Николай Рубцов: поэт предсказал свою смерть, его убила невеста, не выдержав бесконечных издевательств

Среди других поэтических голосов эпохи 60-х голос Николая Рубцова нужно было еще расслышать. Негромкий, неяркий, как песня. А его стихи и пели:

«В горнице моей светло, это от ночной звезды. Матушка возьмет ведро, молча принесет воды…». «Я буду долго гнать велосипед, в глухих лугах его остановлю», «Звезда полей, во мгле заледенелой остановившись, смотрит в полынью. Уж на часах двенадцать прозвенело, и сон окутал родину мою…».

Есть у Рубцова пророческие строчки, в которых он предсказал свою смерть.

Я умру в крещенские морозыЯ умру, когда трещат березы.

Так и было — в крещенские морозы, накануне свадьбы. От рук невесты.

Как последний босяк

В Вологде Николая Рубцова любили, но… Видно было, что пропащий он человек, что алкогольный демон рано или поздно проглотит его целиком. Жизнь поэта не задалась с самого начала: детдом, неудачные попытки учебы то в одном техникуме, то в другом. Работал то кочегаром, то слесарем. Первые стихи написал, когда служил на флоте. В 1962 году поступил в Литинститут, то бросал его, то восстанавливался. Первая жена не выдержала — ушла, и дочку забрала.

Жизнь начала налаживаться, когда поэт осел в Вологде, устроился работать в местную редакцию, получил однокомнатную квартиру в хрущевке. В это время в Воронеже его далекая знакомая по Литинституту Людмила Дербина прочла книгу стихов Рубцова и отправилась к нему — лично поклониться таланту. Людмила вспоминала:

«Я хотела сделать его жизнь более-менее человеческой… Хотела упорядочить его быт, внести хоть какой-то уют. Он был поэт, а спал как последний босяк. У него не было ни одной подушки, была одна прожженная простыня, прожженное рваное одеяло»

Рубцов, действительно, стремительно шел ко дну. Внешняя сторона жизни его уже не интересовала.

«У него не было белья, ел он прямо из кастрюли. Почти всю посуду, которую я привезла, он разбил. Купила я ему как-то куртку, замшевую, на «молнии». Через месяц спрашиваю — где? Он так спокойно: «А-а, подарил, понравилась тут одному».

Эта любовь проросла из жалости. Людмиле больно было смотреть, как человек губит свою жизнь, губит свой невероятный талант:

«Все восхищались его стихами, а как человек он был никому не нужен. Его собратья по перу относились к нему снисходительно, даже с насмешкой, уж не говоря о том, что равнодушно. От этого мне еще более было его жаль».

Вместе со своей маленькой дочкой Людмила переехала в деревню под Вологдой, устроилась работать в библиотеку. Миссия «спасти поэта» была невыполнима: невозможно никого спасти, нельзя никого изменить, кроме себя. Но тогда Людмила об этом не знала. Они сходились, расходились, были громкие ссоры, безобразные скандалы… В конце концов подали заявление в ЗАГС.

Страшная ночь

В тот день скандал начался на попойке в городском шахматном клубе. Николай Рубцов приревновал Людмилу к знакомому журналисту. Пришли домой, поэт никак не успокаивался. Он метался по комнате, выкрикивал оскорбления, швырял в стену стаканы.

Людмила смотрела на него и понимала, каким безумием были все ее мечты о счастье. С кем — вот с ним? С этим горьким пьяницей?

«Я отчужденно, с нарастающим раздражением смотрела на мечущегося Рубцова, слушала его крик, грохот, исходящий от него, и впервые ощущала в себе пустоту. Это была пустота рухнувших надежд».

Рубцова бесило молчание невесты. Он закатил ей несколько оплеух, стал бросать в нее горящие спички, побежал в ванную искать молоток:

— Нет, ты не уйдешь!

Они боролись, толкали друг друга, упали на пол. Людмила схватила поэта за горло… А потом увидела, как посинело его лицо.

«Я убила мужа»

В крещенские морозы в отделение милиции на Советской улице прибежала растрепанная женщина:

«Я убила своего мужа, поэта Рубцова!»

За умышленное убийство в ссоре Людмилу приговорили к семи годам лишения свободы. По амнистии выпустили через шесть лет и семь месяцев. После той страшной ночи страшными были все ее дни.

«Меня немного отпустило только восемнадцать лет спустя — в 89-м, 3 января, на Колин день рождения».

Многие люди ненавидели ее, убийцу одного из лучших русских поэтов. Но были и те, у кого нашлись слова поддержки. Евгений Евтушенко написал ей:

«…Я и не мог подумать, что Вы умышленно убили Колю. Это действительно был нервный взрыв. А разве не убивает каждый из нас своих близких — словом, поступками, и порой тоже неумышленными? Я понимаю, как Вы ужаснулись, когда это произошло, и что в Вашей душе сейчас. Злодейка жизнь, а не Вы»

Злодейка, злодейка жизнь.