятельность ряда центральных ведомств и Московской губернской канцелярии.

9 декабря 1717 г. было образовано сразу шесть «майорских» следственных канцелярий: во главе с М.Я. Волковым, П.М. Голицыным, И.И. Дмитриевым-Мамоновым, С.А. Салтыковым, Г.Д. Юсуповым, а также Г.И. Кошелевым и Ф.Д. Вороновым (последняя была реорганизована из уже существовавшей с 1716 г. канцелярии под руководством тех же лиц)40. Того же 9 декабря 1717 г. каждому из руководителей канцелярий были вручены подписанный царем типовой наказ и реестр подлежавших расследованию дел, возбужденных фискальской службой.

В отличие от прежних следственных канцелярий, управлявшихся единолично, новые канцелярии получили коллегиальное устройство: при руководителе («презусе») состояли три или четыре «асессора», младших участника следственного производства. Канцелярии новых органов расследования состояли обыкновенно из 10–14 служащих во главе с дьяком, временно откомандированных из различных центральных и местных органов власти. Состав следственных присутствий «майорских» канцелярий Петр I комплектовал почти исключительно из строевых офицеров гвардии. Из 39 лиц, занимавших должности презусов, асессоров и глав единолично управлявшихся следственных канцелярий, 37 являлись офицерами гвардии в званиях от подпоручика до подполковника. Лишь двое руководителей «майорских» канцелярий (дьяк Ф.Д. Воронов и обер-секретарь А.Я. Щукин) были гражданскими лицами, никогда не состоявшими на воинской службе.

Из наказа от 9 декабря 1717 г. явствовало, что «майорские» канцелярии представляли собой подчиненные непосредственно царю временные органы, специализированные на проведении предварительного расследования.Надежды Петра I, что укомплектованные офицерами-фронтовиками «майорские» канцелярии станут могущественным и независимым органом предварительного расследования, вполне оправдались. Канцелярии быстро завоевали влияние в правительственной среде, стали приводить в настоящий трепет лихоимцев и казнокрадов даже из числа высоких должностных лиц. Так, когда в феврале 1719 г. бывший сенатор Петр Апраксин узнал, что его слуги в Санкт-Петербурге взяты под стражу в следственную канцелярию П.М. Голицына (ординарная предупредительная мера при неисполнении знатными «персонами» требований канцелярии), то у Петра Матвеевича случился инсульт.Под давлением улик, собранных фискалами и подтвержденных следователями в гвардейских мундирах, подали царю повинные и бывший архангелогородский вице-губернатор А.А. Курбатов, и недавний «хозяин» Сибири Матвей Гагарин. Князь Матвей Петрович был впечатлен общением со следователями до такой степени, что и вовсе попросил высочайшего позволения определить его в монастырь.

Однако и в тех случаях, когда возбужденное фискалами дело расследовалось и передавалось в суд в относительно сжатые сроки, это отнюдь не гарантировало вынесение высокопоставленному фигуранту обвинительного приговора. Например, по успешно расследованному канцелярией И.И. Дмитриева-Мамонова упоминавшемуся эпизоду о неудачной «прокрутке» сенатором Яковом Долгоруковым 50 тысяч рублей из кассы Военной канцелярии через «китайский торг» сенатор был в 1718 г. предан Генеральному военному суду под председательством А.А. Вейде. Приговор по этому делу, однако, так и не состоялся, поскольку Петр I неожиданно остановил судебный процесс. В итоге замешанный во многих выявленных фискалами криминальных эпизодах Я.Ф. Долгоруков не понес никакой ответственности. Более того: оказавшись подследственным (а затем и подсудимым), князь Яков Федорович никак не пострадал карьерно. Царь не вывел Якова Долгорукова из числа сенаторов, сохранил за ним пост президента новоучрежденной по образцу шведской Kammarrevisionen Ревизион-коллегии (на каковой Я.Ф. Долгоруков был определен, что характерно, менее недели спустя после того, как попал под следствие канцелярии Ивана Дмитриева-Мамонова — 15 декабря 1717 г.57). 20 июня 1720 г. сенатор, тайный советник и президент князь Яков Долгоруков отошел в мир иной в Санкт-Петербурге и был погребен с почестями, в присутствии Петра I, в Александро-Невском монастыре.

В 1718 г. на провинциал-фискала Попцова была подана челобитная ярославским посадским человеком Сутягиным; он жаловался на обиды, разорение, побои и увечье. Во время следствия Попцов оговорил Hестерова, и в ноябре 1722 г. по царскому указу генерал-прокурор Ягужинский и прокурор военной коллегии Пашков приговорили разыскивать в застенке и пытать Нестерова, так как он был поставлен государем «для смотрения и искоренения за другими всяких неправд», но он, забыв свою обязанность, вместо того, чтобы отрешить Попцова от должности, «когда он вступил в немалые откупа», взял с него взятку — часы серебряные боевые в 120 руб., одеяло на лисьем меху, да уговаривался, чтобы Попцов дал ему 300 руб. При расследовании оказалось, что Hестеров брал взятки и раньше. Царь Петр придавал большое значение раскрытию этих злоупотреблений, что видно из его писем к Пашкову. «Чтобы затянуть производившееся о нем следствие, Нестеров вскрывал многие мнимые злоупотребления живых и даже умерших. В надежде вновь поднять старое дело о расхищении царской казны на Московских денежных дворах при сенаторе Опухтине, который уже без того жестоко поплатился, Нестеров усиленно оговаривал фельдмаршала гр. Б. П. Шереметева и кн. Я. Ф. Долгорукого. Следственная комиссия, по-видимому, удовольствовалась опровержениями Опухтина и все свое внимание обратила на раскрытие злоупотреблений Hестерова.По подсчётам следствия, обер-фискал нанес государству ущерб на сумму более чем в триста тысяч рублей. Вышний суд, куда было перенесено дело Hестерова, приговорил его к смерти, и приговор исполнен. По делу Алексея Нестерова казнили также и Савву Попцова и нескольких других видных фискалов.

Остается добавить, что век и фискальской службы, и «майорских» следственных канцелярий оказался недолог. Вначале настал черед «майорских» канцелярий, упраздненных по именному указу от 9 декабря 1723 г. Ликвидация фискальской службы состоялась почти ровно шестью годами позже, 15 декабря 1729 г.

Недолговечность этих учреждений была обусловлена отнюдь не их низкой эффективностью (и уж тем более не какой-то негативной общественной репутацией). Наоборот, как фискальская служба, так и «майорские» следственные канцелярии слишком опередили свое время, оказались слишком неорганичны даже реформированному государственному аппарату России. «Майорские» канцелярии — в случае преобразования их в постоянные учреждения (а заодно при условии окончательного выделения стадии предварительного расследования в отечественном уголовном процессе) — могли превратиться в одно из ключевых звеньев правоохранительной системы, наподобие института судебных следователей, существовавшего в нашей стране в 1860–1928 гг. Что касается фискальской службы, то с организационной и функциональной стороны типологически наиболее сходной с ней явилась прокуратура России — с объемом полномочий, которыми она располагала в 1928–2007 гг.