Рудольф Нуриев: прыжок в свободу

Рудольф Нуриев был весь сплошное танцующее противоречие. Он рос в советской бедности — и купил собственный остров в Средиземном море. Он был одним из лучших русских танцоров — и в нем не было ни одной капли русской крови. Герой любовник и властелин женских сердец на сцене, он не скрывал в своей гомосексуальности. У него была куча поклонников и только одна любовь.

Мальчик из поезда

Нуриев родился в поезде: его беременная мама ехала к его отцу, политруку Советской Армии. Он — четвертый ребенок в семье, у него было три старших сестры. Отец очень хотел сына, но Рудольф как-то его все время разочаровывал. Отец хотел, чтобы его сын «рос мужиком», а Рудольфа интересовали только танцы. Семья жила в Уфе, и Рудольф с семи лет танцевал в детском ансамбле. Странное, необычное увлечение для тех мест и того времени. В 16 лет его зачислили в труппу Уфимского оперного театра и отправили в Ленинград учиться хореографии. В сущности, в 16 лет он только начал учиться балету.

Для другого это было бы слишком поздно, но Нуриев был настоящим тираном для своего тела, не знающим жалости и снисхождения.

Он занимался сутками напролет, не знал слов «не хочу» и «не могу». После училища его взяли в Мариинский театр (в советские годы он назывался Кировским). В 20 лет Нуриев стал солистом театра. Он был крут, этот Чингисхан балета.

Космонавт Рудольф Нуриев

И вот — весна 1961 года, вся жизнь залита солнцем Оттепели. Кажется, что все возможно. Театр отправляется на гастроли в Париж, и Париж в восторге от гуттаперчевого танцора. Французские газеты пишут:

«Кировский балет нашел своего космонавта, его имя Рудольф Нуриев».

Замкнутый юноша из Башкирии оказался в центре внимания публики. Он занят только в одном акте, но публика идет именно на него. Все звезды французского балета хотят с ним дружить.

Нуриев всегда был свободным и сильным человеком, и вел себя так, хотелось ему, а не так, как от него ожидают. Ему было плевать, что все остальные ходили по городу группами, следовали предписаниям и указаниям. Он гулял по Парижу в романтическим одиночестве, ходил на концерты, засиживался в ресторанчиках с новыми французскими друзьями. Кажется, у него завязалось несколько романов, которые страшно тревожат КГБ. Председатель КГБ Шелепин обеспокоенно писал в ЦК КПСС:

«Из Парижа поступили данные о том, что Нуриев Рудольф Хамитович один уходит в город и возвращается в отель поздно ночью.

Он установил близкие отношения с французскими артистами, среди которых — гомосексуалисты.

Несмотря на проведенные с ним профилактические беседы, Нуриев не изменил своего поведения…»

Из Парижа труппа должна была лететь в Лондон, и когда до отлета осталось несколько минут, Нуриева отвели в сторону и дали билет в Москву: «Ты должен танцевать на правительственном приеме в Кремле». Рудольф соображал быстро: все, это конец, это наказание за своевольное поведение.

«Танцевать в Кремле, как же… Красивая сказочка. Я знал: навсегда лишусь заграничных поездок и звания солиста. Меня предадут забвению. Мне просто хотелось покончить с собой».

Он позвонил своей новой влиятельной подруге, и она приехала в аэропорт с двумя полицейскими. Сотрудники органов попытались задержать танцовщика, и тут он совершил свой легендарный «прыжок к свободе» — прыгнул прямо в руки к полицейским и попросил убежища во Франции. У него в кармане было всего 36 франков, но танцор решил, что лучше умрет голодным и свободным, чем будет прозябать всю свою жизнь.

На Родине ему этого великолепного прыжка не простили, заочно приговорили к семи годам тюрьмы с конфискацией имущества.

Мировая звезда

Талант, характер, бешеная работоспособность… В начале 1962 году Нуриев уже танцевал в Лондонском королевском балете — 15 лет он будет считаться его ярчайшей звездой. Он работал, как одержимый, в его расписании — по 300 спектаклей в год. Партнерша и подруга Рудольфа Марго Фонтейн вела его в высший свет Англии.

Что у них были за отношения? Одни говорили, что платоническая любовь, другие — что страстный роман, в котором родилась девочка, но вроде бы малышка вскоре умерла. Что бы у них не было, это не просто сотрудничество и не просто дружба.

Нуриев блестяще справлялся и с классическими, и современными постановками. Он смог вывести роль партнера на первый план: в советском балете первую скрипку всегда играла балерина, а партнер ее просто поддерживал. Еще: до Рудольфа советские танцоры выходили в трико, надетых на белье — он первым вышел просто в трико и показал не только мощь танца, но и открытую красоту танцующего тела.

Любовь

Все-таки он не просто так родился в поезде. Всю свою жизнь Нуриев провел в разъездах: утром Париж, днем Лондон; сегодня Токио, через неделю — Америка… Выросший в нищете, Нуриев всегда ценил все красивое. Его дома были заполнены красивыми картинами, антиквариатом, книгами. Он заказывал костюмы лучшим кутюрье. Он собирал произведения искусства, скульптуру и живопись. При любой возможности он передавал матери и сестрам деньги и красивую, модную одежду. Ему все удалось, и он ни разу не пожалел о том своем «прыжке к свободе».

Вокруг Нуриева всегда вился рой поклонников. У него были романы с Фредди Меркьюри и с Элтоном Джоном, а самой большой любовью его жизни стал огромный датчанин Эрик Брюн, великолепный танцор. Они были вместе до 1986 года, пока Эрик умер от СПИДа. Он был единственной настоящей любовью Нуриева. Как писал его друг,

«Все другие юноши были мимолетными увлечениями».

Танец смерти

Когда Эрик умер, Нуриев уже знал о своем диагнозе. В конце 1984 года врачи сказали, что ВИЧ уже четыре года живет в его организме. Рудольф встретил эту новость с присущей ему стойкостью, и стал ежегодно выделять на свое лечение по два миллиона долларов. Ему давали новейшее лекарство, но после четырех месяцев ежедневных инъекций он отказался от лечения. Довольно долго болезнь его не беспокоила, он чувствовал себя хорошо, продолжал много работать. В 1991 году Рудольфу стало хуже, заболевание прогрессировало со страшной скоростью. В 1992 году началась последняя стадия. Нуриев работал тогда уже не просто как танцор, он был великолепным постановщиком балета.

И когда ему стало совсем худо, он больше всего переживал, что не успеет поставить «Ромео и Джульетту».

И судьба снова услышала своего любимца: болезнь на время отступила. Он смог поставить спектакль.

О вообще успел все. Успел ненадолго съездить в Уфу и попрощаться с матерью перед ее кончиной (она не отреклась от сына-изменника Родины, а вот отец — отрекся). Успел выступить на сцене своего Кировского театра. И даже успел прилететь в последний раз в Москву совсем в плохом состоянии, когда не мог сам спуститься по трапу самолета, но держался, как всегда, с огромным мужеством. Его привозили в театр в кресле, и так он давал свои консультации.

Умирал Нуриев в своем любимом Париже. В 55 лет он знал, что это все, что ему конец. Но ни о чем не жалел, потому что по‑честному считал: он ни разу не струсил и не упустил ни одного шанса, которые щедро давала ему судьба. И его успех, его удача и его любовь были — награда за смелость.