Кем был боярин и воевода Василий Борисович Шереметев

Является одним из выдающихся русских государственных деятелей XVII в., принимавших первенствующее участие во внутренних и внешних событиях Московского государства в царствования Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича; кроме того,  как носитель весьма устойчивых нравственных правил, В. Б. Шереметев бесспорно может быть поставлен в ряде достойнейших людей Московской, до Петровской Руси. Продолжительная служба вводила его в круг важнейших обстоятельств и событий царствования Алексея Михайловича. Особенно выдающимися из таковых являются; 1, укрепление русского элемента среди сибирских инородцев на p. Оби и ее притоках во время трехлетнего воеводства  (1649—1652) в Тобольске, — 2, участие его в войнах из-за Малороссии с Польшей, с 1653 до 1660 г. и, наконец, 3, ведение посольских дел во время плена в Крыму, в котором он находился более двадцати лет с 1660 по 1681 г.

В первый раз Василий Борисович Шереметев упоминается, уже в чине стольника, при приеме 30 января 1637 г. польского гонца Адама Орлика. I мая 1645 г. он был послан на воеводство в Мценск, а потому не только не присутствовал при кончине царя Михаила Федоровича, но лишь в двадцатых числах июля узнал о вступлении на престол царевича Алексея Михайловича. 28 сентября 1645 г. происходило венчание на царство Алексея Михайловича, и Шереметев, недавно возвратившийся из Мценска, был в числе стольников, сопровождавших царя в Успенский собор.

В коне 1645 года в Москве было получено известие о готовящемся нападении крымского хана на южнорусские владения. Царь Алексей Михайлович решил отправить на южные рубежи войско под командованием князя Никиты Ивановича Одоевского, Василия Петровича и Василия Борисовича Шереметевых. Он пробыл там до 12 декабря 1646 г., когда на береговую службу были присланы на смену новые воеводы. В 1647—48 гг. Шереметев снова находился при дворе.В августе 1648 г. одновременно были назначены главными судьями: в Судный Владимирский приказ — В. Б. Шереметев, а в Судный Московский приказ — кн. Ив. Андр. Хилков. Князь Иван Андреевич бил челом государю, что ему невместно быть с Василием Борисовичем, и был послан за бесчестье Шереметева в тюрьму. Шереметев заведовал Владимирским Судным приказом около восьми месяцев.

С мая 1649 до февраля 1652 г. находился главным воеводой в Тобольске. В Тобольске находился особый «разряд», т. е. главное военно-административное управление, которому было подчинено несколько воеводств, а именно: Верхотурское, Пелымское, Туринское, Тюменское, Тарское, Сургутское, Березовское и Мангазейское со всеми слободами, острогами и зимовьями. Ко времени прибытия Шереметева в Тобольск, — город этот был уже важнейшим торговым пунктом в крае: здесь, сосредоточивалась вся хлебная торговля и продавалось ежегодно «соболиной и всякой мягкой казны» приблизительно на 600000 тогдашних рублей; сюда же приезжали и бухарцы со своими товарами, которые раскупались московскими купцами для Ирбитской ярмарки. Что касается калмыков, то они пользовались торговлей, как благовидным предлогом, чтобы высмотреть места и при первом удобном случае сделать нападение на беззащитных жителей русских поселений. Средства обороны от этих набегов были весьма незначительны, что видно из переписки Шереметева с воеводами Тюмени и Туринска летом 1649 г.. Шереметев с своей стороны не мог оказать никакой помощи, потому что Тобольская денежная казна была пуста, в Москве знали об этом по его донесениям, но, тем не менее, денег не высылали. В феврале 1652 г. Шереметев, по государеву указу, выехал в Москву, не дожидаясь своего преемника кн. Вас. Ив. Хилкова; «досиживал» на воеводстве за Шереметева его товарищ Тимофей Дмитриевич Лодыгин.

После трехлетней отлучки Шереметев появился при дворе 16 августа 1652 г., на праздник Нерукотворенного Образа Спасова. Через девять месяцев после этого, 21 мая 1653 г., прямо из стольников был пожалован в бояре. Вслед за принесением присяги на боярство, ему указано быть на государевой службе в Яблонове. В товарищи к нему назначены: окольничий Феод. Вас. Бутурлин и дьяк Никифор Вальцов. По первому призыву Запорожского гетмана Богдана Хмельницкого, Шереметев должен был явиться к нему на помощь и, на случай сношений с гетманом, получил почетный титул наместника Белозерского.В 1654 году боярин Василий Борисович Шереметев принял участие в русско-польской войне 1654—1667 годов.11-го марта 1655 г. Шереметев был вызван в Москву.

Он оставил по себе добрую память на Украйне, и в 1657 г., когда, после смерти Богдана Хмельницкого, возникли в Малороссии нестроения, казаки просили царя Алексея Мих. прислать к ним боярина Вас. Бор. Шереметева «для успокоения междоусобия в Малороссийских городах». И на Украйне, и по возвращении в Москву, Шереметев прогневил царя Алексея Мих., как это видно из грамоты, писанной несколько лет спустя: … «также и от послушания нашего государского никогда не отлучался, а как бился на Дрожи-поле и, худых людей послушав, службу свою потерял». Далее следует обвинение за что-то происшедшее уже в Москве. За что неизвестно, но после вызова из Украйны Шереметев в течение всего 1655 г. оставался «не у дел» и вероятно отдыхал в своей Коломенской вотчине, селе Чиркине.

15 мая 1656 г. царь выступил в поход к шведской границе, причем в числе семи сопровождавших его бояр находился и Шереметев. 31 мая царь прибыл в Смоленск, а 20 июня выступил оттуда под город Ригу, против шведского короля. В тот же день Шереметеву велено было остаться воеводой в Смоленске. В товарищи ему назначены: думные дворяне Ив. Феод. Еропкин и Ив. Иевл. Загряжский, да два дьяка. Во время воеводства в Смоленске на долю Шереметева выпали следующие заботы: 1) сбор я отправление по рекам Каспле и Двине нескольких тысяч пудов сухарей для войска, находившегося при царе Алексее Михайловиче; 2) поимка беглых ратных людей, оставшихся в Смоленске после «государева похода»; 3) отправка по домам тех солдат и стрельцов, раненых под Динабургом и отпущенных царем в Плоцк водой, которые, по выздоровлении, прибудут в Смоленск; снабжение их хлебными запасами на дорогу.

2-го декабря 1656 г. Шереметев получил важное назначение: вместе с кн. Никитой Ив. Одоевским он отправлялся полномочным послом на Варшавский сейм по делу об избрании царя Алексея Михайловича на Польский престол.Вследствие морового поветрия, сейм об избрании царя Алексея Михайловича на польский престол был отложен, и Шереметеву пришлось несколько месяцев прожить в Борисове, чтобы «ведать всякие дела и вести во всем княжестве Литовском в государевых городех, и про всякие дела и про вести писать к великому государю». 6 апреля 1658 г. Шереметев был назначен воеводой в Киев на смену окольничего Андрея Вас. Бутурлина.

После смерти Богдана Хмельницкого, в Украйне происходили смуты, которыми Польша желала воспользоваться для возвращения ее под свою власть, а вновь избранный гетман Иван Выговский, под видом преданности Москве, затевал уже измену против царя Алексея Михайловича. Товарищами к Шереметеву назначены: князь Юрий Никит. Борятинский и Ив. Ив. Чаадаев и дьяк Алексей Постников.Шереметев должен был расписать осаду, укрепить город и заранее позаботиться, чтобы не было недостатка в воде. От воевод тех городов, которые велено ведать Киеву, требовалось, чтобы они не притесняли и не обижали местных жителей и «держали к ним ласку и привет добрый», а также, чтобы они внушали своим ратным людям мирные отношения к Черкасам и мещанам.

В наказе, данном из Посольского приказа, говорилось о водворении внутреннего порядка в Малороссии и о переписи реестровых казаков и выяснении малороссийских доходов. В это время Выговский собирал войско и готовился послать своего брата Данилу осадить Киев, чтобы заставить Шереметева уйти оттуда в Москву. Шереметев немедленно доносил царю обо всем происходившем, жаловался на недостаток в ратных людях и на скудость хлебных запасов, но не получал указаний, как поступать в этих затруднительных обстоятельствах. 23-го августа к Киеву пришел Данила Выговский более чем с двадцатитысячным войском, состоявшим из Черкас, Ливенцов и крымских татар.Два дня продолжалась битва, названная в народе, по главному месту сражения, Скавичщиной (Скавица — древнее название горы Щековицы). не только приступы к Верхнему городу Киева были отбиты товарищами Шереметева, кн. Борятинским и Чаадаевым, но взят весь обоз Данилы Выговского, который после того бежал, и захвачено много пленных. Царь остался доволен действиями против Выговского и милостивым отношением к пленным.

В конце октября гетман Выговский и его брат Данила пришли к Киеву с 50 тысячами казаков и с 6 тысячами татар. Получая от преданных людей точные сведения о положении дел в крае и обо всех замыслах Выговского, Шереметев приготовился к осадному сиденью, имея в своем распоряжении приблизительно только 7500 человек. Несмотря на численное превосходство ратных сил, Выговские потерпели поражение, а кн. Ромодановский, узнав об осаде Киева, поспешил к местечку Варве и запер там Нежинского полковника Гуляницкого с тремя полками. И поражение под Киевом, и неожиданный приход князя Ромодановского, поставили Выговского в весьма неприятное положение, и он вступил в мирные переговоры с Шереметевым, чтобы выиграть время, в ожидании помощи, обещанной Польшей.

Как только прибыл польский вспомогательный отряд, состоявший из 3800 поляков, волохов и сербов, так Выговский снова сделал попытку овладеть Киевом; в самый день Крещения 1659 г. отряд этот приступил к Киеву, но победа опять осталась на стороне Московского войска. После этого Шереметев разослал в черкасские города воззвания, напоминая обо всех бедствиях, которые жители Украйны терпели прежде от поляков, и обещая с своей стороны стоять с ними заодно против поляков, самовольно призванных Выговским.

В Москве, очевидно, не желали войны с Запорожьем, а потому кн. Трубецкому был дан наказ, в случае надобности, сделать Выговскому большие уступки, лишь бы он отстал от польского короля и отпустил татар. Выступив из Москвы 14 января, кн. Трубецкой прибыл в Путивль только 10 марта и, несмотря на уведомление Шереметева, что ранней весной Киеву грозит нападение гетмана Выговского, в соединении с волошским воеводой Степаном и новым венгерским королем, — он не поторопился идти на выручку Шереметева. Вместе с кн. Гр. Гр. Ромодановским и прочими сходными воеводами кн. Трубецкой более двух месяцев простоял под Конотопом, безуспешно осаждая воеводу Гуляницкого и ожидая от Выговского ответа на свои мирные предложения. В это время на помощь к Выговскому пришел крымский хан Мухаммед-Гирей с тридцатитысячным войском, и 28 июня 1659 г. произошла известная Конотопская битва, в которой погибло от двадцати до тридцати тысяч людей в царском войске. Выговский вернулся в Чигирин, а 22 августа брат его Данила был снова разбит под Киевом кн. Барятинским и Чаадаевым.

Увещания, рассылаемые Шереметевым, возымели благое действие: большинство полковников не только левобережной, но и правобережной Украйны «присягали меж себя на том, что великому государю служить и быть в соединении на изменника Ивашка Выговского и на поляков». 17 ноября состоялась, наконец, в Переяславле рада в присутствии князей Трубецкого, Шереметева, Ромодановского и представителей всей Украйны; на этой раде выбрали в гетманы Юрия Хмельницкого. Как велика заслуга Шереметева и его сподвижников по Киевскому осадному сидению, видно из следующих слов Выговского в письме к польскому королю: «Москва успела завладеть Украйной потому только, что Киев оставался в ее руках». Царь Алексей прекрасно сознавал это и послал в Киев стольника кн. Григория Феод. Щербатова сказать свое «милостивое царское слово и передать золотые Шереметеву с товарищами и ратным людям. Месяц спустя, стольник Колычов, присланный с золотым, в награду за Переяславскую раду, не застал Шереметева в Киеве, так как он еще 4-го ноября по «изустному указу» царя, объявленному Булгаковым, выступил с войском в Браславщину, на встречу Выговского и Андрея Потоцкого, которые собирались идти на выручку Чигирина, осажденного запорожцами. 26 ноября Шереметев встретился с Выговским и Потоцким под гор. Хмельником, на берегу Буга, и нанес им полное поражение.

Шереметев просил о поездке в Москву, но царь не решился отпустить его из Киева, вследствие натянутых отношений с Польшей и возможного столкновения с ней из-за Украйны. Невозможность избежать войны была очевидна, а потому следовало подумать о предстоявших военных действиях. Решили двинуть царское и казацкое соединенное войско, под предводительством Шереметева, в глубь Польши, и разом кончить войну в том городе, где будет находиться король. При таком положении дела Шереметеву нечего было, конечно, и думать о поездке в Москву, и царь отправил к нему 6 мая стряпчего Головина с денежной наградой в 600 р. и грамотой.

Сафа-Гирей и польские гетманы Станислав Потоцкий и Юрий Любомирский, вместе с Иваном Выговским, встретили Шереметева под Любаром, где и произошло 4-го сентября сильное сражение. В следующую ночь московские ратные люди возвели высокий земляной вал и укрепились в обозе.Положение Шереметева ухудшалось с каждым днем; Юрий Хмельницкий не шел с обещанной помощью, казаки стали разбегаться, — кто в королевское войско, а кто домой; луга и рощи, ближайшие к московскому обозу, были выжжены татарами. Необходимо было прорваться сквозь ряды неприятеля или вперед к Межибожу, или назад к Чуднову. После двухдневных приготовлений, 16 сентября, на рассвете, войско Шереметева, под проливным дождем, двинулось к Чуднову. Об этом отступлении польский писатель Зеленевич говорит так: «Не подлежит сомнению, что Шереметев должен быть прославлен, так как употребленный им способ отступления замечателен во всех отношениях». В польском стане узнали об отступлении только около семи часов утра, тотчас же все войско двинулось в погоню за Шереметев и настигло его через четыре часа, на полпути к Чуднову.

После жестокой битвы, у русских было отнято несколько пушек и треть обоза, в котором находилось большое количество ценных вещей и съестных припасов. Наскоро приведя в порядок уцелевшую часть обоза, Шереметев пошел дальше, но через несколько времени был настигнут неприятелем и снова выдержал ожесточенный бой, который прекратился лишь при наступлении ночи. Версты за две до Чуднова Шереметев остановился и ночевал в открытом поле, под проливным, холодным дождем. На следующее утро, 17 сентября, Шереметев еще до рассвета пошел к Чуднову, но не успел занять тамошнего замка, господствовавшего над всей окрестностью: польский гарнизон опередил его, а поэтому Шереметев сжег город Чуднов и стал лагерем в долине, y самой реки Тетерева. Поляки расставили свои орудия на горе и в Чудновском замке и в течение нескольких дней обстреливали с этих высот московское войско. Шереметев был так стеснен со всех сторон неприятелем, что поляки говорили, что он «окружен, как волк на охоте». В московском войске начался голод. 26 сентября, будучи не в силах оставаться долее в столь тесном обложении, Шереметев решился идти на пролом, чтобы по крайней мере заставить неприятеля отодвинуть свой лагерь и добыть тогда хоть сколько-нибудь хлебных запасов и конских кормов. Неприятель был действительно вынужден отойти за реку Тетерев, и русские ратные люди, по указаниям Чудновских жителей, воспользовались хлебными запасами, зарытыми в ямах.

27 сентября Юрий Хмельницкий пришел со своим тридцатитысячным войском в местечко Слободищи, находившееся всего в 15 верстах от московского табора. Если бы он захотел оказать помощь Шереметеву, то, в случае необходимости, легко прорвался бы сквозь неприятельские ряды, но он расположился лагерем в местечке Слободищи, очевидно ожидая дальнейших событий.Полагая, что Хмельницкого удерживает в Слободищах невозможность пробраться сквозь неприятельское войско, Шереметев попытался 28 сентября сам пойти к нему, но польские и татарские отряды, бывшие в засаде, ударили со всех сторон и Шереметеву пришлось отступить в свой табор.

Получая известия о бедственном положении нашего войска, кн. Барятинский, оставшийся на воеводстве в Киеве, немедленно передавал эти вести в Москву, но не смел идти, без царского указа, на помощь к Шереметеву. Все, что он мог сделать, это выступить из Киева в «ближайшие места» и там дожидаться распоряжений. Пока шла переписка между кн. Барятинским и Москвой, войску Шереметева стало положительно невозможно оставаться долее под Чудновым, потому что лошади сотнями падали от бескормицы и воздух вследствие этого был заражен. 4-го октября Шереметев решил силой пробиться к Слободищам. Может быть, это и удалось бы, если бы в польском лагере заранее не узнали о плане Шеремева от перебежчика-казака и не караулили бы московское войско. По свидетельству польских историков «день 4 (14) октября, был самый ужасный, самый кровопролитный из всех доселе бывших. Подобного ему уже не было и не будет… Московиты сражались с крайним отчаянием. Старые польские солдаты, участники многих кровопролитных битв, говорили, что в таком адском огне они еще не бывали. Они сравнивали поле битвы с огненной кипящей рекой». Если бы татары, прорвавшиеся в наш обоз, не увлеклись богатой добычей и не стали бы тотчас делить ее, то едва ли что нибудь осталось от московского войска. Воспользовавшись суматохой, произведенной татарами, Шереметев собрал остатки своего табора и велел ратным людям сражаться в рукопашную, потому что запас пороха совсем истощился. В конце концов, после четырехчасовой усиленной битвы, поляки отступили, а татары поскакали вперед и воспрепятствовали московскому войску идти дальше.

Юрий Хмельницкий слышал стрельбу, но не пошел на помощь к Шереметеву, будто бы вследствие невозможности пробраться между поляками и татарами; на самом же деле он передался полякам, и оставалось только подписать договор, что и было им исполнено 8-го октября.В самый день подписания договора Хмельницкий отправил в наш табор к Цецюре извещение о заключении договора с поляками и увещание последовать его примеру. Цецюра так поторопился исполнить этот совет, что бросился к польскому лагерю с восемью тысячами казаков, не дождавшись от Хмельницкого условленного знака. Вследствие этого татары, ничего не знавшие о покорности Цецюры польскому королю, сбили казаков в кучу, стали рубить их и многих взяли в плен.

У Шереметева оставалась теперь одна надежда на прибытие князя Борятинского, но этой надежде не суждено было осуществиться, потому что кн. Борятинский, как видно из его донесений в Москву, считал возможным оказать помощь лишь в том случае, если с ним будут «прибавочные большие люди». Отойдя от Киева семьдесят верст и имея в своем распоряжении восемь тысяч ратных людей, кн. Барятинский почему-то поворотил назад, хотя до Шереметева оставалось недалеко. В войске Шереметева, терпевшем голод и холод, стали распространяться болезни; ратные люди толпами приходили к Шереметеву и требовали прекращения войны, в противном же случае грозили выдать его головой. 15 октября Шереметев вступил с польскими гетманами в переговори о перемирии, на которое они с радостью согласились, так как и сами тяготились войной; тут же были выбраны комиссары для заключения мира. Татарские мурзы и слышать не хотели ни о перемирии, ни о мире, так что польские гетманы едва уговорили их, задобрив подарками. Переговоры начались 18-го октября, а 23-го был подписан договор с обеих сторон и принесена присяга в точном его исполнении. Было, между прочим, постановлено, чтобы государевы ратные люди вышли из Киева, Переяславля, Нежина и Чернигова и чтобы до выхода их из этих городов Шереметева с товарищами и с начальными людьми оставались у польских гетманов и у крымских султанов. Чтобы заставить татар согласиться на заключение мира, Потоцкий вошел в тайную сделку с Нурадин-султаном, обязавшись отдать татарам самого Шереметева, в качестве военнопленного, и предоставив им право забирать в плен безоружных уже казаков. В сущности, Шереметев был отдан крымским татарам вместо 200000 ефимков, которые поляки обязаны были выплатить им за участие в войне.

Шереметеву было объявлено, через переводчика, что он должен быть выдан султану Нурадину и останется у него в качестве заложника.После обеда Шереметев сел в свою карету, запряженную шестеркой великолепных лошадей. За ним следовали пять телег с поклажей и одиннадцать его слуг, а далее ехали в особых повозках, около ста человек, особенно преданных и пожелавших остаться с ним и в неволе. Поезд замыкал татарский конвой, состоявший из трехсот всадников. Алексей Михайлович готов был тотчас же выкупить Шереметева, но государственная денежная казна была истощена предыдущими войнами, а впереди предстояла еще значительная денежная затрата: 3-го декабря 1660 г. был отправлен в Крым дьяк Иван Татаринов, с поручением постараться разрушить союз поляков с татарами, а крымцы, как известно, ничего даром не делали.

В бытность в Крыму дьяка Татаринова, переговоры с ханским правительством были ведены им и Шереметевым. Посольство Татаринова относительно разрыва крымцев с поляками оказалось безуспешно, потому что, пока он торговался о размере и условиях уплаты, приехал польский посланник и привез хану казну за пять лет вперед. 5 апреля 1661 г. Татаринов выехал из Крыма.

Шереметев прожил в крымском плену двадцать один год, при четырех ханах: Мухаммед-Гирее, Аадиль-Гирее, Селим-Гирее и Мурат-Гирее. В Московском государстве выкуп пленных считался делом душеспасительным, и Уложением царя Алексея Михайловича был установлен сбор полоняничных денег со всего государства. Так как за Шереметева надо было уплатить крымцам крупную сумму, то в Посольском приказе сидел особый подьячий, пожертвования принимались и деньгами, и мехами. Впоследствии, когда царь Алексей Мих. решил уплатить за Шереметева из своей государевой казны лишь 25 тысяч рублей, а остальные деньги предоставил Шереметевым платить из собственных средств — его жена открыла в Москве сбор пожертвований. Родные Василия Борисовича — Шереметевы, враждебно относились и к нему, и к его семье: они не только не оказали бы денежной помощи для выкупа его из плена, но во время его отсутствия притесняли его семью, как это видно из письма Шереметева царю Алексею Михайловичу. Царь часто обнадеживал его утешительными, милостивыми грамотами и посылал ему разные поминки. Во все время плена, имя Шереметева из года в год значилось в боярском списке, с прежним денежным окладом в 400 рублей; но в Крым ему послалось ежегодно 300 p., а иногда 200 p. За время своего плена Шереметев много перетерпел и физически, и нравственно и не раз переходил от надежды к отчаянию и обратно: освобождение его из плена казалось иногда не только возможным, но весьма близким, а затем, в силу разных обстоятельств, опять откладывалось на неопределенное время.

Выкуп из плена

Не будем останавливаться на подробностях переговоров и посылок, бывших в течение последующих трех с половиной лет. Скажем только, что и в 1681 г. выкуп едва не был отложен Московским правительством из-за морового поветрия в некоторых местностях Крыма. Дело размена пленных под Переволочной и выкупа Шереметева было поручено курскому воеводе, боярину кн. Петру Ивановичу Большому Хованскому и совершилось 3-го ноября 1681 г. Вот как описывает А. П. Барсуков этот знаменательный день в жизни Шереметева. «С утра, оба берега Днепра, у Шереволочинской переправы, представляли картину необычайного оживления. На той стороне, на самом берегу, стояли все орды татарские (15 тысяч человек) с Капланом-мурзой-Мансуровым; на этой стороне — пешие и конные царские люди, в боевом порядке, «с готовностию наряду». Впереди всех был боярин кн. Петр Ив. Хованский со всей казацкой старшиной. На нашей стороне грузили в суда окупные деньги и как увидели, что с татарской стороны отчалила лодка с боярином Вас. Бор. Шереметевым, сейчас же, по выражению очевидца, «отпихнули от берега окупные деньги». Как только лодка с Шереметевым подплыла к нашему берегу, кн. Хованский поехал в государев шатер, оставив на берегу, для первой встречи освобожденного из плена боярина, казацких полковников. Прибыв в государев шатер, кн. Хованский «велел перво из мелково ружья, а потом из пушек стрелять, показуя свидетельство радости». Шереметев горячо благодарил и «много кланялся до земли».

Шереметев приехал в Москву, в которой не был почти четверть века, с весны 1658 г. При отъезде его тогда в Киев — у него была семья; теперь же он явился совершенно одиноким: сын его Иван Васильевич, женившийся в его отсутствие на княжне Евдокии Петровне Пожарской, умер в 1667 г.; жена Прасковья Васильевна скончалась в апреле 1680 г., а дочь Евфимья Васильевна была замужем за кн. Яковом Алексеевичем Голицыным. В самый день праздника Рождества Христова, 25 декабря 1681 г., Шереметев представлялся царю Феодору Алексеевичу.

Во все время крымского плена Шереметев, как мы видели выше, не исключался из списка бояр, а потому, по возвращении в Москву, он занял в этом списке свое (пятое) место и стал, следовательно, очень высоко, так как всего было 40 бояр. Как раз в 1681—82 гг. царь Феодор Алексеевич был озабочен уничтожением местничества, и Шереметев не ограничился подписанием «Соборного деяния об уничтожении местничества», но принял, по-видимому, непосредственное участие в разработке этого важного вопроса, так как встречается указание на случай местничества под Чудновым. 21 февраля 1682 г. Шереметев, вместе с прочими боярами и ближними людьми, был в Передней палате у руки новой царицы Марфы Матвеевны (урожденной Апраксиной), а 23 февраля — за столом у государя, в Столовой палате. Это было его последнее появление в торжественной дворцовой обстановке. Сколько времени он был болен — неизвестно, но надо полагать, что он хворал, потому что 21 апреля он сделал духовное завещание, а три дня спустя, 24 апреля, скончался.

Замечателен последний пункт завещания: «А людем моим крепостным и купленным, и полонным, с женами их и с детьми и до их пожитки, всем воля, и дать прикащикам моим, за своими руками, отпускные». — На другой день кончины Шереметева, 25 апреля, отпевание было совершенно самим патриархом Иоакимом в Московском Златоустовском монастыре, а затем он погребен в с. Чиркине.