Кем был Николай Виссарионович Некрасов

В период Первой мировой войны 1914—1918 гг. — товарищ пред. Главного но снабжению армии комитета Всероссийского земского и городского союзов; участвовал в подготовке заговора с целью смещения Николая II; после Февральской революции — член Временного комитета Государственной думы и член Временного правительства (министр путей сообщения); в ходе июльского кризиса вышел из кадетской партии; с 8 июля 1917 — заместитель министра-председателя, с 24 июля в новом составе правительства — заместитель председателя и министр финансов; в сентябре — октябре 1917 г. — генерал-губернатор Финляндии; после Октябрьской революции жил и работал в Уфе под фамилией Голгофский; затем арестован, после освобождения в 1921 — 1930 гг. — зав. отделом и член правления Центросоюза РСФСР и СССР; в 1924—1930 гг. преподавал в Московском университете и в Московском институте народного хозяйства им. Г. В. Плеханова; в 1930 приговорен к 10 годам, освобожден в 1933; вновь арестован в 1939; расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда.

Родился 1 января 1879 года в г. Санкт-Петербурге в семье священника. Отец, Виссарион Яковлевич, окончил богословское отделение Санкт-Петербургской духовной академии со степенью кандидата богословия, был законоучителем в Гатчинской учительской семинарии и других средних учебных заведениях Санкт-Петербурга, в 1896 возведен в сан протоиерея.

Среднее образование Н.В. Некрасов получил в одной из Санкт-Петербургских мужских гимназий. В мае 1902 года окончил с отличием Санкт-Петербургский институт инженеров путей сообщения и с 1 августа того же года был назначен штатным преподавателем математики, механики и черчения инженерно-строительного отделения Томского технологического института. 1 мая 1905 года ему был присвоен гражданский чин надворного советника (по «Табелю о рангах» этот чин соответствовал званию подполковника).

Решением Совета института был командирован с 15 мая по сентябрь 1903 года с научной целью на российские строительные предприятия, а с 1 сентября — за границу на два года со стипендией Министерства просвещения в 2000 рублей в год для подготовки к профессорской деятельности. В командировке он знакомится с системой преподавания строительного дела в ряде европейских вузов, осматривает крупнейшие строительные предприятия, объекты и сооружения, одновременно работая над диссертацией «К теории ферм с жесткими соединениями в узлах. Опыт сравнительного анализа методов расчета». Впоследствии эта работа получила положительный отзыв профессора С.-Петербургского политехнического института Б.Л. Кирпичева.

Осенью 1905 года собрание инженерно-строительного отделения и Совет Томского технологического института, рассматривая кандидатуру Некрасова на должность и.д. экстраординарного профессора, пришли к заключению, что «за время преподавательской деятельности он выказал себя как серьезный и умный преподаватель. Работа и отчет о командировке за границу говорят о том, что время командировки использовал рационально и вполне овладел предметом, для изучения которого был командирован. Н.В. Некрасов вполне заслуживает того, чтобы ему была представлена самостоятельная кафедра по предмету, по которому он готовился». С 1 июля 1906 года он был назначен и.д. экстраординарного профессора по кафедре строительной механики (специальность «Мосты»).

В институте читал курсы лекций студентам инженерно-строительного отделения: «Статика сооружений», «Мосты», руководил проектированием по строительному искусству (мостовые устои), строительной механике, статике сооружений.За время своей работы в Томском технологическом институте подготовил два конспективных курсов: «Статика сооружений», «Статические неопределяемые системы». С октября 1906 по март 1908 год являлся секретарем инженерно-строительного отделения. В сентябре 1907 года представил к защите диссертацию «К теории ферм с жесткими соединениями в узлах».

С началом Первой русской революции активно включился в общественную жизнь города и страны. В 1905 году он принял участие в организации группы академического союза (союз профессоров) в Томске, а затем, приехав в Ялту, вступил в ряды местного отдела конституционно-демократической партии и участвовал как в организации, так и в повседневной работе этого отдела. Являлся делегатом 1-го учредительного съезда партии кадетов от Таврической губернии состоявшегося 12-18 октября 1905 года, где был руководителем Ялтинского отделения партии.

5 декабря 1907 году был избран депутатом III Государственной думы от Томской губернии, уволился из института и переехал в Санкт-Петербург. В Думе работал в комиссии путей сообщения и по финансам. Кроме того, Н.В. Некрасов был членом сибирской парламентской группы, принимая активное участие в разработке законопроектов касающихся Сибири, прежде всего, введение земства.

Помимо этого, он был членом думской масонской организации «Роза», куда входили представители различных политических партий — В.А. Виноградов, Ф.Ф. Кокошкин, А.И. Шингарев, Н.С. Чхеидзе, И.Н. Ефремов, А.И. Коновалов, А.Ф. Керенский и т.д. Деятели думской масонской ложи ставили перед собой цель – «заботиться о сглаживании разного рода конфликтов и противоречий между различными фракциями в Государственной думе и обеспечивать их совместные выступления».

С 1910 года входил в «масонскую пятерку» (вместе с А.И. Коноваловым, М.И. Терещенко, А.Ф. Керенским, И.Н. Ефремовым). С 1909 по 1917 год являлся членом Центрального комитета (ЦК) партии кадетов, лидером её левого крыла.

20 октября 1912 года на томском губернском избирательном собрании был избран депутатом в IV Государственную думу. В Думе выступал с обоснованием строительства железнодорожных веток Тюмень-Омск, Екатеринбург-Курган. С ноября по июнь 1914 года подписал 16 депутатских запросов направленных в различные правительственные инстанции. Среди них — о незаконных действиях охранного отделения по отношению к членам социал-демократической фракции II Думы; о незаконных действиях полиции и администрации предприятий по отношению к рабочим во время стачек и т.д.

С конца 1915 года выступал в пользу активного сотрудничества с социалистическими партиями. Его требования: «единение демократических элементов страны, тесная связь партии с национальными группами демократии и активные приемы деятельности в стране и Государственной думе».

В годы 1-й Мировой войны являлся член комитета Сибирского общества подачи помощи больным и раненным воинам и пострадавшим от войны, член Особого совещания по обороне государства. 6 ноября 1916 года избран товарищем председателя IV Государственной думы М.В. Родзянко. Вместе с А.И. Гучковым участвовал в подготовке заговора с целью смещения Николая II, был сторонником решительных действий. Больше других настаивал на том, чтобы Дума не подчинялась указу царя о перерыве в её работе до апреля 1917 г. При этом на позиции Некрасова, как отмечали В.А. Оболенский, А.В. Тыркова и др., существенное влияние оказывали его личные неприязненные отношения с П.Н. Милюковым, честолюбивые устремления Некрасова: «Он жаден к почёту и неразборчив в средствах», — замечала Тыркова.

Во время Февральской революции 1917 являлся членом Временного Комитета Государственной думы. В ночь на 3 марта составил проект декрета об объявлении России республикой. Со 2 марта по 2 июля 1917 года — министр путей сообщения Временного правительства. В марте — апреле на заседаниях ЦК и 7-м съезде партии кадетов выступал самым активным сторонником создания межпартийной правительственной коалиции.На 8-м съезде кадетов 9 мая резко критиковал Милюкова за его негативное отношение к правительственной коалиции с социалистами, за внешнеполитический курс, призывал партию отказаться от принципа поддержки правительства «постольку — поскольку», считал первой задачей правительства ускорение созыва Учредительного Собрания.

27 мая издал правительственный циркуляр о совместной деятельности железнодорожной администрации с профсоюзом железнодорожников: последнему предоставлялось право общественного контроля и наблюдения за работой железнодорожников и дачи указаний ответственным лицам. В конце июня в составе делегации правительства (А.Ф. Керенский, М.И. Терещенко, И.Г. Церетели) участвовал в переговорах с украинской Центральной Радой и подготовке проекта декларации, послужившего одной из причин правительственного кризиса.

В июне 1917 года принимал участие в деятельности Первого Всероссийского съезда Советов РСД. Работал, совместно с А. Керенским и М. Терещенко в комиссии по проверке информации о связях В.И. Ленина с Германией.

В период Июльского кризиса вышел из партии кадетов и вступил в Российскую радикально-демократическую партию. 8 июля занял пост заместителя министра-председателя Временного правительства. 21 июля вслед за Керенским подал в отставку: в новом коалиционном правительстве с 24 июля на постах заместителя министра-председателя и министр финансов. 12 августа выступил на Государственном совещании с докладом о финансовом положении страны, на котором заявил: «Для спасения родины нам нужны все эти три элемента — и порядок, и жертвы, и оборона». В первые часы выступления генерала Л.Г. Корнилова Н.В. Некрасов пообещал Керенскому свою полную поддержку. С его участием была составлена телеграмма железнодорожникам, призывавшая их не исполнять распоряжения генерала.

Для предотвращения вооруженного столкновения поддержал мнение министров А.С. Зарудного и Терещенко об отставке Керенского, за что был немедленно удален из состава правительства и 5 сентября 1917 года был назначен генерал-губернатором Финляндии. В своей деятельности на посту генерал-губернатора обещал руководствоваться двумя лозунгами: лояльность и законный порядок. 17 октября на заседании Временного правительства выступил с докладом о положении в Финляндии. На посту генерал-губернатора Финляндии пробыл до 25 октября 1917 года (18 июля 1917 г. Финляндия получила независимость).

После октябрьской революции принимал участие в работе подпольного Временного правительства, был управляющим московской конторы «Синкредсоюза», статистиком в Наркомпроде. В начале 1918 г., сменив фамилию на Голгофский, уехал в Уфу, работал в системе кооперации. В 1919 году переехал в Казань. В марте 1921 года арестован, отправлен в Москву и в мае, после встречи с В.И.Лениным в Кремле, освобожден.

В 1921 — 1930 годах являлся членом правления Центросоюза РСФСР и СССР, преподавал в Московском университете, в Институте потребкооперации. 30 ноября 1930 года арестован коллегией ОГПУ, приговорен к 10 годам заключения по делу т.н. «контрреволюционной организации» Союзного бюро ЦК РСДРП (м).Находясь в заключении, участвовал в строительстве Беломоро-Балтийского канала. В марте 1933 с завершением строительства канала досрочно освобожден, после чего работал в качестве служащего на строительстве канала Москва — Волга.В 1939 году занимал должность начальника работ в Калязинском районе Волжского ИТЛ НКВД (Волгостроя). Проживал: г. Москва, Новинский бульвар, д. 1/2.

13 июня 1939 года был арестован, а 14 апреля 1940 года осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР по обвинению во вредительстве на строительстве канала Москва-Волга и организации контрреволюционной террористической группы с целью убийства руководителей ВКП(б) и советского правительства. 7 мая 1940 года расстрелян в г. Москве. Похоронен на Донском кладбище.Реабилитирован 12 марта 1991 года Прокуратурой СССР.

«Злой гений русской революции»

Первые сведения о политической деятельности Н.В. Некрасова относятся к 1904 г. Находясь в заграничной командировке, он сблизился с политэмигрантами ‒ либералами и социалистами, в связи с чем за ним был установлен негласный надзор полиции. Видимо тогда Некрасов и вступил в либеральный «Союз освобождения», примкнув к его левому крылу. А в дни революции 1905 года Николай Виссарионович с головой окунулся в политику: он принимал участие в организации «Академического союза» в Томске, участвовал в митингах сходках и забастовках, вступил в Конституционно-демократическую партию, возглавив ее Ялтинское отделение (из-за болезни жены, он некоторые время жил в Ялте), представлял Таврическую губернию на 1-м учредительном съезде кадетской партии. «Молодой, энергичный, румяный… с красивыми, несколько мистическими, синими глазами, обладавший даром слова, он не только легко покорял женские сердца, но производил обаятельное впечатление и на мужчин искренним тоном своих речей и добродушной простотой общения», ‒ вспоминал его однопартиец князь В.А. Оболенский. Вскоре молодой амбициозный политик выдвинулся на первые роли в самой популярной (и радикальной) либеральной партии, став лидером ее левого крыла.

Вернувшись в Томск, Некрасов возглавил местную кадетскую организацию. Продолжая преподавательскую работу, он занимался агитацией и пропагандой среди студентов, выступал в местной печати, активно участвовал в избирательных кампаниях. В 1907 г. Некрасов был избран депутатом III Государственной думы, в которой присоединился к фракции кадетов. В Думе политик зарекомендовал себя как один из наиболее активных депутатов (выступил с думской кафедры более 100 раз).

Примерно к 1908‒1909 г. относится вступление Н.В. Некрасова в масонскую ложу «Великий восток народов России», где он вскоре стал одним из самых видных деятелей (член конвента, а затем ‒ генеральный секретарь Верховного совета ВВНР). Являясь членом знаменитой «масонской пятерки» (Некрасов, Керенский, Коновалов, Терещенко, Ефремов), он тесно сотрудничал с Керенским и другими левыми политиками.

Как справедливо отмечает В.В. Шелохаев, «участие Некрасова в масонских ложах, причем в качестве секретаря, способствовало его осведомленности о деятельности как либеральных, так и революционных организаций, что в свою очередь оказывало влияние на радикализм его поведения уже внутри собственной партии». Избранный в 1909 г. в состав ЦК кадетской партии, Некрасов выступал за активное сотрудничество с социалистами, с думскими левыми фракциями и настаивал на усилении критики власти.

В годы Первой мировой войны Некрасов подвизался в Земгоре, являясь заместителем председателя этой общественной организации ‒ князя Г.Е. Львова. В 1915-м он заявил о своем выходе из ЦК кадетской партии, считая его деятельность пассивной и «вредной». Являясь членом Прогрессивного блока, Некрасов завоевывал все большую популярность в оппозиционных кругах и в 1916 году был избран товарищем (заместителем) председателя Государственной думы.

Вместе с А.И. Гучковым и М.И. Терещенко Некрасов участвовал в подготовке «дворцового переворота», выступая сторонником «решительных действий». Как утверждал жандармский генерал А.И. Спиридович, «в самую тесную конспиративную группу Гучкова входили: член Гос. Думы Некрасов, камер-юнкер князь Д.Л. Вяземский, состоявший начальником 17-го передового отряда Красного Креста, камер-юнкер М.И. Терещенко, служивший в распоряжении директора Императорских театров, киевский миллионер, также Главноуполномоченный Красного Креста и участник Военно-промышленного комитета, а также служивший на Румынском фронте генерал-майор Крымов». «…Я был болен, лежал, и вдруг мне говорят, что приехал Некрасов, который никогда не бывал у меня, ‒ вспоминал А.И. Гучков. ‒ Приехал ко мне и говорит: из ваших слов о том, что призванным к делу создания власти может оказаться только тот, кто участвует в революции, мне показалось, что у вас есть особая мысль… Тогда я ему сказал, что действительно обдумал этот вопрос, что допустить до развития анархии, до смены власти революционным порядком нельзя, что нужно ответственным государственным элементам взять эти задачи на себя, потому что иначе это очень плохо будет выполнено улицей и стихией. Я сказал, что обдумаю вопрос о дворцовой революции — это единственное средство. (…)

Из беседы с Некрасовым выяснилось, что и он пришел к той же точке зрения о полной невозможности нормальными путями добиться коренной перемены правительственного курса, о неизбежности насильственного переворота…». После этого началась их совместная работа, нацеленная на ниспровержение существующего государственного строя. «Незадолго до февральской революции, ‒ свидетельствовал позже Некрасов, ‒ начались и поиски связей с военными кругами. Была нащупана группа оппозиционных царскому правительству генералов и офицеров, сплотившихся вокруг А.И. Гучкова (Крымов, Маниковский и ряд других), и с нею завязана организационная связь».

Согласно показаниям Некрасова, данным им в 1921 году, «дело дошло до прямых переговоров земско-городской группы и лидеров думского блока о возможном составе власти «на всякий случай». Впрочем, представления об этом «случае» не шли дальше дворцового переворота, которым в связи с Распутиным открыто грозили некоторые великие князья и связанные с ними круги. В этом расчете предполагалось, что царем будет провозглашен Алексей, регентом ‒ Михаил, министром-председателем князь Львов или генерал Алексеев, а министром иностранных дел Милюков. (…) Рядом с этими верхами буржуазного общества оживленная работа шла и в кругах веривших и ждавших настоящей революции. (…) Здесь основным лозунгом была республика… (…) Мне довелось принять деятельнейшее участие во всем этом и волею судьбы оказаться одним из связующих звеньев между различными группами. Это и понятно: как товарищ председателя «Земгора» и «Согора» я был тесно связан с земскими и городскими кругами, как член Думы и ЦК к.-д. партии ‒ имел известное влияние в Думе и в то же время был тесно связан с революционными партиями».

Во время Февральской революции, которую, естественно, Некрасов приветствовал, он больше других настаивал на том, чтобы Дума не подчинялась указу Царя о перерыве в ее работе до апреля 1917 года, а затем стал членом Временного комитета Государственной думы. Как он позже свидетельствовал, особо ему запомнилась «погоня за царским поездом», которой он управлял из Думы, «давая распоряжения Бубликову, сидевшему комиссаром в Министерстве путей сообщения».

По свидетельствам кадетов П.Н. Милюкова и В.Д. Набокова, Некрасов готовил черновой вариант акта об отказе от престола для Великого князя Михаила Александровича и категорично выступал за установление в России республиканского строя. «В здании Думы министры и временный комитет принимали меры, чтобы связаться с Михаилом Александровичем и устроить свидание с ним утром, ‒ вспоминал Милюков. ‒ Выяснились сразу два течения ‒ за и против принятия престола Великим князем. Конечно, за этим разногласием стоял принципиальный вопрос ‒ о русском государственном строе. Один ночной эпизод меня в этом окончательно убедил. Мы сидели втроем в уголке комнаты: я, Керенский и Некрасов. Некрасов протянул мне смятую бумажку с несколькими строками карандашом, на которой я прочел предложение о введении республики. Керенский судорожно ухватился за кисть моей руки и напряженно ждал моего ответа. Я раздраженно отбросил бумажку с какой-то резкой фразой по адресу Некрасова. Керенский грубо оттолкнул мою руку».

Пиком карьеры Н.В. Некрасова стало назначение его 2 марта 1917 года министром путей сообщений Временного правительства. На этой должности он многим запомнился как радикальный демагог. А.А. Бубликов отмечал в своих воспоминаниях: «Очень характерна в этом отношении знаменитая речь вновь назначенного министра путей сообщения Некрасова в цирке Никитина в Москве, речь, сыгравшая колоссальную роль в деле разрушения нашего железнодорожного транспорта. Вместо того, чтобы рассказать своим новым подчиненным о тяжком положении железнодорожного аппарата, разъяснить им, что только их самый напряженный труд может спасти положение, министр (слушайте: ‒ сам министр!) заявил им, что он противник сдельных работ, говорил горячие и красивые слова о демократизации, об организации, создал какую-то теорию железных дорог для… железнодорожных служащих, которым-де Учредительное собрание отдаст дороги в автономное управление, восклицал: «Товарищи, объединяйтесь! Товарищи, требуйте!» (…) Зал гремел от аплодисментов, на г. министра чуть не не молились. Люди вышли с митинга точно пьяные от восторга. Г. Некрасов был, одно время, чуть ли не самим популярным человеком в России (…). А в результате? Из 30.000 русских паровозов, 14.000 окончательно негодны для работы и никто не может, и не собирается их починить». Позже, во время допроса, Некрасов кокетливо заметит, что некоторые называли его в те дни «министром-большевиком», хотя он и не заслужил такой чести.

Новоиспеченный министр выступал за создание правительственной коалиции с социалистами, был сторонником удаления из правительства П.Н. Милюкова и всячески подчеркивал свое единомыслие с А.Ф. Керенским. В связи с этим Милюков замечал: «…Я тогда уже имел основание считать Н.В. Некрасова попросту предателем, хотя формального разрыва у нас еще не было. Я не мог бы выразиться так сильно, если бы речь шла только о политических разногласиях. Мы видели, что он вел, по существу, республиканскую линию. Это было ‒ его дело. (…) Хуже было то, что Некрасов, видя быстрый рост влияния Керенского, переметнулся к нему из явно личных расчетов. Он был, конечно, умнее Керенского и, так сказать, обрабатывал его в свою пользу. (…) …»Первой роли играть» он не мог ‒ и даже, не желая рисковать, к ней и не «стремился». Он более способен был играть роль наушника, тайного советчика, какой-нибудь Éminence grise (Серый кардинал. ‒ А.И.)». (Сам Некрасов в минуту откровения ответит А.П. Кропоткиной на ее обвинение в том, что он рвется к власти, что его идеал ‒ «черный папа», которого «никто не знает, но который все делает»).

В конце июня в составе делегации Временного правительства (А.Ф. Керенский, М.И. Терещенко, И.Г. Церетели) Некрасов участвовал в переговорах с украинской Центральной Радой и подготовке проекта декларации, послужившего одной из причин правительственного кризиса (министры-кадеты были против широкой автономии Украины, на которую соглашались социалисты). 3 июля 1917 года он демонстративно вышел из состава кадетской партии, став одним из лидеров новой политической структуры ‒ Российской радикально-демократической партии. После отставки министров-кадетов и формирования нового правительства, Некрасов занял в нем посты заместителя министра-председателя и министра финансов.

В дни «корниловского мятежа» Некрасов пообещал Керенскому полную поддержку, призвав железнодорожников не исполнять распоряжения генерала Л.Г. Корнилова. Но одновременно с этим, Некрасов, стремясь предотвратить вооруженное столкновение, поддержал мнение министров А.С. Зарудного и М.И. Терещенко об отставке Керенского, за что был немедленно удален последним из состава правительства. «…В течение своего пребывания у власти он, прежде всего, больше всего руководим был побуждениями честолюбия, ‒ полагал В.Д. Набоков. ‒ Он стремился играть первую роль, ‒ и он достиг цели, но лишь для того, чтобы вдохновить постыдное поведение Керенского в деле Корнилова и затем сойти со сцены с поврежденной политической репутацией, оставленный всеми прежними друзьями (…), с кличкой «злого гения русской революции»».

В первых числах сентября 1917-го опальный Некрасов был отправлен в «почетную ссылку» ‒ генерал-губернатором Финляндии. Однако на новом посту, не считая декларативных заявлений, бывший министр проявить себя не успел из-за разразившейся вскоре большевистской революции. «Революция, ‒ писал Оболенский, ‒ ускорила его блестящую карьеру, но и приблизила ее конец. Исключительно умный и способный человек, Некрасов не имел достаточно широкого образования для того, чтобы стать политическим вождем в трудное революционное время. (…) Скользя по поверхности политической жизни, Некрасов, подобно ловкому игроку, делал ставку на «фаворитов». (…) Поняв безнадежность кадетских позиций, он свою судьбу соединил с Керенским, но не успел перескочить к Ленину».

Н.В. Некрасов, принимавший участие в заседаниях подпольного Временного правительства, его обращение «Ко всем гражданам Российской Республики» однако не подписал. До февраля 1918 года он оставался в Петрограде, перебравшись в начале марта в Москву. Здесь он работал управляющим моек конторы «Синкредсоюза», служил статистиком в Наркомпроде.

В июне 1918 года с подложным паспортом на фамилию Голгофский Некрасов выехал в Уфу, где работал в системе кооперации; в 1919-м ‒ переехал в Казань. Опознанный в 1921 году как бывший генерал-губернатор Гельсингфорса и министр Временного правительства, Некрасов-Голгофский был арестован и отправлен в Москву. В Бутырской тюрьме, где с ним, согласно директиве Ф.Э. Дзержинского, обращались хорошо, Некрасов просидел 54 дня, после чего был освобожден. Допросив бывшего министра и собрав о нем информацию, чекисты пришли к выводу, что Некрасов полностью порвал с прошлым, осознав, что «нет ничего среднего между реакцией и советской властью». Большевистский ЦК не только велел прекратить дело, но и направить Некрасова на хозяйственную работу. Более того, ему устроили встречу с В.И. Лениным, которую Некрасов описывал так: «Когда доставили меня в Кремль, я, несмотря на опыт, струхнул. Владимир Ильич встал со стула, пожал руку и предложил сесть… Спросил: «Где бы вы желали работать?» Не задумываясь, я ответил, что хотел бы работать в кооперации. «Вот-вот, и мы предварительно с товарищами обсуждали и решили рекомендовать вас в Центросоюз».

Легализовавшись, Н.В. Некрасов на протяжении 9 лет работал в правлении Центросоюза РСФСР и СССР, преподавал в Московском университете и в Институте потребкооперации. О кадетском лидере и бывшем министре Временного правительства политические органы вспомнили в 1930 году: 3 ноября он был арестован и 25 апреля 1931 г. приговорен Коллегией ОГПУ к 10 годам лагерей с конфискацией имущества за «вредительство» и попытки «восстановления в СССР капиталистического строя».

В заключении Некрасов работал в московском конструкторском бюро по строительству Беломорканала, а потом был направлен на место стройки. В марте 1933 г., работавший на строительстве канала Москва ‒ Волга заключенный Некрасов был досрочно освобожден, но остался на стройке в качестве свободного человека, заслужив вскоре не только почетное звание «ударника», но и орден Трудового Красного Знамени. Затем последовала служба на Волгострое, а в 1939-м Некрасов снова был арестован и отправлен в Лефортовскую тюрьму. На этот раз его обвинили в организации покушения на Ленина в 1918 году, антисоветской деятельности и вредительстве. 14 апреля 1940 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Н.В. Некрасова к высшей мере наказания, и 7 (по другим сведениям ‒ 5-го) мая он был расстрелян (реабилитирован 12 марта 1991 года).

Показательно, что доброй памяти о себе Н.В. Некрасов не оставил даже у бывших однопартийцев. «Он жаден к почету и неразборчив в средствах», ‒ отмечала член ЦК кадетской партии А.В. Тыркова-Вильямс. «…Некрасов, по моему глубокому убеждению, ‒ один из немногих крупных людей, выдвинувшихся на политической арене за последние годы, ‒ писал другой кадет ‒ В.Д. Набоков. ‒ У него огромные деловые способности, умение ориентироваться, широкий кругозор, практическая сметка. Человек умный, хитрый, красноречивый, он умеет казаться искренним и простодушным, когда это нужно. Но, очевидно, этические его свойства (говорю, разумеется, не о личных, а об общественно-политических) не находятся на высоте его интеллектуальных качеств. Я охотно верю, что в конце концов он стремился к победе тех идей, которые объединяли его с товарищами по партии. Но для этого он избрал путь необычайно извилистый и в конце концов зашел в тупик. Мне представляется, что (…) он должен быть одним из несчастнейших людей и что его политическая карьера завершилась окончательно. Доверия он ни в ком не больше не вызовет, а доверие есть, как ни как, абсолютно необходимое условие для политического гения. Некрасов оставил именно впечатление двуличности, ‒ маски, скрывающей подлинное лицо…»