Печальная история Софии Доротеи: как мстили бывшим короли

Правильная невеста

Немецкие княжества долгое время были основными поставщиками невест нужной знатности и без ненужных влиятельных родственников для всей Европы. Княжон с малых лет растили именно с этим прицелом, и потому они практически все отличались замечательными манерами, тонким вкусом и готовностью сменить конфессию на ту, к которой принадлежит будущий жених: не подобрали протестанта — станет католичкой или православной, не подобрали католика — станет протестанткой. Красавицами они, правда, были редко, но женихам хватало и просто приятной внешности. Для услаждения глаза у них были любовницы и любовники.

Не исключением была и София Доротея, единственная дочь и наследница князя Георга Вильгельма Брауншвейг-Люнебург-Целльского. Хотя родители её женились по любви и бедность не отягощала княжескую семью, на дочь по инерции смотрели так же, как на любую другую немецкую княжну. Уже в двенадцать её лет стали присматривать жениха из монаршей семьи; для большей привлекательности маленькой невесты отец выделил ей в личную собственность — чтобы была не наследница, а владелица! — немало ценностей, и о девочке, действительно, тут же заговорили как о хорошей партии.

Во дворец потянулись делегации сватов от молодых князей, но тут младший брат князя Георга Вильгельма напомнил о старой договорённости. Оказывается, некогда они обещали друг другу женить своих детей. Да, двоюродных брата и сестру. Близкородственные браки тогда мало кого смущали.

Если Софии Доротее шанса выбрать жениха себе никто и не предоставлял, то у Георга Вильгельма он резко исчез. Жениха — первенца дяди — предъявили Софии Доротее без возможности обсуждения, как факт. Ей оставалось порадоваться, что он всего на шесть лет старше и что она может надеяться на родственное отношение со стороны его семьи в любом случае. Отцы дождались, пока княжне не исполнится шестнадцать, и сыграли свадьбу.

«Нагулянная»

Первое время, пока молодой муж, Георг Людвиг, был с жёнушкой-сестрой очень ласков. Ему надо было обеспечить себя одним-двумя наследниками, и к их источнику, навязанной невесте, он был внимателен. Первенец был зачат сразу же, и уже в семнадцать София Доротея стала матерью. Со вторым ребёнком получалось посложнее. После нескольких лет неудачных попыток София Доротея родила снова, но в этот раз не так удачно (по представлениям тех лет): девочку. После этого Георг Людвиг счёл свой долг исполненным и вернулся к своей постоянной и давней возлюбленной, баронессе фон дер Шуленбург.

Внезапное охлаждение мужа оказалось сильным ударом для Софии Доротеи, которая уже решила, что её брак будет похож на брак родителей: наполненный любовью, счастьем и покоем. В знак её любви с мужем они и детей ведь назвали в честь друг друга: мальчик Георг, девочка София Доротея.

О родственном отношении в семье мужа притом и речи не шло. Для дядюшки София Доротея хотя бы была средством мирного объединения двух княжеств, но тётушка невестку откровенно ненавидела. Дело в том, что брак между Софией Доротеей и Георгом Людвигом был продолжением давней истории: некогда отец Софии Доротеи буквально передал свою невесту младшему брату, заодно уговорившись, что их дети женятся. Причины отказа были только частично политическими — Георг Вильгельм полюбил другую женщину, мать Софии Доротеи, и даже добился отдельного признания их брака, когда выяснилось, что возлюбленная находит невозможным сменить свою конфессию и венчаться с ним по местному обряду.

Свекровь в лицо говорила Софии Доротее, что раз родители её не венчаны, то она — «нагулянная» и её сыну, правнуку английского короля, не пара и уж, конечно, всем им не ровня. Много раз вспоминала бедная невестка очередь из молодых князей — казалось, с каждым из них её ждала жизнь счастливее, чем была в семье дяди и тёти. Удивительно ли, что, когда после рождения дочери она перестала видеть мужа и поняла, что не увидит его в своей спальне, кажется, никогда — она позволила себе поглядеть в сторону графа фон Кёнигсмарка?

Граф (звали его, кстати, Филипп) не был каким-то соблазнителем и ловеласом. С Софией Доротеей они были знакомы с детства и даже играли вместе по малолетству: он рос пажом при дворе её отца и был всего на год старше княжны. Теперь Филипп прибыл служить в лейб-гвардии её свёкра.

Они полюбили друг друга, искренне, горячо. Давняя дружба оказалась началом чего-то большего. Филипп не мог удержаться от того, чтобы почаще бывать при дворе — благо ему позволяло положение. Но свекровь сразу стала шипеть о том, что София Доротея такая же гулящая, как мать её, и неспроста радуется появлениям Филиппа — чуть не единственного, от кого она слышала доброе слово в то время. Напряжение выливалось в семейные скандалы; обстановка была невыносимой. Когда дочке исполнилось семь, София Доротея не выдержала и уехала к родителям, туда, где её всегда любили.

Невестка равно никто

Ужасно, но в семье аристократов, как оказалось, действовали те же правила, что у простолюдинов: после замужества женщина словно переставала быть дочерью для своих родителей, при том, что в семье мужа она становилась никем, средством воспроизводства. Отец Софии Доротеи буквально выслал дочь обратно в семью брата — ссора с ним означала бы отказ в финансовой поддержке, на которую он так рассчитывал, а что до слёз дочери — то это уже не его беда.

После возвращения жизнь Софии Доротеи окончательно превратилась в ад, и Филипп решился устроить ей побег. Он нашёл себе место в Саксонии, став генерал-майором от кавалерии — туда и намеревался перетащить любимую.

Письмами обменивались через общую подругу, одну из придворных дам. Позже оказалось, что за ней следила другая придворная дама, которая и сдала план побега. В ночь, когда Филипп пробрался в Ганноверский дворец, где страдала София Доротея, его ждала засада. Филиппа убили быстро и тихо, от тела и всех улик избавились — для многих он просто исчез в никуда. Не смутило убийц даже то, что Филипп был всё же не самым незаметным человеком в Европе и его обязательно хватятся.

А его хватились, да как. Шум подняли одновременно семья, сослуживцы и армейское начальство. Поиски велись под личным кураторством курфюрста Саксонского Августа и короля Людовика XIV. Письма так и летали между Ганновером, где убили Филиппа, и соседними и не очень землями. Тем временем, просто на всякий случай, семья фон Кёнигсмарк передала письма своим родственникам в Швеции. Родственники немедленно предложили выкупить компрометирующую переписку мужу и свёкрам Софии Доротеи. Те ответили в том духе, что не было никакой переписки, подделка это — а Софии Доротее досталось ещё и за всплывшие письма. Невестка стала не просто нелюбима, а ещё и очень неудобна. От неё пора было избавляться.

Принцесса Альденская

Прежде всего, Георг Людвиг развёлся с неверной женой — и запретил ей после развода видеться с детьми. Чему ещё научит эта гулящая, права была матушка! София Доротея также потярела титул и стала именоваться «принцесса Альденская». Но этого ему было мало, и он приговорил Софию Доротею к заключению в отдалённом замке. Два года ей не разрешались даже прогулки, а право посещений предоставлялось только её матери.

На случай побега женщину охраняли — но после смерти Филиппа ей уже не хотелось ничего… Может быть, только увидеть детей. Но в свободу она уже не верила.

Конечно же, всё личное имущество Софии Доротеи было конфисковано в пользу мужа. Правда, он, совместно с её отцом, выплачивал ей денежное содержание и со временем даже увеличил его сумму. Но это означало, что София Доротея постоянно обязана помнить, что живёт чужой милостью. У неё не было буквально ничего своего — после того, как она была самой богатой невестой немецких земель в свои всего двенадцать лет…

Сколько ни проходило лет, Софии Доротее не дозволяли видеться с дочерью — даже уже ставшей королевой Пруссии, которой, казалось, должно быть дозволено больше, чем княжне. Отец Софии Доротеи также напрасно умолял о позволении увидеться с дочерью. Георг Людвиг со злорадством отказывал во всём, что могло бы дать Софии Доротее почувствовать себя не такой отверженной. Его мелочная мстительность не изменилась, даже когда он стал королём Англии и мог смотреть на князей и княжон Европы с недосягаемой высоты.

София Доротея то и дело впадала в жесточайшую депрессию, и в какой-то момент начала предаваться обжорству. Всё равно у неё не было других радостей, кроме возможности поесть — на милостыню бывшего муженька. Она и ела, раздуваясь на глазах.

Даже когда София Доротея объелась до смерти — как это назвали остроумцы того времени — сердце Георга Людвига не смягчилось. Он запретил всякий траур в Ганновере и выразил своё недовольство дочери, прусской королеве, поскольку она объявила траур в Берлине. Охрана боялась как-нибудь не так похоронить принцессу Альденскую и просто держала постепенно разлагающееся тело в свинцовом гробу в подвале. Наконец, из Лондона прибыл указ закопать Софию Доротею на местном кладбище, но это оказалось уже невозможным — зарядили бесконечные весенние ливни. Подумав, охранники просто засыпали стоящий в подвале гроб горой песка.

Каждого, кто узнавал о происходящем, это возмущало. Нелепый, ужасный фарс над телом уже искупившей смертью все свои грехи — так это определяли. Неужели английский король не может позволить себе не глумиться над трупами? Наконец, Софию Доротею всё же захоронили нормально, в семейном склепе родителей. А король Англии Георг Людвиг недолго радовался тому, что пережил бывшенькую — умер через год.