Любовь без «химии»: странный брак Александра Блока и Любовь Менделеевой, в котором третий не был лишним

Да, но как же — «девичий стан, шелками схваченный»? Духи и туманы?

Анна Андреевна фыркала:

«Самое главное в этой женщине была спина — широченная, сутулая. И бас. И толстые, большие ноги и руки. Внутренне же она была неприятная, недоброжелательная, точно сломанная чем-то… Но он всегда, всю жизнь видел в ней ту девушку, в которую когда-то влюбился… И любил ее…»

Дочь Менделеева

Любовь Дмитриевна Меделеева, будущая Прекрасная Дама, родилась во втором браке великого ученого. В 48 лет в ребре Дмитрия Иванович Менделеева заиграл веселый бесенок — как часто бывает с мужчинами в этом возрасте, он влюбился в двадцатидвухлетнюю художницу Анну Попову. Влюбился по уши: ни дети, ни жена с удивительным именем Фиоза, ни всеобщее осуждение, ни ептимия, наложенная церковью, не могли обуздать эту химию. Дмитрий Иванович женился на молоденькой художнице, и сначала у них родилась Любовь, потом Иван, Василий и Маруся.

Детство Любови Дмитриевны было абсолютно счастливым: с самоваром под яблоней, детскими спектаклями, знаменитыми менделеевскими «средами», на которые собирались ученые и художники, среди которых были Крамской, Репин, Шишкин, Сеченов и Бекетов.

С Блоком она были знакома с раннего детства. Имение Боблово рядом с Шахматовым, где жил профессор ботаники Бекетов и его внук Сашура. Дед, главным образом, и воспитывал Сашуру, а мать просто слепо его обожала и заранее ненавидела. Дети Менделеевых и Саша Блок встречались, играли вместе. Но первая осознанная встреча Блока и Любы случилась, когда ему было 17, а ей 16 лет. Оба они участвовали в домашнем спектакле, Блок играл Гамлета, а Люба — Офелию. В этом спектакле она распустила волосы, и они до пят укрыли ее золотым плащом. Все началось с неловкого разговора за кулисами. Потом Блок начал приезжать к Менделеевым верхом, и Любе казалось, что она может вызывать его силой мысли. Она всегда держала в руке ветку вербены. Они гуляли по аллеям, но что-то в этих прогулках разочаровывало девушку:

«Как будто и любовь, но, в сущности, одни литературные разговоры, стихи, уход от жизни в другую жизнь… Никогда не попросил он у меня мою вербену, и никогда не заблудились мы в цветущих кустах…».

Потом поэт заболел, врачи запретили ему ездить верхом, а приезжать к Офелии на телеге — фу, так он не мог!

Звенящая, Великая Полная

Люба записывала в дневник: «мне стыдно вспоминать свою влюбленность в этого фата с рыбьим темпераментом и глазами…».

Через несколько месяцев Блок отправится покупать таксу и случайно встретит на улице Любовь Дмитриевну. Он пойдет за ней до Бестружевских курсов, Люба заметит его мелькнувший профиль: встреча ее взбудоражит. Они случайно встретятся еще несколько раз, и Блок начнет думать, что это судьба.

Так прошел год. Блок начал писать цикл «Стихи о Прекрасной Даме», а Люба не всегда понимала, как ей относиться к его стихам и письмам: на ее взгляд, там было слишком много высокопарностей. Она хотела нормальной человеческой любви без всех этих «Ты Звенящая, Великая Полная, Осанна моего сердца бедного жалкого ничтожного…», и они дважды расставались.

Но все остальные на фоне Блока казались какими-то незначительными, тупыми и скучными. А Блок! Вот идут они по зимней улице, он обнимает ее рукой в перчатке. «Рука замерзнет», — беспокоилась Люба. «Она психологически не замерзнет», — важно отвечал поэт.

Брошенная на произвол каждого

17 августа 1903 года они поженились. Семейная жизнь оказалась вообще не такой, как ожидала Любовь Дмитриевна. В своих мемуарах она писала: «Он сейчас же принялся теоретизировать о том, что нам и не надо физической близости, что это «астартизм», «темное» и Бог знает еще что. Когда я ему говорила о том, что я-то люблю весь этот еще неведомый мне мир, что я хочу его — опять теории: такие отношения не могут быть длительны, все равно он неизбежно уйдет от меня к другим. А я? «И ты так же».

Другие поэты-символисты подливали масла в огонь: они считали, что Блок тот, кто может соединить поэзию и жизнь, как бы выйти в особое, новое измерение. Символисты назначили Любовь Дмитриевну Прекрасной Дамой и начали ей поклоняться. Все это было похоже на странную игру: они находили особое значение в каждом жесте, и в каждом новом платье Любы видели воплощение Вечной Женственности. Ей, дочери ученого, все это казалось какой-то фальшивой ерундой, на которой невозможно построить жизнь.

Физическая близость Любы с Блоком случилась только через год. Еще через два года интимные отношения супругов прекратились. Блок продолжал писать жене обожающие письма, а она отвечала: «Милый мой, ненаглядный, голубчик, не надо в письмах целовать ноги и платье, целуй губы, как я хочу целовать долго, горячо».

Она чувствовала себя «брошенной на произвол каждого, кто стал бы за ней упорно ухаживать». Упорно ухаживать начал Андрей Белый. Он разглядел в Прекрасной Даме милую, умную, очаровательную женщину. Поэты даже собирались драться на дуэли, но Любовь Дмитриевна их остановила. Белого она бросила.

Но и Блок не тосковал о Прекрасной Даме в пустой квартире — у него был яркий, праздничный роман с актрисой Натальей Волоховой. Любовь Дмитриевна пришла к сопернице и ласково объяснила ей, что к Сашеньке нужно искать подход, и не каждая с этим справится: «он нервен, его дед умер в психиатрической лечебнице, да и мать страдает эпилептическими припадками, а он к ней очень привязан…». Любовь поэта с актрисой на этом закончилась.

Милая, любимая, маленькая

Отношения Блока с женой всю жизнь как-то не клеились. Он писал ей письма, в которых клялся в любви и вечной преданности: «милая, любимая, маленькая». И Люба всей душой хотела, чтобы все у них было хорошо, но эта любовь никак не помещалась в земную жизнь; она могла существовать только в стихах, дневниках, письмах. В 1908 году Любовь Дмитриевна забеременела от своего поклонника, провинциального актера. Мальчик, которого назвали Дмитрием в честь деда, прожил только восемь дней.Блок, который привык думать, что «это будет наш ребенок», был этим просто убит. Он до самой смерти ходил на могилу сына.

Я подавлю глухую злобу,Тоску забвению предам.Святому маленькому гробуМолиться буду по ночам.

Шесть лет до начала войны они жили, как в бесконечном унылом сне. Пытались жить вместе — и не выдерживали друг друга, но и врозь не могли. Войну Любовь Дмитриевна встретила с каким-то светлым чувством: для нее это была надежда на очищение, на спасение. Она пошла работать медсестрой в госпиталь, а у Блока начался новый роман. Но он продолжал писать Любови Дмитриевне нежные письма — он уже сам понял, что в его жизни могут быть всего две женщины: «Люба и все остальные».

После войны Любовь Дмитриевна продолжила свою артистическую карьеру — играть в театре она начала еще в юности. Революцию приняла спокойно, легко расставалась с драгоценностями, сама чистила перемерзшую картошку и вонючую селедку. Эта роль нравилась ей все равно больше, чем роль Прекрасной Дамы.

Сашенька

Репродукция картины «Поэты революции. Александр Блок и Владимир Маяковский» работы художника Л. С. Бахчева.

Блок, который сначала проникся пафосом революции и написал поэму «Двенадцать», разочаровался в ней. Его бесил новый социалистический быт. Как язвила Зинаида Гиппиус, которая всей душой возненавидела поэта его за «заигрывания с большевиками», «Блок боится, что к нему в квартиру подселят тех самых 12 матросов из его поэмы!».

Поэт с каждым днем становился все более агрессивным и нервным, приступы ярости сменялись полным бессилием. Болезнь, которая началась с температуры и ломоты в суставах за 78 дней сделала его другим человеком.

«Вообще у него в начале болезни была страшная потребность бить и ломать: несколько стульев, посуду, в раз утром, опять-таки, он ходил по квартире в раздражении, потом вошел из передней в свою комнату, закрыл за собой дверь, и сейчас же раздались удары, и что-то шумно посыпалось». После этих приступов начинались кошмары, бессонницы… Близкие и врачи не понимали, что происходит с поэтом. Смерть прекратила его страшные мучения.

Прекрасная Дама прожила еще 18 лет. Умерла она в 1939 году, разбирая архивы мужа. Ее последнее слово было «Сашенька».

Если все устроено так, как думал ее муж, то Поэт и Прекрасная Дама наконец-то встретились там, где их любовь была возможна; в мире, «где мы были незыблемо неразлучны, верны и чисты».