Тропами импрессионистов во Франции: вокруг да около Парижа

«Впечатленцы» — именно так в вольном переводе с французского звучит меткое определение, которое с легкой руки фельетониста Луи Леруа обозначило крупное течение в европейском изобразительном искусстве. Импрессионисты действительно гнались за впечатлениями, пытаясь уловить цветовое изобилие, переменчивую игру бликов, передать сиюминутную эмоцию.

Пленэр стал божеством, которому они поклонялись, а работа на открытом воздухе — основным методом воплощения в живописи тонких состояний окружающего мира.

К тому времени уже были запатентованы удобные тюбики для масляных красок, и труд художника стал легче в самом буквальном смысле — ведь больше не нужно было тащить с собой на природу хрупкие стеклянные флаконы, громоздкие деревянные ящички или свиные пузыри, в которых обыкновенно хранились заранее приготовленные краски. Доселе для выхода на пленэр приходилось иной раз и слугу нанимать, чтобы было на кого навьючить оборудование и материалы, а также провиант на целый день! Теперь же путешествие, поездка, прогулка стали заманчивым необременительным приключением в поисках живописной натуры.

Давайте проследим, какие места Франции особенно влекли «ловцов впечатлений»

С середины XIX века среди парижан стремительно вошли в моду летние развлечения на лоне природы. Особо притягательны были излучины Сены к северо-западу от столицы, где течение реки ниже городка Аржантёй, между деревушками Шату и Буживаль образовывало острова. Горожанам было удобно добираться туда по недавно открытой Сен-Жерменской железной дороге. Всего-то 20 минут пути — и вы на станции Шату, а там рукой подать до увеселительных заведений, уютно расположенных над водой.

«Генгетт» — так называли французы загородные кабачки, в которых можно было не только отлично перекусить, но и потанцевать. Сюда тянулась самая пестрая публика — почтенные буржуа, представители богемы, проходимцы и авантюристы всех мастей. Прибывали как семействами, так и парами или развеселыми компаниями. Одиночки приезжали в прибрежные ресторанчики в надежде завязать новые знакомства. Пикники, купание и катание на лодках сопровождались шумом и гамом, смехом и откровенным флиртом. Неудивительно, что французским импрессионистам приглянулись эти места: где еще найдешь столько разнообразных типажей и сюжетов для новых работ?

Остров Шату, регион Иль-де-Франс

Город Шату (Шато, фр. Chatou) расположен на севере Франции, в департаменте Ивелин региона Иль-де-Франс, в 10 километрах западнее Парижа, на берегу Сены. Мост через Сену соединяет здесь Ивелин с департаментом О-де-Сен.

Припоминаете, один из персонажей фильма «Амели», «Стеклянный человек», писал копию «Завтрака гребцов» Огюста Ренуара? Вовлекая Амели в своеобразную психологическую игру, он пытался вообразить чувства героев полотна. На самом же деле истории известны не только имена реальных лиц, запечатленных художником, но и отношения, которыми те были связаны между собой. Не составляет секрета и название места, запечатленного в живописной работе: «Завтрак гребцов» написан в загородном ресторанчике «Дом Фурнез», расположенном на острове Шату, где так любили бывать импрессионисты.

Купив в 1857 году участок земли прямо под мостом, семейство Фурнез открыло здесь прокат лодок и небольшой отель с рестораном под вывеской «Auberge du Père Fournaise» — «Заведение папаши Фурнеза». Здесь любили погостить Клод Моне, Альфред Сислей, Камиль Писарро, Эдуард Мане, Берта Моризо, Гюстав Кайботт, Эдгар Дега, писатель Ги де Мопассан.

Купив в 1857 году участок земли прямо под мостом, семейство Фурнез открыло здесь прокат лодок и небольшой отель с рестораном под вывеской «Auberge du Père Fournaise» — «Заведение папаши Фурнеза». Здесь любили погостить Клод Моне, Альфред Сислей, Камиль Писарро, Эдуард Мане, Берта Моризо, Гюстав Кайботт, Эдгар Дега, писатель Ги де Мопассан.

Ренуар же с 1868 по 1884 годы был здешним завсегдатаем. Считая пансион самым очаровательным местом под Парижем, он создал здесь не менее трех десятков своих полотен. К тому же радушный хозяин, отказываясь от наличных, охотно принимал расчет этюдами, что было немаловажно для художников в тот период, когда они, еще только мечтая о признании, отчаянно нуждались в заказах и деньгах.

«Ну когда же мадам Фурнез подаст свой знаменитый салат „Мимоза?“» — возможно, думает молодой человек… Именно этим блюдом славилась добродушная жена хозяина. К слову, рецепт так же отличается от нашей известной версии (рис, лук, яйцо, рыбные консервы…), как настоящий «Оливье» от нынешнего привычного варианта.

Фирменный коктейль «Альфонсина» (в честь милой хозяйки заведения) — смесь шампанского, апельсинового сока и ликера GrandMarnier.

Пережив за полтора века упадок и воскрешение, легендарный пансион c 1990 года вновь открыт для посетителей. Верхний этаж здания занимает музей, внизу, как и прежде, расположен ресторан. Ежегодно в День национального наследия (третье воскресенье сентября) здесь проходит костюмированный бал, гости которого тщательно копируют в одежде моду позапрошлого века.

Остров Круасси, регион Иль-де-Франс

Лягушатник, вид Буживаля Пьер Огюст Ренуар 1873

В 10−15 минутах пешей ходьбы от дома Фурнеза по мощеной деревом дорожке, ведущей в южном направлении, находилось еще одно модное в 1860−70 х местечко — так называемый «La Grenouillère», или «Лягушатник». Известно, что «лягушками» парижане именовали девиц, не обремененных тяготами светских условностей — а уж эти «нимфы на гастролях» водились здесь в изобилии! Кафе было расположено на крытом понтоне, пришвартованном посреди глади речного рукава. С берегом кафе-«поплавок» соединялось мостками, перекинутыми через крохотный круглый островок Пот-а-Флер, «Цветочный горшок», где росло одинокое деревце и откуда с визгом бросались в воду купальщики.

Большой любитель гребли и разгульных кутежей, Мопассан был завсегдатаем привольного местечка — он весьма сочно описал «Лягушатник», «где женщины не отличаются строгостью, а мужчины честностью».

«Огромная баржа с навесом, стоявшая на якоре, была запружена полчищами самок и самцов — одни сидели за столиками и выпивали, другие стояли, пели, драли горло, плясали, скакали под ноющие фальшивые звуки гулкого, как котел, фортепьяно.

Рослые рыжекудрые девки с накрашенными губами выставляли напоказ двойной соблазн груди и зада, шныряли полупьяные и сквернословили, стреляя глазами.

Другие плясали, как одержимые, в паре с полуголыми молодцами в холщовых штанах, нитяной фуфайке и пестром жокейском картузе.

От всего этого скопища разило потом и пудрой, ароматами парфюмерии и подмышек.

Любители спиртного поглощали за столиками белые, красные, желтые и зеленые напитки, орали, горланили без причины, из одной неудержимой потребности побуянить, скотской потребности поднять такой гам, чтобы в ушах звенело.

И поминутно с крыши в воду прыгали пловцы, обдавая дождем брызг ближайшие столики, откуда раздавались в ответ свирепые вопли».

(Ги де Мопассан, «Иветта», перевод Н. Касаткиной)

Взгляните на эту «греховную заводь» глазами Ренуара и Моне, которые стоя бок о бок писали один и тот же сюжет. Отметим, что Моне, скорее, заинтересован в изображении пейзажа как такового и видит композицию в общем ключе, в отличие от Ренуара, который всегда уделял особое внимание проработке персонажей.

Увы, само кафе-понтон до наших дней не дожило, однако ныне здесь расположен музей «Лягушатника» (Musée de la Grenouillère), который туристы могут посетить в июле и августе. В этом же месте проводятся костюмированные балы, воссоздающие атмосферу легендарных кабачков в формате «генгетт».

Аржантёй, регион Иль-де-Франс

С именами импрессионистов тесно связан и Аржантёй — небольшой городок, расположенный на Сене в 10 километрах от Парижа. Высокие тополя, буйные прибрежные заросли, привольная речная ширь, пестреющая снующими по ней яликами, шаландами, парусниками.

Интересно, что в эти места — оцените каламбур! — Клода Моне заманил Мане, чьи родители владели обширным поместьем в Женвилье на другой стороне реки. В самом конце 1871 г. очарованный живописностью округи Моне снял там дом с прекрасным садом. Семья художника проведет в этом славном уголке 7 лет, которые впоследствии Клод будет вспоминать как счастливое и безмятежное время.

Моне, явно вдохновленный примером художника Добиньи с его знаменитым ботиком, завел особую вёсельную лодку, которая служила ему студией. Вместительная плавучая мастерская была оборудована деревянной кабиной, в которой можно было даже спать.

Достоверных сведений нет, но логично было бы предположить, что к конструированию лодки приложил руку новый знакомый Клода — сосед Гюстав Кайботт, состоятельный коллекционер, увлеченный кораблестроитель и живописец. На почве любви к искусству и к навигации между ними завязалась настоящая дружба. Со временем Кайботт вошел в группу импрессионистов не только как полноценный участник, но и как щедрый покровитель.

В гости к Моне частенько наведывались единомышленники. Художник был хлебосольным хозяином, и, как только в кармане заводилась звонкая монета, с удовольствием зазывал к себе гостей. Едва ли не все «впечатленцы» успели поработать в разные годы в этом тихом городке, до поры известном только благодаря местным винам и великолепной спарже. Смех и веселье, речные путешествия и лодочные гонки украшали летнюю жизнь в Аржантёе. Здешние пленэры были особенно плодотворны для Ренуара, Сислея, Мане и Кайботта. Да и в целом этот творческий период был обозначен удивительной сплоченностью, победившей мелкие личные противоречия между импрессионистами.

Гюстав Кайботт оставался верным Аржантёю до конца жизни. В 1881 г. он приобрел поблизости, в Пти-Женвилье, поместье. Занятия живописью он продуктивно сочетал с деятельностью на общественном поприще: будучи избран городским советником, он настолько близко к сердцу принимал проблемы городка, что даже оплачивал их решение из собственного кармана — обустройство мостовых и освещения, мундиры стражей порядка и тому подобное! Много ли подобных чиновников видывал свет?

Любуясь прекрасными видами окрестностей Парижа на картинах живописцев, заметим и то, что прикладное изучение живописных качеств водной стихии привело импрессионистов к дробному цветному мазку, как нельзя более подходящему для передачи зыбкой влажной атмосферы, насыщенной отраженным светом и бликами волн. Именно мозаичная фактура живописи, органично передающая трепет состояний изменчивой природы, стала отличительным знаком импрессионизма как художественного направления.

Что ж, красочное начало путешествия по маршруту Шату — Круасси — Аржантёй обязывает и к яркому продолжению: вас ждут дальнейшие вояжи с импрессионистами по Франции: второй посвящен провинциальным местечкам, третий — суровому северу, знойному югу.