«Кровавая пятница» в Глазго

Выступления рабочих в крупных и мелких городах стали одним из наиболее сильных потрясений для правительства. Казалось, страна находится на пороге революции, пример которой продемонстрировала в 1917 году Россия.

Первые три десятилетия ХХ века были отмечены рядом случаев жёсткого противостояния правительства и рабочих профсоюзов в Британии. Забастовки докеров, шахтёров, заводских рабочих периодически вспыхивали в разных частях королевства, смыкаясь в Ирландии ещё и с движением за независимость Зелёного острова от британской короны. Однако никогда протесты не охватывали всё королевство разом вплоть до 1926 года, когда произошла Всеобщая забастовка. Она произвела глубокое впечатление на современников — можно вспомнить, например, отображение этих событий в «Саге о Форсайтах» Джона Голсуорси. Однако эта стачка, несмотря на свой масштаб, была относительно мирной.

Совсем другими были события так называемой «Кровавой пятницы» 1919 года в Глазго, в ходе которых британское правительство, пожалуй, впервые перебросило многотысячную армейскую группировку в город, причём усиленную танками — до этого для разгона демонстрантов хватало обычных полицейских сил. Что же явилось причиной такого страха, и как развивались события 31 января 1919 года в крупном шотландском городе?

Причины и предпосылки

Район Глазго к началу Первой мировой войны был одним из самых индустриализованных регионов королевства. Война ощутимо отразилась на положении рабочих. Как пишут исследователи, хотя в годы, предшествовавшие войне, уровень безработицы несколько снизился, зато резко выросла инфляция, повысились цены на продовольствие, арендную плату за жильё и топливо. Параллельно заработная плата наёмного персонала упала на 15%. Жилищные условия рабочих также оставляли желать лучшего — с заводов и фабрик им приходилось возвращаться в плохие переполненные дома, в которых отлично распространялись различные болезни.

Впрочем, атмосфера августа 1914 года несколько погасила растущие социальные конфликты, позволив выпустить пар в националистической эйфории.

В феврале 1915 года 10 000 фабричных рабочих в Глазго потребовали повышения заработной платы. Как отмечают историки, «не получив поддержки от своего собственного профсоюза, который потребовал возвращения на работу, бастующие решили создать Рабочий забастовочный комитет» — их главный представительный и организаторский орган. В конечном счёте, требования рабочих не были выполнены, но забастовочный комитет стал важным предварительным шагом в деле образования так называемого Клайдсайдского (от названия региона и реки, на которой стоит Глазго) рабочего комитета (КРК), состоящего как из рабочих, рядовых членов рабочего профсоюза, так и лидеров цеховых профсоюзных ячеек.

Правительство постаралось быстро погасить недовольство и сделать невозможными выступления рабочих — требования фронта исключали какие-либо перерывы в поставках. Профсоюзные лидеры были быстро вызваны на встречу, в ходе которой были подписаны специальные соглашения, «в соответствии с которыми все независимые права профсоюзов, включая право на забастовку, были приостановлены на время войны». К работе на фабриках и заводах были допущены неквалифицированные рабочие, чтобы справиться с нехваткой рабочей силы и с возрастающим спросом на боеприпасы.

Принятый 2 июля 1915 года «Закон о производстве вооружения» (Munitions Act) приравнял забастовки к уголовному преступлению, запретил свободный рынок рабочей силы и подчинил все частные заводы специально созданному министерству вооружений, во главе которого оказался Дэвид Ллойд Джордж. По сути дела, все завоевания профсоюзов XIX – начала ХХ вв. оказались отменены во имя безопасности государства.

Закон санкционировал создание специальных судов для наказания лиц, которые проводили какие-либо организованные действия на производстве против владельцев или государства. Так, в октябре 1915 года несколько рабочих на верфях в Фэрфилд-Ярде (в городке Гован, ныне часть Глазго) были приговорены к месяцу тюремного заключения за отказ заплатить штраф за поддержку двух уволенных работников.

КРК потребовал освободить этих людей и пригрозил широкомасштабной забастовкой. Штрафы, в конечном счёте, были выплачены лидерами профсоюзов. Как подчёркивают современные историки, стоящие на левых позициях, это было сделано, видимо, для того, чтобы быстрее разобраться с ситуацией и не доводить дело до забастовки. Почувствовав свою силу, лидеры КРК заявили:

«Мы будем поддерживать официальных представителей [Объединённого общества машиностроителей] только до тех пор, пока они будут представлять [интересы] рабочих, но мы будем действовать независимо от них, когда они извратят их».

В 1916-1917 гг. трения между Объединённым обществом машиностроителей и КРК не прекращались, приводя порой к мощным акциям протеста, в которых участвовали сотни тысяч человек.

Кровавая пятница

В 1918 году, после окончания войны, у многих профсоюзных деятелей, бизнесменов и политиков возникли опасения, что безработица после демобилизации многомиллионной армии станет причиной кризиса всей экономики. Судостроители, шахтёры и машиностроители из КРК считали, что решением было бы уменьшение количества рабочего времени и, следовательно, большей необходимости в рабочих руках. В январе 1919 года возникло движение за 40-часовую рабочую неделю.

27 января 1919 года в забастовках и демонстрациях с этим требованием участвовали 40 000 рабочих, которые перекрыли пути ко всё ещё работавшим заводам. К концу месяца в забастовках участвовали более 100 000 человек. Министр по делам Шотландии Роберт Манро заявил на заседании кабинета министров, что «неправильно было бы называть ситуацию в Глазго забастовкой — это большевистское восстание!» Одновременно в ирландском Белфасте ещё 40 000 рабочих объявили забастовку, подобная ситуация складывалась и в других городах.

31 января — в день, названный потом «Кровавой пятницей» — толпа бастующих численностью 35 000 человек была без предупреждения атакована полицией на площади короля Георга в Глазго. Вот как это было описано в «Стачечном бюллетене» КРК:

«…Согласно достигнутым в среду договорённостям, депутация Объединённого комитета в составе [Эммануэля] Шинвелла, [Дэвида] Кирквуда, Нила Маклина, [Гарри] Хопкинса и других делегатов, ждала лорда-провоста в городском совете, чтобы получить ответ от премьер-министра и министра труда на просьбу его светлости, с которой он сам обратился, о вмешательстве правительства. Пока депутация дожидалась 20 минут… полиции отдали приказ взять дубинки и силой рассеять толпу забастовщиков, которые стояли на площади Георга, ожидая возвращения депутатов.

Услышав шум столкновения, Шинвелл и Кирквуд выбежали наружу, чтобы помочь восстановить порядок; но полиция не стала их слушать, а набросилась на них, и Кирквуда повалили наземь. Забастовщикам удалось прикрыть Шинвелла и увести его целым и невредимым. Тех, кто призывал к порядку, также избивали дубинками, как и других забастовщиков, которые вели себя спокойно, что лишь доказывает их беззащитность.

Приказ к избиению забастовщиков дубинками перед городским советом был отдан представителями власти преднамеренно, и он не был ничем спровоцирован…

Митинг перед городским советом проходил спокойно и дисциплинированно, на нём выступали члены стачечного комитета, все ожидали возвращения депутации после переговоров с лордом-провостом… Собравшиеся стояли лицом к статуе Гладстона, с которой выступали с речами, и, не поместившись на площади, заняли улицу перед советом, и на этой улице в толпу, при попустительстве полиции, въехало два автомобиля, отчего два человека были сбиты и получили ранения. Это не понравилось забастовщикам, которые обратились к полиции с просьбой перенаправить автотранспорт по другой улице – вполне разумная и обоснованная просьба.

Ответ был таков: полиция атаковала забастовщиков, которые остались на месте, но, после обращения ораторов, отступила. Затем прибыла конная полиция, и двое всадников, демонстрируя вольтижировку, упали вместе с лошадьми, и их неуклюжесть вызвала в толпе смешки. Для полиции этот смех оказался страшным оскорблением её священного достоинства; полицейские словно сошли с ума и, дико размахивая дубинками, набросились на беззащитную толпу. Разъярённые люди в форме, не разбирая, лупили всех по головам… Забастовщики, как могли, защищались руками и кулаками, но, не будучи ничем вооружены, постепенно сдавали назад, отступая в порядке и без паники. Несмотря ни на что, забастовщики держались самоотверженно и благородно, и, будь у них хоть какие-то средства для самозащиты, история могла бы закончиться совершенно по-иному».

На следующий день в город были подтянуты 10 000 солдат, вооружённых пулемётами, а также была обеспечена поддержка самолётов и танков — войска в самом Глазго считались британским командованием не слишком надёжными. Забастовка должна была продолжаться, но профсоюзное руководство приостановило работу местного комитета и приказало вернуться к работе. Лидер консервативной партии Бонар-Лоу признал, что «профсоюзная организация была единственной стеной между нами и анархией, без неё наша позиция была безнадёжной».

Впрочем, ещё одним препятствием выступила армия: артиллерийские орудия, танки и пулемёты были размещены в стратегических местах города. Танки, однако, так на улицы города и не вышли, но стояли на скотном рынке и были готовы выдвинуться по приказу. Весь город патрулировался войсками. В такой ситуации даже без всякой санкции профсоюзного руководства КРК не пошёл бы на продолжение забастовки, поскольку лидеры бастующих Шинвелл, Кирквуд и Галлахер были настроены против кровопролития.

В конечном счёте рабочие получили рабочую неделю из 47, а не 40 часов как требовали, арестованные лидеры КРК — по несколько месяцев тюрьмы, что, в общем, было довольно мягким приговором по меркам «Закона о защите королевства», действовавшего с августа 1914 года и установившего режим военного положения в государстве.

Любопытно, что Галлахер в результате этих событий лишь укрепился в своих крайних левых убеждениях и стал потом одним из основателей коммунистической партии Великобритании. Шинвелл и Кирквуд, напротив, были избраны в парламент от Независимой лейбористской партии, а впоследствии занимали важные государственные посты и, будучи умеренными социалистами, закончили свою политическую карьеру, получив титулы баронов и место в Палате Лордов.