Турецкая осада Константинополя в 1394–1402 годов и Тамерлан, спаситель ромеев

Баязид и Мануил

К началу 1390-х годов османский султан Баязид I практически завершил покорение Малой Азии и обратил взор в сторону Константинополя. К этому времени от былого могущества Византийской империи оставалось совсем немного. Власти императоров подчинялась столица, представлявшая собой полуанклав посреди османских владений, а также небольшие территории на Балканском полуострове и несколько островков в Эгейском море. Не случайно византийский политический деятель Димитрий Кидонис писал, что в 1391 году от Византии осталась «только одна столица, подобно голове, отделённой от туловища».

Империя была ослаблена недавней междоусобной борьбой и формально подпала под власть турок. Наследник престола Мануил Палеолог, обязанный своим возвышением султану, вскоре после восшествия на престол был вынужден участвовать в турецком походе против города Филадельфия — последнего оплота ромеев в Малой Азии. Затем султан предъявил Мануилу ультиматум, потребовав, чтобы турецкий кади не только судил мусульманских жителей византийской столицы, но и разбирал их споры с христианами. Для мусульманских купцов в Константинополе появился отдельный квартал.

Между тем завоевания турок на Балканском полуострове продолжались. Баязид I принял титул султана Рума, то есть Рима или Второго Рима, Константинополя. К 1392 году он подчинил Македонию. Год спустя пала болгарская столица Тырново, а в 1396 году — последний оплот болгар, город Видин. Неизбежно должен был настать черёд Константинополя.

Мануил II не мог не понимать, что будущее его государства весьма призрачно. Зимой 1393–1394 годов Баязид вызвал своих христианских вассалов в город Серры, где предостерёг их от неповиновения. По сообщению историка Дуки, Баязид заявил Мануилу:

«Если ты хочешь исполнять мои приказания, затвори ворота города и царствуй внутри него; всё же, что лежит вне города, принадлежит мне».

Осада и крестовый поход

Мануил воспринял заявление султана как угрозу — и не ошибся. Весной 1394 года войско султана Баязида подступило к стенам Константинополя, начав его многолетнюю осаду. Предлогом для вторжения послужило объявленное султаном намерение возвести на константинопольский трон племянника Мануила, Иоанна Палеолога.

Вероятно, османский правитель собирался взять византийскую столицу измором, хотя нам известно по крайней мере об одном штурме городских стен, состоявшемся 29 сентября 1395 года. Начиная блокаду, турки разорили окрестности города, лишив его жителей сельскохозяйственной продукции, ограничили въезд в Константинополь и выезд из него, а также перерезали сухопутные коммуникации. Над огромным городом с населением от 40 000 до 60 000 человек нависла угроза нехватки продовольствия и последующего голода.

Единственную надежду дарил осаждённым тот факт, что турки не овладели морским делом в достаточной степени. Хотя они патрулировали воды вокруг Константинополя, городские порты оставались доступными для контактов, пусть и ограниченных, с внешним миром. Судя по всему, связь осуществлялась через генуэзский квартал Перу и его порт.

Турецкие завоевания беспокоили венгерского короля Сигизмунда Люксембурга, и он призвал других христианских монархов к крестовому походу. Под знамёнами Сигизмунда собрались рыцари из Германии, Венгрии, Франции, Англии, Польши и Чехии. Однако действия предводителей крестоносного войска привели к грандиозному поражению в сражении при Никополе 25 сентября 1396 года.

Ромеи напрямую не участвовали в Никопольском походе, однако их связь с крестоносцами была очевидной: в 1395 году византийцы в Буде заключили альянс с венгерским королём. Мануил обязался снарядить и вооружить за счёт союзника десять галер для действий на Дунае. Принять более активное участие в походе ему не позволяла ситуация.

На время войны турки временно ослабили блокаду византийской столицы. Разгромив крестоносцев, султан Баязид мог снова обратить внимание на Константинополь и наказать неверного данника.

Дипломатия императора Мануила II

Мануил Палеолог хорошо осознавал ограниченность своих возможностей во взаимоотношениях с турками. Основные надежды он и его ближайшие преемники на константинопольском троне возлагали на поддержку других христианских государей, к которым они и обращались за помощью. По словам И.П. Медведева, в условиях вассальной зависимости от турецкого султана и выплаты ему ежегодной дани

«единственным средством оградить империю от окончательного захвата (…) была византийская дипломатия со всем её прославленным искусством и многовековой традицией».

Эти слова тем более верны для тех моментов, когда Византии и её столице угрожала непосредственная опасность турецкого завоевания. Не случайно из 245 внешнеполитических актов последних византийских императоров (от Мануила II до Константина XI) 80 имели непосредственной целью добиться от различных государств той или иной помощи в борьбе с турецкой угрозой. Ещё 35 актов касались деятельности посольств, направлявшихся к турецким султанам для урегулирования с ними отношений.

Среди тех, к кому Мануил II обратился за помощью, были правители русских и литовских земель. В Никоновской летописи так говорится об этом:

«И послаша патриарх (Константинопольский — прим. авт.) и царь Мануил на Русь милостыни просити».

Помимо великого князя московского Василия Дмитриевича посольства с подобной просьбой отправились к Михаилу Александровичу Тверскому, Олегу Ивановичу Рязанскому, а также к великому князю литовскому Витовту. Судя по тексту летописи, «сидящие в осаде» ромеи получили запрошенную «милостыню», то есть финансовую помощь. В ответ благодарный Мануил II прислал князьям чудотворные иконы и мощи святых, которых в Константинополе было в достатке. Такая же «плата» поступала и другим христианским монархам, поддержавшим византийского императора материально.

Кроме русских князей Мануил обратился с призывами о помощи к папе римскому, венецианскому дожу, а также королям Англии, Арагона и Франции. Французскому монарху это обращение польстило. По словам хрониста, «случилось впервые, чтобы древние государи всего мира взывали к помощи Франции из столь отдалённой страны». Интерес Карла VI к «восточному вопросу» подпитывался тем, что с 1396 года он являлся сюзереном Генуэзской республики, владевшей множеством колоний на Балканах и в Черноморском регионе. Вероятно, поэтому королевские советники герцоги Беррийский и Бургундский поддержали идею нового крестового похода, а младший брат монарха, герцог Орлеанский, выразил горячее желание его возглавить. Пока же французский монарх направил в Константинополь маршала Жана Ле Менгра по прозвищу Бусико, который недавно выкупил себя из турецкого плена, куда он попал после никопольского поражения крестоносцев.

Экспедиция маршала Бусико

Маршал возглавил отряд из 1200 воинов, в который входили представители знатнейших родов Франции. Среди них было по 400 рыцарей, вооружённых оруженосцев и стрелков. По мере продвижения к византийской столице отряд увеличился до 2200 человек. Поскольку Константинополь был полностью блокирован с суши, единственно возможным путём доставить в осаждённый город подкрепление был морской. В июне 1399 года кораблям Бусико удалось пробиться через пролив Дарданеллы и добраться до константинопольского порта.

Энергичный маршал немедленно принялся за дело. Уже летом союзники предприняли совместную экспедицию против босфорской крепости Рива, построенной некогда венецианцами, а теперь удерживаемой турками. Согласно хронике, силы под командованием Бусико столкнулись с 6000–7000 турецких воинов, ожидавших их в крепости. Поскольку христиан было больше, турки вывели свои силы наружу, намереваясь атаковать противника, пока тот будет занят штурмом Ривы. Однако Бусико и Мануил II разделили армию на две части и благодаря этой уловке одержали победу.

После этого Бусико предпринял ещё несколько рейдов, хотя вскоре был вынужден признать, что его сил недостаточно для снятия блокады. Видя критическое положение жителей Константинополя, маршал решил вернуться во Францию и убедил императора Мануила поехать вместе с ним. Он надеялся, что личное обращение византийского монарха к правителям стран Западной Европы побудит их к более решительным действиям. В биографии Бусико рассказывается даже о плане вручить сюзеренитет над Византией французскому королю.

Итак, не пробыв в Константинополе и полгода, французы покинули город. В византийской столице остались 200 рыцарей и оруженосцев, а также часть стрелков под командованием Жана де Шатоморана, заместителя маршала. Они находились в городе до конца осады, время от времени совершая небольшие рейды и вылазки, в том числе с целью грабежа.

Дипломатический тур Мануила

По предложению маршала на время отсутствия Мануила в столице правителем был назначен его племянник — примирившийся с дядей Иоанн VII. 10 декабря 1399 года император со свитой и маршал Бусико отплыли из Константинополя в Венецию. Целью этого путешествия было внушить правителям Запада мысль об опасности падения Константинополя — «оплота и бастиона христианства на Востоке». Подобные миссии в последние десятилетия существования Византии были нередки. Императоры совершали поездки в 1365–1366, 1369–1371 и 1391 годах, а после правления Мануила II — в 1423 и 1437 годах. Особенностью этого «турне» была его внушительная временная протяжённость: император отсутствовал в стране с 1399 по 1402 год.

Вначале Мануил посетил Венецию, Падую, Виченцу, Павию и Милан, встретившись с их властями и получив выражение живого участия в его беде. После Италии он направился во Францию, ко двору Карла VI. В Париже его ожидал торжественный приём. Императору выделили богато убранные покои в Лувре и предоставили средства на содержание. Пребывание в столице, вероятно, не было обременительным для византийского правителя. За это время он стал автором милого описания живописного гобелена и даже серьёзного богословского трактата в 156 главах. В целом Мануил проводил время в развлечениях, тогда как дипломатическая составляющая его путешествия страдала. Первоначально он ещё надеялся на успех и писал своему другу Хрисолору, что европейские суверены готовят войска, которые маршал Бусико поведёт к Константинополю. Позже все надежды угасли.

Вслед за Парижем настал черёд английской столицы, где Мануил также был принят с должным уважением. Как и в других местах, там он получил обещания поддержки, которым не было суждено сбыться. После двухмесячного пребывания в Лондоне император Византии вернулся в Париж, где пробыл ещё два года. Общее впечатление от выездов византийского правителя на Запад выразил английский хронист Адам Уск:

«Я подумал: насколько больно, что этот великий и далёкий восточный христианский государь, побуждаемый насилием неверных, вынужден был посетить далёкие западные острова (Англию — прим. авт.), прося против них помощи».

Константинополь в осаде

Пока Мануил наслаждался жизнью в украшенных гобеленами покоях Лувра, его подданные страдали от бедствий турецкой блокады. По сведениям византийского историка Дуки, Константинополь осадила 10-тысячная турецкая армия. Блокада города несколько раз прерывалась, но в целом длилась более восьми лет. Основной опасностью, грозившей городу, был голод. С самого начала осады Баязид I придерживался стратегии истощения горожан. Через несколько лет она доказала свою эффективность. Сохранилось немало свидетельств тяжёлого состояния, в котором пребывали светские и духовные лица, жители византийской столицы.

Хорошо осознавая грозившую городу опасность, император Мануил с самого начала обратился к венецианскому Сенату с просьбой помочь поставками зерна. Он регулярно повторял свои просьбы в 1394–1396 годах и получал на них положительные ответы. К примеру, в конце 1394 года Сенат повелел отгрузить и отправить в Константинополь 1500 модиев (351 т) зерна. К сожалению, неизвестно, достиг ли груз пункта назначения.

Так или иначе, хлеба и других основных продуктов питания в городе не хватало. Все источники этого времени фиксируют частые смерти горожан и многочисленные случаи их бегства из города: иногда в итальянское предместье Перу, иногда — к османам. В письме, написанном в конце 1398 года, горожанин Мануил Калекас сообщал об уменьшении населения Константинополя и его бедности. Сам он за два года до этого вместе с семьёй переселился в Перу, последовав примеру множества своих сограждан, которые после битвы при Никополе утратили надежду и «бежали подобно вдовам».

Историк Деметрий Халкокондил также писал о голоде, поразившем горожан, но при этом фокусировал внимание на тех из них, кто переметнулся к туркам. Безусловно, турецкая блокада города не исключала бегства византийцев, желавших обращением в ислам спасти свои семьи от голодной смерти. Вероятно, ещё больше горожан скрылось через пролив Золотой Рог в Перу — генуэзское предместье, откуда при определённом везении можно было морем перебраться в ещё более отдалённые места. При этом турки старались пресечь движение горожан в обе стороны от городских стен. Например, в 1402 году православные епископы не смогли попасть на важный церковный синод в столице.

Но большинство жителей оставалось в городе и терпело лишения. Даже патриарх Матфей в своём пастырском послании упоминал о поразившем столицу море. Из-за нехватки в осаждённом городе хлеба цена на него взлетела, что привело к спекуляциям, разорению одних и обогащению других. С 1399 по 1402 год цены на зерно выросли с 20 до 31 иперпиров за модий (234 кг). «А где было найти золото?», — вопрошал историк Дука. Для сравнения: обычная цена за 1 модий составляла 7–8 или даже 4–6 иперпиров. Возросла стоимость садов, виноградников и полей, которые нередко располагались вокруг жилых домов.

По сообщению историка Дуки, некоторые горожане были вынуждены разбирать свои жилища на дрова, необходимые для выпечки хлеба. Константинопольские булочники разорялись и продавали имущество и дома. С другой стороны, богатые купцы и аристократы, связанные с временным правителем города Иоанном VII, приумножили свои состояния на поставках хлеба с островов Эгейского моря и из иных мест. Они сами и их семьи не страдали от бедствий, связанных с блокадой.

Помимо просьб к венецианцам прислать зерно император Мануил пытался и другими чрезвычайными мерами сгладить последствия блокады Константинополя. На монеты были переплавлены два из пяти золотых дисков, украшавших церковь святой Софии. В 1395 году император попытался заложить хитон Христа и несколько других священных реликвий. Увы, власти Венеции, которым он предложил эти ценности, отказались от выгодного приобретения из-за вспыхнувших в византийской столице волнений.

Битва при Ангоре и снятие блокады

Годы тяжёлой блокады подорвали волю жителей Константинополя к сопротивлению. Многие из них, считая, что падение города неминуемо, стали задумываться о добровольной капитуляции. Стали ходить слухи о секретных переговорах по поводу сдачи Константинополя врагам и о готовности генуэзцев выплачивать султану ежегодную дань. Не всегда эти слухи были беспочвенными. Действительно, группа влиятельных горожан направила к султану несколько посольств с предложениями о сдаче города. Известно, что одно из них отправилось незадолго до битвы при Ангоре. Посланникам было предписано сообщить султану, что жители Константинополя готовы ему повиноваться и стать его подданными. Однако не видя для себя особой выгоды от добровольной капитуляции, Баязид обещал горожанам не более чем свободу покинуть город и выбрать себе иное место для проживания. Вероятно, на их место планировалось переселить мусульман. Известно, что султан собирался использовать собор святой Софии в качестве своего дворца.

Похоже, что император Иоанн VII также склонялся к капитуляции. С одной стороны, в письме к английскому королю Генриху IV он писал, что византийская столица находится на грани того, чтобы подчиниться Баязиду, и просил о скорейшей помощи. С другой стороны, кастильский посол Клавихо, несколько лет спустя побывавший в византийской столице, свидетельствовал о договорённости между Иоанном и Баязидом о сдаче города. Вполне вероятно, что в данном случае имела место двойная дипломатия с целью выбрать лучшего союзника или же затянуть переговоры.

Известно, что накануне битвы при Ангоре группа «архонтов» отправилась в Котиайон (современная Кютахья), чтобы доставить Баязиду ключи от города. Получив известие о поражении султана, они были вынуждены вернуться в город, которому пришла неожиданная помощь.

Захватив Багдад и покорив Сирию, другой мусульманский правитель, «железный хромец» Тимур (Тамерлан), вторгся в османские владения в Малой Азии. 20 июля 1402 года в сражении при Ангоре он наголову разгромил турецкое войско. Султан Баязид был взят в плен и заключён в железную клетку. Победив врага, эмир Тимур не стал задерживаться в его владениях. Устроив по своему разумению власть в турецких эмиратах, он вывел войско из Анатолии и вернулся в Среднюю Азию. На сей раз Константинополь был спасён.

Нашествие Тимура в Малую Азию отнюдь не было случайным событием и явилось следствием ряда причин, среди которых не последнее место занимала дипломатия христианских держав.

После битвы при Никополе Тимур отверг предложенный Баязидом союз двух мусульманских государств против «неверных». Тимур верил в свой гений и не желал делить власть над мусульманским миром с кем-либо ещё. Приблизительно в то же время завязались отношения Тимура с Генуей, губернатором которой с весны 1401 года являлся маршал Бусико. Генуэзцы снабжали самаркандского правителя информацией о состоянии дел в Анатолии. Очевидно, в ответ от «железного хромца» ожидалась поддержка против османов.

Точная роль византийцев в этих переговорах неизвестна. Впоследствии мотив связи ромеев с Тимуром использовала османская пропаганда — и до, и после падения Константинополя в 1453 году. Предположительно, Мануил вступил в контакт с Тимуром ещё до своего отъезда из Константинополя. Буквально накануне вторжения армии Тимура в Анатолию стороны обменялись послами. Отправленный в 1401 году Иоанном VII доминиканский монах предложил Тимуру союз, обязуясь выплачивать ему дань в случае победы над Баязидом. В августе того же года в Константинополь прибыли послы Тимура. Согласно Джакомо де Орадо, их целью было «предотвратить греков от заключения договора о дружбе с Баязидом».

Последствия снятия блокады

Битва под Ангорой спасла Второй Рим от турецкого завоевания. Горожане приписывали своё спасение Деве Марии. Деметрий Хрисолор писал:

«Пречистая не только спасла нас от недавних бедствий, но и от ожидавшихся в будущем».

Увы, в последнем он ошибся.

Узнав об освобождении столицы, император Мануил срочно вернулся из своего затянувшегося путешествия. Он прекратил выплачивать туркам дань и отказался считать себя вассалом султана. Вскоре ромеям удалось вернуть Салоники. Впрочем, позднее они продали город венецианцам.

Византийцы попытались укрепить остатки некогда могущественной империи. На Коринфском перешейке между полуостровом Пелопоннес и материком была восстановлена стена, перекрывавшая доступ потенциальным завоевателям с севера. Примечательно, что эта стена располагалась на том самом месте, где некогда находились греческие укрепления, построенные в V веке до н.э. против персидского царя Ксеркса. Позднее там же воздвигали укрепления императоры Валериан (в III веке против готов) и Юстиниан (в V веке против славян). Остатки этих укреплений использовал Мануил II при строительстве новой стены.

После плена и смерти Баязида I Османское государство на некоторое время погрузилось в усобицы. Император Мануил не преминул вмешаться в борьбу за трон, поддержав одного из претендентов. Когда один из сыновей Баязида, Муса, одержал победу над соперником, он захотел отомстить ромеям и в 1411 году осадил их столицу. Однако вторая турецкая осада продлилась недолго. Муса был вынужден отступить и вскоре погиб в междоусобицах. На трон взошёл султан, благожелательно настроенный по отношению к Византии. На какое-то время ромеи могли быть спокойны.

Впрочем, события ближайших лет после баязидовой блокады Константинополя показали, что ромеи, их правитель, а также западноевропейские монархи не сделали нужных выводов. Вместо того, чтобы сформировать устойчивую коалицию против турок и нанести им упреждающий удар, Мануил II вернулся к традиционной политике, рассматривавшей османов как партнёров в дипломатических играх. Не случайно он обращался к одному из султанов — правда, чрезвычайно дружественно настроенному к ромеям — «сын мой». Между тем османская угроза для Византии никуда не исчезла.

Продолжение: Третья осада византийской столицы.