Семнадцать мгновений Ефима Копеляна: голос в голове Штирлица

Говорят, режиссер Татьяна Лиознова собиралась дать ему одну из «настоящих» ролей в «17 мгновениях весны», но потом Семён Аранович подкинул ей идею с голосом за кадром. У самого Арановича Ефим Копелян зачитывал закадровый текст в фильмах «Встречи с Максимом Горьким» и «Люди земли и неба»: режиссёр остался в восторге от его голоса, манеры и подачи. В итоге у Лиозновой Копелян сыграл внутренний мир штандартенфюрера Штирлица, его тайный сейф с паролями и шкатулку с воспоминаниями одновременно. На озвучку «17 мгновений весны» Копелян приезжал из Ленинграда на «Красной стреле» – всегда был идеально подготовлен, бодр, выбрит, в белоснежной сорочке. Назывался Ефимом Закадровичем.

Родился он в белорусском городке Речице, у него было пятеро братьев. Глава семейства Залман Давидович Копелян занимался лесозаготовкой. Мать по традиции вела хозяйство, на фотографиях она запечатлена красивой женщиной с длинными косами. Лесопромышленником был её отец Мордух Френкель, его завод поставлял древесину для нужд военного ведомства. Разные источники описывают семейство как очень состоятельное, хотя сам Копелян говорил, что семья жила в достатке, но не в избытке.

У них было два дома, которые после революции экспроприировали: тот, что похуже, отдали под детский сад, а дом побольше, где раньше жила семья, передали в пользование секретарю обкома. Копеляны перебрались на съёмную квартиру, потеряв бизнес, недвижимость и средства. Никаких подробностей о той части биографии семьи актёр не рассказывал.

В 16 лет Ефим закончил Речицкую трудовую школу и пошёл работать художником в местный кинотеатр. В 19 лет, по примеру двоих старших братьев, отправился в Ленинград – поступать в Институт пролетарского изобразительного искусства, ныне Институт имени Репина. С чего-то он решил, что ему туда надо. Жил в общаге, работал на легендарном заводе «Красный Путиловец», одном из старейших в промышленной истории СССР. Учился с натяжкой, без всякого интереса, и очень оживился, когда узнал, что БДТ принимает ребят играть в массовку. В итоге стал выпускником студии театра. Его брат Исаак вспоминал, что на выпускном играли по Островскому «Свои люди, сочтёмся». Основатель БДТ Николай Монахов в антракте тогда про Ефима сказал: «Ну что ж, лет через двадцать будет актёр».

Быстрей случилась война, и актёром он служил во фронтовом Театре народного ополчения, который именовался ещё агитвзводом Ленинградской армии народного ополчения. Бригады работали без продыху, требовалась мобильность и готовность выступать где угодно: в землянке, на аэродроме, на палубе. Машин перестало хватать уже к концу 1941-го, так что на собственные выступления актёры нередко шли пешком – иной раз короткими перебежками под обстрелами. Бывали жертвы, и тогда программу следующих выступлений переписывали буквально на ходу, не приходя в сознание от потери. До войны он успел второй раз жениться, на актрисе Людмиле Макаровой, и этот брак считался крепчайшим из возможных в актёрском мире. С войны вернулся в БДТ.

«Шестой матрос – это хорошая роль», – говорил Сергей Юрский, вспоминая свою первую встречу с Ефимом Копеляном в спектакле «Разлом». «Его было очень заметно», – добавлял он, пряча сочувствие: Копелян очень долго играл во вспомогательном составе. В их совместном спектакле «Синьор Марио пишет комедию» Юрский исполнил сына героя Копеляна и назвал это «породнением» с ним. Десять лет выходили вместе на сцену в «Я, бабушка, Илико и Илларион», играли в «Карьере Артуро Уи», «Горе от ума» и ещё нескольких спектаклях. Дружбу и работу с ним Юрский называл блаженством. Люди с ним вообще дружили с удовольствием: Кирилл Лавров годы, проведённые в одной гримёрке, запомнил самыми смешными в своей карьере.

Друзья называли «периодом русского Габена» ту часть его биографии, что начинается со времени работы Копеляна в товстоноговских спектаклях. Впрочем, Зинаида Шарко уверяла, что это у француза Жана Габена был период Копеляна. Она испытывала к Фиме любовь партнёрскую – и всё же иногда переходила в обожание, часто повторяла, что он не играет, а живет в роли. Сам он трепетно любил роль алкоголика Джеймса Тайрона в спектакле «Луна для пасынков судьбы». Хотя больше всего он просто любил работу, реализацию как таковую.

От четырёх до семи картин в год со второй половины 1960-х, несколько ежегодных вводов в спектакли, не считая теле- и радиопостановок, дубляжа фильмов. У него брали интервью, на его роли писали рецензии. Были неудачи, совершенно привычные для своих времён. Снятую в скоморошеском кураже «Интервенцию» показали через 12 лет после смерти Копеляна. «Опасные гастроли» сразу после выхода официальные цензоры назвали «пасквилем на святое дело революции». Канкан и эстрадные куплеты в их понимании плохо сочетались с высокими задумками строителей коммунизма. Зато фильм полюбили зрители, набиваясь в залы до отказа. «Корона Российской империи, или Снова неуловимые», вышедшая в 1971 году, согласно отзывам кинокритиков, опрошенных редакцией журнала «Советский экран», стала худшей премьерой того года. Но это были проблемы критиков, зрители в кино всё равно ходили.

Его хвалили за минимум средств, которыми он умел изображать самых разных по масштабам персонажей: от невозмутимого подлеца – атамана Бурнаша в «Неуловимых мстителях», до циника на грани раскаяния – Свидригайлова в «Преступлении и наказании». Это одна из самых серьёзных его работ, кто-то называет ее даже вершиной творчества Копеляна. «Преступление и наказание» Льва Кулиджанова стало третьей экранизацией романа Достоевского, самой известной и хрестоматийной в истории кино. В ней немало хороших ролей, ярких образов и сцен: чего только стоят Раскольников Георгия Тараторкина или Порфирий Петрович в исполнении Иннокентия Смоктуновского.

В мало кому теперь известной картине 1967 года «Николай Бауман» Копелян сыграл Савву Морозова. Там же сыграла Элина Быстрицкая, совсем молодыми блеснули Ирина Мирошниченко, Сергей Никоненко, это был дебютный фильм Александра Калягина и, возможно, Натальи Крачковской, которая даже в титрах не указана. Меж тем на Всесоюзном кинофестивале в Ленинграде в 1968 году Копелян получил вторую премию за лучшую мужскую роль в этой картине.

Нельзя сказать, что слава приносила ему много удовольствия. Вне театра и кино он вообще старался жить потише. Никаких вам историй про бурные выяснения отношений с коллегами или женщинами, пьяных драк или автогонок. В карты любил играть, это было дело, но, опять же, тихое. Ехал как-то в автобусе на задней площадке, и его углядела стайка молодёжи. Копелян наблюдал, как они шушукались, поглядывая на него. На какой-то из остановок подтянулись поближе к артисту и улыбаясь застрекотали: «Здравствуйте, товарищ Стржельчик!»

Копелян и Владислав Стржельчик, кстати, жили по соседству и часто прогуливались вместе. Однажды заправщик на ближайшей АЗС сказал Копеляну, что он собирается на днях смотреть его творческий вечер. Копелян удивился, потому что ничего такого не планировалось. Тогда мужик притащил газету с программой ТВ, где было написано, в какое время можно увидеть творческий вечер Владислава Стржельчика. Это было уже слишком. Копелян поехал к соседу, попросил уделить ему немного своего времени и отвёз к тому заправщику. Остановив машину рядом с поклонником, он показал пальцем на друга: «Вот Стржельчик! А я – Копелян. Запомнил?»