Марк Галлай: человек, который научил Гагарина летать

В 1960 году Сергей Королев вписал в штатное расписание руководимого им ОКБ-1 новую должность: «инструктор-методист по пилотированию космического корабля». В космос из людей к тому времени еще никто не летал, так что ситуация была уникальная: учить будущих космонавтов пилотировать корабль должен был человек, сам этого ни разу не делавший. Но должность создавалась под конкретного человека с непререкаемым авторитетом – под летчика-испытателя Марка Галлая, сотни раз доказавшего свое мастерство в преодолении экстремальных ситуаций в воздухе.

На земле это был спокойный, интеллигентный и скромный человек, ассоциировавшийся у непосвященных скорее с «умником-занудой», нежели с героем. Эльдар Рязанов так прямо и вспоминал о своем друге: «При героической биографии у него была совершенно негероическая внешность». Но для оценки масштаба личности лучше ориентироваться на название, которое Рязанов дал телефильму о своем друге Марке, Герое Советского Союза: «Единица порядочности – один галлай».

Именно Галлай стал наставником будущих космонавтов. Во время индивидуальных занятий с каждым из них, в том числе и с Гагариным, разложив по полочкам все «вводные», Галлай перед нажатием на тренажере кнопки «Пуск» каждый раз спрашивал:
– К полету готов?
– Готов!
– Ну, тогда – поехали!

Отработанное до автоматизма на тренировках и ассоциирующееся с запуском корабля «Поехали!» в 61-м и услышал весь мир. По возвращении на Землю Гагарин сказал наставнику: «Марк Лазаревич, всё было в точности так, как вы мне расписали. Будто бы вы там уже побывали до меня».

К слову, с Королевым Галлай познакомился еще во время войны, когда между вылетами наблюдал за «ребятами из батальона авиационного обслуживания, которые что-то там подтаскивали к самолету». Это были заключенные, с одним из которых и разговорился Галлай. «Так я познакомился с Сергеем Королевым, который потом стал Генеральным конструктором», – описывал эпизод в мемуарах Марк Лазаревич, поведав таким образом внимательному советскому читателю – Главлит не заметил подобной откровенности, – что генконструктор космических аппаратов сидел по политической статье.

Марк Лазаревич Галлай родился 16 апреля 1914 года в Санкт-Петербурге. Отец будущего летчика Лазарь Моисеевич Галлай был инженером-энергетиком, сотрудничал с Вернадским. Мама Зинаида Александровна Галлай, в девичестве – Ливенсон, была актрисой-сказительницей, выступала с чтением народных сказок. Семья была вхожа в ленинградские артистические круги – в гости захаживали Аркадий Райкин, Александр Менакер, Михаил Червинский, Леонид Утесов и многие другие творческие люди. Однако вот Марк в сторону творчества не глядел, выбрав профессию, практически не задумываясь: «В полном соответствии со стандартом, установившимся в мемуарной и биографической авиационной литературе, я “заболел” авиацией еще смолоду».

Галлай поступил в Институт инженеров гражданской авиации, затем перевелся в Ленинградский политехнический институт. Параллельно закончил Школу пилотов ленинградского аэроклуба: летал на планёрах и прыгал с парашютом. С 1937 года работал инженером, потом – летчиком- испытателем Центрального аэрогидродинамического института: Галлай провел ряд весьма сложных и рискованных летных испытаний, связанных с мало исследованными в авиации явлениями.

С первых дней войны Галлай был зачислен лётчиком-истребителем 2-й отдельной истребительной авиаэскадрильи ПВО Москвы, сформированной из летчиков-испытателей. В первом же бою над Москвой, 22 июля 1941-го, Галлай сбил вражеский «Дорнье-215». Много позже в своей книге «Через невидимые барьеры» Галлай расскажет об этом так: «И вот я в чёрном небе над Москвой. Москва – в огне! Кто из нас мог всего месяц назад даже представить себе такое? До этого в нас прочно, как нечто само собой разумеющееся, успело впитаться представление о будущей войне: обязательно “малой кровью”, и притом только “на чужой территории”. В лучах прожекторов плывет тяжелый “Дорнье”. Ловлю себя на желании стрелять прежде всего по жирным черным крестам, ярко выделяющимся на фоне желтых крыльев. Но это движение души надо подавить: от пробоин в крыльях “Дорнье” не упадет; надо бить по моторам, по кабине, по стрелковым постам, от которых к моему самолету уже тянутся пунктирные строчки трасс встречных очередей».

За этот боевой эпизод Галлай был награждён орденом Красного Знамени. Отражая вражеские налеты на Москву, он впоследствии совершил еще 10 ночных боевых вылетов на самолете МиГ-3. Затем – еще 28 боевых вылетов на Калининском фронте. После этого Галлая настигло указание Верховного Главнокомандующего: «…вернуть всех летчиков-испытателей к местам их работы и службы». Галлай продолжил работу в Летно-исследовательском институте. Он осуществлял «доводку» и модификацию серийных самолетов – например, переоборудовал самолеты дальней стратегической авиации новыми моторами.

Вскоре Галлаю – как знатоку сильных и слабых мест в устройстве советских самолетов – поручили провести занятия с летным составом. Но из кабинета рассказывать, как справляться с конкретным мотором под огнем зениток, Галлай посчитал по меньшей мере неудобным. Он решил научить всему на практике. Обив немало порогов, Галлай в итоге получил разрешение летать на задания вместе с боевыми экипажами полка.

В мае 43-го Галлай вновь на фронте. Во время одного из вылетов, где Галлай был вторым пилотом, самолет был сбит. Галлай ввиду природной скромности сам никогда не рассказывал об этом. Но со слов близких стало известно, что прыгал он с парашютом, когда на нем уже горели унты. Летчики могли прыгнуть и раньше, но под ними был Брянск, и во избежание падения на жилые дома летчики до последнего тянули самолет в сторону. Приземляясь, Галлай зацепился куполом за деревья и с размаху ударился об одно из них. Превозмогая боль в спине, он добрался до партизан. Через несколько дней его вывезли на самолете в Москву. Вернувшись вскоре в ЛИИ, Галлай увидел на стене летной комнаты свой портрет в траурной рамке, а на столе – посвященный себе некролог.

Первое же обследование показало, что у Марка Лазаревича травма позвоночника. Врачи запретили ему любые перегрузки – в том числе и в небе. Как ему удавалось проходить последующие медкомиссии – тайна, но еще два десятилетия Галлай продолжал летать с поврежденным позвоночником, в корсете. За это время летчик «поставил на крыло» первый советский реактивный истребитель МиГ-9, стратегический бомбардировщик Ту-4, реактивный стратегический бомбардировщик 3М и многие другие выдающиеся машины.

Всего же Галлай отлетал на 124 видах самолетов. Рассказывают, что у Марка Лазаревича была привычка: часа за два до начала испытаний он приходил к самолету и разговаривал с ним. Ходил вокруг машины, гладил фюзеляж, крылья и что-то тихонько говорил. «Уговариваю не подвести в воздухе!» – признавался Галлай на вопросы изумленных сослуживцев. Со стороны ритуал казался смешным, но самолеты ни разу не подвели его.

В 51-м Галлай как еврей был уволен в рамках борьбы с космополитизмом – вернулся он на работу лишь после смерти Сталина. Занимался научно-исследовательской работой в области динамики полета, стал доктором наук, получил звание профессора. За мужество и героизм, проявленные им при испытаниях авиационной техники, 1 мая 1957 года Марку Галлаю было присвоено звание Героя Советского Союза. Помимо золотой Звезды Героя Марк Галлай был награжден тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Красной Звезды, орденом «Знак Почета» и 16 медалями.

В 1958 году он был уволен в запас в звании полковника, а через год в числе первых ему было присвоено звание заслуженного летчика-испытателя СССР. Затем было наставничество первого отряда космонавтов и первая книга на основе заметок летчика-испытателя «Через невидимые барьеры». Ее напечатал в журнале «Новый мир» Твардовский, и Галлая сразу пригласили в Союз писателей. С этого времени герой стал любимым писателем для увлеченных авиацией людей. Среди его книг: «Испытано в небе», «Первый бой мы выиграли», «С человеком на борту», «Полоса точного приземления», «Небо, которое объединяет» и многие другие. Умер Марк Лазаревич Галлай 14 июля 1998 года. Еще при жизни его именем была названа одна из малых планет Солнечной системы.