Кем был Тихон Никитич Стрешнев

Дальний родственник царя и «свой человек» в придворном царском обиходе, воспитывался в старинном укладе московской жизни, но в силу близости к Петру, с детства привыкшему видеть его около себя и очень его любившему, считал своим нравственным и служебным долгом исполнять все веления царя, каковы бы они ни были, — и в этом отношении примирялся со всеми «заморскими» нововведениями Петра, хотя многим из них и не мог сочувствовать в глубине души.

В 1666 г. Стрешнев был стряпчим, а в 1668 г. произведен в стольники. При венчании на царство Иоанна и Петра Алексеевичей в 1682 г. Стрешнев вел царевича Петра под руки, а на другой день был пожалован в окольничие. В качестве дядьки Петра, он заведовал покупкой и починкой игрушек, заказывал одежду и распоряжался, в какие дни и что именно из одежды подавать в царские хоромы. Принимая живое участие в домашней жизни юного царя, в его ученье и забавах, Стрешнев держался в стороне от политической деятельности. Он приходился дальним родственником Петру со стороны его отца (был, как называлось в старину, праправнучатным братом царя Алексия Михайловича) и, опасаясь быть оттесненным из семейного царского круга после женитьбы Петра, естественно желал, чтобы выбор царской невесты произошел под его влиянием. Воспитатель Петра, кн. В. A. Голицын, наметил в жены ему свою родственницу, княжну Трубецкую, и если бы этот брак состоялся, то усилились бы Голицыны и Трубецкие. Если верить показанию кн. Бор. Ив. Куракина, выбор Евдокии Федоровны Лопухиной в жены Петру был сделан по совету Стрешнева, и царь будто бы впоследствии не мог ему этого простить и даже недолюбливал его. Кн. Куракин отзывается о Стрешневе как о человеке лукавом, злого нрава, ума гораздо среднего и дворцовом интригане» и считает его «первым злодеем» Лопухиных после женитьбы Петра на Евдокии Федоровне.

Справедливость этого отзыва сомнительна, объясняется же он, по всему вероятию, тем, что кн. Куракин имел со Стрешневым личные счеты на почве родственных недоразумений. Совершенно иначе отзывается о Стрешневе секретарь немецкого посольства Корб, бывший в Москве в 1698—99 гг.: «Стрешнев служит образцом ненарушимой верности, и слава его в этом отношении столь велика, что часто при публичных пиршествах, во время торжественных заздравных чаш, под именем Стрешнева разумеют всех верных царю: именем Тихона Никитича ознаменовывается память вернейших министров».

Привыкнув с детства смотреть на Стрешнева как на одного из самых близких ему людей, Петр обращался с ним, как видно из сохранившейся обширной их переписки, почтительно-шутливо, называя его «Min Her Heilige Vader», или «Святый Отец», верил в его преданность и готовность неустанно служить ему и отечеству и очень часто поручал ему, наряду с важными делами, даже весьма мелкие, обыденные. Насколько царь уважал Стрешнева, видно, между прочим, из того, что он позволил ему носить бороду; кроме него только один боярин не подвергся брадобритию — кн. Мих. Алегуков. Черкасский, вследствие преклонных лет. В 1688 г. Стрешнев был пожалован в бояре. В 1689 г. он производил розыск по делу кн. Вас. Вас. Голицына, и в его присутствии были прочитаны на дворцовом крыльце «вины» кн. Голицына, при громадном стечении народа. В 1690 г. Петр поручил Стрешневу заведование Разрядным приказом, которому подчинялись девять областных разрядов. Эта должность ставила Стрешнева во главе всего тогдашнего военного управления в Московском государстве. В 1694 г. Стрешнев участвовал в «потешном» кожуховском походе, будучи капитаном у стольников. В действительных сражениях он, по-видимому, никогда не был, но это не мешало ему вникать в военные распорядки и здраво судить о пригодности того или другого ведения дела.

В 1690 г., в особенности при поездках Петра в Воронеж, для «корабельного дела», Стрешнев должен был скоро и точно исполнять разнообразные поручения царя. Так, собираясь в этом году в Воронеж, Петр приказал Стрешневу послать на Дон и на «Каланчу» (Азов) людей для варки пива, но они опоздали, и царь расстроился такой неисполнительностью. «А как мы уведали про мешкоту их — писал Стрешнев царю, — и того ж часа послали нарочна, велели их распросить и сказать им смертную казнь за мешкоту и будет впреть станут мешкать». Заготовка пива в тех казацких станицах, где намеревался быть Петр, по-видимому сильно озабочивала Стрешнева, и он летом того же 1696 г. письменно спрашивал Петра, в каких местах сделать заготовку, на что и получил от него соответствующий приказ с галеры «Принципиум». Вскоре по прибытии в Воронеж, в том же году, Петр писал Стрешневу относительно высылки ясеневых бревен на весла и так закончил письмо: «За сим желаем вашей святыне всякого блага. A мы, по приказу Божию к прадеду нашему Адаму в поте лица своего едим хлеб свой». Стрешнев ответил на это: «Пишет ваша милость, что пребываете, по приказанию Божию к прадеду нашему Адаму, в поте лица своего кушаете хлеб свой: и то ведаем, что празден николи, а всегда трудолюбно быть имеешь, и то не для себя, а для всех православных христиан». Почти обо всех своих «викториях» царь немедленно сообщал Стрешневу и получал от него поздравления. Вот как заканчивает Стрешнев одно из поздравительных писем: «А у Преображенскова князя (т. е. кн. Ю. Ф. Ромодановского) были мы вчерашнего дня, и стрельбы было пушечной и из мелкова ружья довольно, такжа питием и естьвою были издаволены…, так что иные и спали там».

Во время своего путешествия в 1697 г. в западно-европейские государства в свите великого посольства, царь вверил правление Московским государством князю Ю. Ф. Ромодановскому, прозванному «князь-кесарь», и Стрешневу, а помощниками к ним назначил Л. К. Нарышкина, князя Б. A. Голицына и кн. П. И. Прозоровского. За время своего заграничного путешествия Петр продолжал вести оживленную переписку с Стрешневым, который в бытность Петра в Амстердаме просил его прислать хоть одного мельничного мастера для постройки мельниц на Яузе и на Воронеже. Из Лондона царь писал в 1698 г. Л. К. Нарышкину и Стрешневу, а также духовнику своей жены, царицы Евдокии Федоровны, чтобы она склонили ее к добровольному пострижению. Вскоре Евдокия Федоровна была, как известно, пострижена в Суздальском Покровском монастыре под именем Елены; но она сохранила к Стрешневу добрые чувства и надеялась на его заступничество перед Петром, что видно из позднейшего письма невольной инокини, писавшей в 1703 г. С.: «Тихон Никитич, здравствуй на множество лет! Пожалуй умилосердися надо мною бедною, попроси у Государя милости: долго ли мне так жить, что его, Государя, ни слышу, нн вижу, ни сына своего. Уж моему бедству пятой год, а от него, Государя, милости нет…».

Во время стрелецкого восстания 1698 г. стрельцы собирались побить кн. Ромодановского и Стрешнева за то, что они посылают их по службам и тем мучат. Для розыска над стрельцами царь велел учредить 14 застенков и председателем одного из них назначил Стрешнева Мы не знаем, каково было отношение Стрешнева к стрельцам, но жены стрелецкие, провожая их из монастырских тюрем в Преображенское, громко говорили: «Не одни стрельцы пропадают, плачут и царские семена…». В 1698 г., когда Стрешнев заведовал приказом Большого Дворца, была сделана книга волостям и селам, которые ведомы в этом Дворце. Желая устроить флот, Петр, как известно, привлек к кораблестроению всех именитых и состоятельных людей и разделил их на «кумпанства». На средства Стрешнева был построен датскими мастерами 26-ти-пушечный корабль, названный «Три рюмки». Осенью 1699 г. Стрешнев должен был позаботиться о посылке в Воронеж 500 или 600 солдат для охраны строившихся там кораблей, а весной 1700 г. находился в числе свиты царя, поехавшего туда присутствовать при спуске кораблей.

С самого начала войны царя Петра с Карлом XII на долю Стрешнева, как стоявшего во главе Разрядного приказа, выпало еще более забот и хлопот. В 1701 г., после нарвского поражения, царь послал Стрешнева, с званием «судьи воинских дел в Новгород, для военного управления и укрепления Пскова и Новгорода на случай нашествия неприятеля. Стрешнев пробыл в Новгороде до конца июня 1702 г. и, по дороге в Москву, уже в Клину, получил письмо царя о заготовке в Новгороде большого количества подвод для Шереметева к осеннему и зимнему походам. Приехав в Москву, Стрешнев узнал, что после его отъезда начался падеж лошадей в Новгороде, Пскове и Клину, и это весьма затруднило исполнение возложенного на него поручения. В сентябре 1702 г. царь приказал Стрешневу приготовить к весне 1703 г. 4 тысячи, а в крайнем случае 3 тысячи драгун и одну тысячу солдат для пополнения полков. Полтора месяца спустя он писал Стрешневу: «Не изволь плошиться», причем требовал уже не одну тысячу, а 4—5 тысяч солдат, прибавляя: «что больше, то лучше!» В течение 1703—1707 гг. царь неоднократно писал Стрешневу из разных городов о присылке солдат, драгун, начальных людей, работников, оружия, денег и лошадей, причем требовал иногда немалое количество «цугов, четверней и пар» и предписывал, чтоб «на возницах хотя и не нарядно, однако ж бы чисто и приборно все было, и чтоб не промешано было старова платья».

В течение 1703—1707 гг. одновременно с усиленным пополнением войска, сбором денег и заготовкой провианта, царь поручал Стрешневу то прислать из Москвы в Прибалтийский край докторов, то отправить из Измайлова в Азов садовников и клубничных корней, или в Петербург цветов, а главным образом калуферу, мяты и прочих душистых трав. В 1707 г. Петр приказал Стрешневу прислать ведомость относительно выдачи шведским пленным офицерам и солдатам корма и впредь выдачу такового им прекратить, потому что русским пленным в Стокгольме ничего не дается. В августе этого же года Стрешнев получил повеление выбрать исподволь к зиме из недорослей «ребяток добрых в школу (математическую) человек до ста, или больше». Стрешнев должен был неукоснительно, по приказу царя, карать то бежавших Подводчиков (бывших у солдатских и артиллерийских подвод), то беглых солдат. Царь велел, сыскав подводчиков, «всех бить кнутом и уши резать, да сверх того пятого с жеребья с ними сослать на Таганрог, коли будут, для того чтобы не разбежались в Польшу». Солдат, за побег из полков, Петр велел подвергать такого рода наказанию: из трех человек, по жеребью, одного повесить при том полке, из которого бежал, а двух бить кнутом и сослать в вечную каторгу. Тех же солдат, которые добровольно вернулись из бегов, бив кнутом, сослать в каторгу в Азов на пять лет, а затем возвратить на службу в полки по-прежнему, «чтобы впредь иным таким с службы из полков бегать было неповадно».

В 1708 году, при разделении Московского государства на губернии, Стрешнев был назначен московским губернатором, но это не мешало Петру по-прежнему давать ему разного рода спешные поручения, как, например, прислать в Петербург тысячу холщовых мешков с шерстью, величиною, «как человека на коленах стоящего, в вышину и ширину закрыть может», 150000 обыкновенных кульков, 6000 железных лопаток, 2000 кирок и мотыг.

В 1711 г., при учреждении сената, Стрешнев был назначен в число сенаторов. В 1715 г. на потешной свадьбе Никиты Моисеевича Зотова он был одет католическим архиепископом и, вместе с Салтыковым и Батуриным находясь в оркестре, играл на большом роге. В 1718 г. участвовал в суде над царевичем Алексеем Петровичем и в числе других подписал смертный ему приговор. Стрешнев умер 15 января 1719 г. в новой Петровской столице — «Санкт Питербурхе»; погребение его состоялось 17 января, и Петр не только присутствовал на отпевании, но и шел в трауре за гробом до самого Невского монастыря.Боярин Стрешнев пережил обоих детей от брака с Екатериной Богдановной Бегичевой (ум. 1698) — сына Ивана (ум. 1717), полковника, и Елену (ум. 1706), которая была выдана замуж за младшего брата князя Б. И. Куракина. В 1699 году женился повторно на вдовой княгине Анне Юрьевне Долгорукой (ум. 1718), дочери боярина Ю. Н. Барятинского, но детей в этом браке не прижил. Его наследницей была объявлена внучка, Софья Ивановна Стрешнева, а после её кончины в 1739 году — муж, адмирал Б. В. Голицын, которому наследовал сын Владимир.