Самые известные авторы, оказавшиеся под цензурой Ватикана, или Кого запрещала Католическая церковь

Римско-католическая церковь с XVI века официально составляла список недопустимой литературы: он получил название «Индекс запрещенных книг» (Index Librorum Prohibitorum). В него входили произведения разных жанров, которые, по мнению церковнослужителей, противоречили като­лической морали и содержали богословские ошибки. Законодателем первого «Индекса», составленного в 1557 году, был папа Павел IV, однако до него подобные списки составляли власти Нидерландов, Венеции и Парижа.

Для проверки книг в 1571 году Церковь создала специальную Священ­ную конгрегацию Индекса. Она выносила вердикт: если книги проходили цензурную проверку, на них печатали nihil obstat, то есть «ничего запрет­ного», или imprimatur — «да будет напечатано». Если членов конгрегации настораживал не весь труд, а только отдельные его места, писали, что он запрещен, но «до исправления» — donec corrigatur — или «до очище­ния» — donec expurgetur. Книги, попавшие в «Индекс» без подобных пометок, нельзя было ни печатать, ни продавать, ни читать. Нарушителям предписания могло грозить даже отлучение от Церкви. В разное время в «Индекс» попадали, к примеру, Николай Коперник, Джордано Бруно, Галилео Галилей, Бенедикт Спиноза, Оноре де Бальзак, Виктор Гюго и Гюстав Флобер.

Индекс запрещенных книг просуществовал до 1966 года. От него отказался II Ватиканский собор, целью которого было обновление Католической церкви: ориентация на реалии современного мира с учетом научного и технического прогресса, изменений в культуре и морали. Например, Церковь признала, что в атеизме «нередко лежит горячий протест против зла, царящего в мире». Отказ от «Индекса» отвечал новой повестке: теперь Церковь не запрещает книги и их авторов, а рекомендует воздер­жаться от прочтения литературы, способной соблазнить верующего.

Никколо Макиавелли

Никколо Макиавелли. Гравюра Гальганьо Чиприани. Италия, 1807 год

Под запретом Священной конгрегации Индекса оказалась книга «Государь» (1513) Никколо Макиавелли — первого политолога, как его называют исследователи.

«Государь» — это трактат, в котором разъясняется, как захватить и удер­живать власть, а также какими качествами должен обладать эффективный правитель. Сам Макиавелли состоял на государственной службе во Флоренции, которая тогда была независимой республикой, работал секретарем, в том числе в Канцелярии внутренних дел. Его посылали с дипломатическими миссиями в Германию, Италию и Францию. Трактат Макиавелли стал известным уже после смерти автора, и особенно широко книга расходилась среди протестантов. 

Макиавелли считал, что правители имеют право игнорировать законы, если те мешают воплощению высших государственных интересов (его авторству даже приписывают этот термин): 

«Ибо в действительности нет способа надежно овладеть городом иначе, как подвергнув его разрушению. Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит. Там всегда отыщется повод для мятежа во имя свободы и старых порядков, которых не заставят забыть ни время, ни благодеяния новой власти. Что ни делай, как ни старайся, но если не разъединить и не рассеять жите­лей города, они никогда не забудут ни прежней свободы, ни прежних порядков и при первом удобном случае попытаются их возродить…»

Макиавелли рассуждал в таком духе не только о светской власти, но и о цер­ковной: 

«Государства эти опираются на освященные религией устои, столь мощные, что они поддерживают государей у власти независимо от того, как те живут и поступают. Только там государи имеют власть, но ее не от­стаивают, имеют подданных, но ими не управляют; и однако же на власть их никто не покушается, а подданные их не тяготятся своим положением и не хотят, да и не могут от них отпасть. Так что лишь эти государи неизменно пребывают в благополучии и счастье».

В 1546 году Католическая церковь распространяла документ, в котором сообщала, что «Государь» написан рукой Сатаны. В «Индекс запрещенных книг» «Государя» внес папа Павел IV, а монахи-иезуиты, поддержав этот запрет, публично сожгли портрет Макиавелли.

Джордано Бруно

Джордано Бруно. Из книги «Труды Джордано Бруно». Лейпциг, 1830 год

Джордано Бруно был монахом ордена братьев-проповедников, или домини­канского ордена. Он придерживался гелиоцентрической системы мира, то есть считал, что Земля вращается вокруг Солнца. В феврале 1600 года Бруно сожгли на костре инквизиции. Многие считают, что причиной его страшной казни были именно научные взгляды, однако, судя по протоколу инквизиции, это не вполне верно. В доносах на Бруно говорилось, например, что он не верил в пресуществление хлеба в Тело Христово, считал, что после смерти душа человека перерождается, а наказания за грехи — это выдумка. И это только малая часть его представлений, которые шли вразрез с католическими догматами. После ареста Бруно ждал вердикта семь лет. В течение этого времени его допрашивали и пытались переубедить. Не получив раскаяния, монаха объявили еретиком, а все его труды попали в «Индекс»:

«В своих произведениях, в частности в „Пире на пепле“, Бруно неодно­кратно заявлял, что не стал бы спорить против религиозного открове­ния, если бы боги спустились с небес и изложили истину. Но так как это невозможно, то он следует своему разуму и указаниям опыта, основан­ного на изучении природы».

В смертном приговоре кардиналы писали и о его книгах: 

«…осуждаем, порицаем и запрещаем все вышеуказанные и иные твои книги и писания как еретические и ошибочные, заключающие в себе многочисленные ереси и заблуждения. Повелеваем, чтобы отныне все твои книги, какие находятся в святой службе и в будущем попадут в ее руки, были публично разрываемы и сжигаемы на площади Св. Петра перед ступенями и как таковые были внесены в список запре­щенных книг, и да будет так, как мы повелели».

Конкретный перечень запрещенных книг Бруно не сохранился, однако в феврале 1600 года иезуит Каспар Шоппе, который, вероятно, присутствовал на оглашении приговора, писал: 

«Приехав затем в Лондон, он выпустил там книжку „О торжествующем звере“, т. е. о папе… <…> …Он издал в Праге книгу „О безмерном и бесчисленном…“. Кроме этого, он написал еще одну: „О тенях идей“.
      В этих книгах он учил самым чудовищным и бессмысленнейшим вещам, например, что миры бесчисленны, что душа переселяется из одного тела в другое и даже в другой мир, что одна душа может находиться в двух телах, что магия — хорошая и дозволенная вещь, что Дух Святой не что иное, как душа мира, и именно это и подразумевал Моисей, когда говорил, что ему повинуются воды и что мир вечен».

Исследователь Валентин Рожицын предположил, что книги Бруно, «были сложены у его ног и преданы сожжению вместе с ним».

Джон Мильтон

Джон Мильтон. Гравюра Джоржа Кинтона. Лондон, 1 августа 1797 года

Английский поэт и протестант Джон Мильтон стал запрещенным для като­ликов автором в 1694 году. Увлекшись политикой, он написал много публи­цистических произведений, в которых пропагандировал нравы пуританской партии. В следующий период творчества Мильтон, продолжая придер­жи­ваться протестантских идеалов, писал уже в художественной форме. В эпи­ческой поэме «Потерянный рай» он описывает борьбу Бога и Сатаны за души Адама и Евы. Сатана изображен не канонически. К примеру, в виде жабы, которая пытается повлиять на Еву, когда та спит: 

У Евиного уха прикорнул
Он в жабьем виде, дьявольски стремясь
К сокрытому проникнуть средоточью
Воображенья Евы, чтоб мечты 
Обманные предательски разжечь…

Или в виде тумана: так Сатана смог проникнуть через райские врата. Только потом он вселяется в обычного змея и соблазняет Еву: 

…Пополз туманом черным, средь сухих
И влажных дебрей, поиски ведя 
Полуночные, там, где полагал 
Всенепременно Змия обрести…

«Потерянный рай» содержит и другие художественные вымыслы. Этого было достаточно, чтобы Церковь посчитала книгу Мильтона апокрифом: такие сочинения сразу попадали в черный список.

Даниэль Дефо

Даниэль Дефо. Гравюра Джеймса Томсона

Большой успех не уберег Даниэля Дефо, автора «Робинзона Крузо», от нападок со стороны Священной конгрегации Индекса. Католическая цензура не про­стила Дефо книгу «Политическая история дьявола», в которой писатель ясно говорил о том, что Церковь тесно дружит с нечистыми силами: 

«Говорят также, и я склонен согласиться с этим, что он был очень близок с этим святым отцом папой Сильвестром II, а некоторые приписывают ему, что в исключительных случаях он выдавал себя за папу Гильдебранда и сам восседал в апостольском кресле, в полном собрании; в дальнейшем немало вы сможете услышать в том же роде; но так как я не знаком с папой Дьяволом из списка жизнеописаний пап, то я желаю оставить это таким, каким нахожу». 

Дефо считал, что именно Сатана отправлял на проповеднические миссии иезуитов и стоял во главе крестовых походов: 

«Думаю, я вовсе не оскорблю дьявола, сказав, что он имел великую власть в старой священной войне, как она была невежественно и востор­женно названа. Вдохновленные христианские князья и властители, обезумев, ринулись за турками и сарацинами и учинили войну с этими невинными людьми на тысячи миль окрест только потому, что те вошли во владение Бога, когда Он оставил его, прикоснулись к Его земле, когда Он явно обратил ее в общую землю и положил открытою для следующего пришельца».

Джакомо Казанова

Джакомо Казанова. Картина Франческо Наричи. 1760 год

Казанова попал в цензурный список Католической церкви в 1834 году за эротические фрагменты в мемуарах «История моей жизни». Итальянский авантюрист в 12 томах (книга выходила в сокращенном варианте) описал свои любовные похождения и даже сцены насилия, чем поразил религиозные власти: 

«Сделав все возможное, дабы свидеться с этой девицею у себя, у нее либо во всяком ином месте, и не преуспев, решился я овладеть ею через некоторое насилие — под потаенною лестницей, которою она обыкно­венно спускалась из моей комнаты. Я спрятался внизу и, когда подошла она поближе, бросился на нее и отчасти ласкою, отчасти натиском подавил ее сопротивление на нижних ступенях лестницы…»

Из-за распутного образа жизни отношения с Церковью у Казановы были непростыми. В результате он был арестован: 

«Суд, ознакомившись с серьезными проступками, допущенными Дж. Казановой, состоящими главным образом в публичном оскорблении святой религии, распорядился арестовать его и препроводить в Пьомби».

Да и сам Казанова знал, что окружен дурной славой. В «Истории моей жизни» он признавался: 

«…один секретарь посольства сказал мне, что некий доносчик, обза­ведясь двумя свидетелями, обвинил меня в том, будто верю я в одного лишь дьявола. Они достоверно утверждали, что когда я проигрывал в карты, то есть в минуту, когда все верующие богохуль­ствуют, я про­клинал только дьявола. Меня обвинили в том, что я не соблюдаю посты, хожу лишь на красивые мессы…»

Казанова был под запретом не только в религиозной среде, но и в светской: в 1863 году его запретили во Франции, а в США книга начала появляться в свободном доступе только после 1929 года. При этом известно, что в 1934 году еще были случаи, когда полиция Детройта изымала «Историю моей жизни».

Шарль Франсуа Дюпюи

Шарль Франсуа Дюпюи. Из книги Шарля Франсуа Дюпюи «Abrégé de l’origine de tous les cultes». Издание 1847 года

Труд ученого и философа Шарля Франсуа Дюпюи «Происхождение всех культов, или Всемирная религия» (1794) Католическая церковь запретила 27 июля 1818 года. Дюпюи не был атеистом в полной мере. Одни считали, что он был пантеистом, то есть отождествлял Бога и мир: «Бог и единство прояв­ляются тысячью способов». Другие думали, что он агностик. Сам Дюпюи признавался своему учителю по астрономии:

«Я не говорю, подобно атеисту, Бога нет. Но я говорю, что доводы, приводимые в доказательство его существования, абсолютно ничего не стоят. Я не говорю, что мир никогда не имел начала, но я утверждаю, что ничто не доказывает, чтобы он начало имел; в этом вопросе я думаю приблизительно так же, как св. Павел, который говорит, что одна лишь вера учит нас этому; самый Бог доказан только верою».

Он основал солярную теорию, которой объяснял мифологию и религию. По Дюпюи, служение культу (в том числе христианскому) — это аллегория движения солнца и планет. Фрагменты, где он называл Христа солнцем, следует воспринимать буквально: «…Существо, священное под именем Христа — это солнце… христиане — лишь почитатели солнца». Дюпюи считал Христа, рожденного Девой Марией, таким же героем мифов, как Юпитера, вскормленного Фемидой и нимфой Амалфеей. Разумеется, подобные сравнения Католическая церковь не могла оставить незамеченными.

Адам Мицкевич

Адам Мицкевич. Фотография Юлиана Мицкевича. После 1853 года

С 1840 года польский писатель Адам Мицкевич был профессором на кафедре славянского языка и литературы в Коллеж де Франс. В лекциях он говорил о том, что западноевропейская цивилизация переживает кризис. Выйти из этого кризиса, по мнению Мицкевича, Европе мог помочь славянский мир. Вместе с единомышленниками он органи­зовал религиозно-политический союз «Объединенные братья», который позже перерос в «Братство для служения нации», а затем и вовсе стал католическим орденом «ресюррекционистов». Сам Мицкевич в орден не вступил и выбрал внеконфессиональное евангелическое христианство, то есть отошел от като­личества, которое считал полностью созданным человеком и никак не связан­ным с Богом.

Мицкевич разделял идеи польского религиозного философа-мистика Анджея Товяньского (основателя товянизма), которому не была чужда идея общения с духами. Священники пытались урезонить Мицкевича в письмах. В итоге эти взгляды писателя привели к тому, что в 1848 году его сочинения «Церковь и Мессия» и «Официальная Церковь и мессианизм» включили в «Индекс запрещенных книг».

Жорж Санд

Жорж Санд. Ателье Надара. Между 1855 и 1890 годом

Впервые имя писательницы появилось в «Индексе» в 1840 году. Католическая церковь забраковала все сочинения Жорж Санд с любовными сюжетами. 

Ключевой темой романов Жорж Санд была эмансипация: она выступала за права женщин на самостоятельный выбор партнера, развод и выстраивание отношений по своему усмотрению, а не согласно принятым нормам общества. Писательница находилась под большим влиянием французского философа Жан-Жака Руссо, который тоже попал в «Индекс», но почти на 80 лет раньше.

Жорж Санд — не первый автор, чьи романы о любви запретила Римско-католическая церковь: до нее за описание свободных нравов под цензурой оказались, например, сочинения Стендаля, Оноре де Бальзака, обоих Дюма — отца и сына.

Виктор Гюго

Виктор Гюго. Фотография Надара. Париж, 1884 год

Имя Гюго появилось в запрещенном списке Католической церкви в 1834 году — через три года после публикации «Собора Парижской Богоматери». Очевидно, что Ватикану пришлись не по душе изображения злого священнослужителя Клода Фролло, желавшего заполучить танцовщицу Эсмеральду — «создание столь дивной красоты, что Бог предпочел бы ее Пресвятой Деве и избрал бы матерью своей, он бы пожелал быть рожденным ею, если бы она жила, когда Он воплотился в человека». Ради нее Фролло был готов нарушить целибат, то есть обет безбрачия. Он же стал виновником смерти девушки. Кроме этого, роман Гюго содержал размышления антирелигиозного характера: 

«Это был страх духовного лица перед новой силой — книгопечатанием. Это был ужас и изумление служителя алтаря перед излучающим свет печатным станком Гутенберга. <…> То был вопль пророка, который уже слышит, как шумит и бурлит освобождающееся человечество, который уже провидит то время, когда разум пошатнет веру, свободная мысль свергнет с пьедестала религию, когда мир стряхнет с себя иго Рима».

Второй роман Гюго «Отверженные» попал в цензурный список через два года после написания — в 1864-м. Задолго до его публикации Гюго стал сторонником республики и принимал участие в революции 1848 года. Монархию писатель воспринимал как полную антитезу свободы, ему претила единоличная власть, будь то власть короля или папы римского. Мадридская газета писала, что на самом деле никакого Виктора Гюго нет, а «Отверженных» написал сам Сатана.

В романе большие пассажи посвящены католическим монастырям: 

«Монашество… род чахотки для цивилизации. Оно останавливает жизнь. Оно просто-напросто губит население. Монастырское заточе­ние — кастрация. Монашество было бичом Европы. Прибавьте к этому частые насилия над совестью, пострижения против воли; прибавьте то, что феодальная власть опиралась на монастырь, что право первородства заточало туда лишних членов семьи; прибавьте все эти зверства, о кото­рых мы говорили, эти in pace, обеты безмолвия, столько заточенных умов, скованных вечными узами, погребение душ заживо. Прибавьте индивидуальные мучения к национальным унижениям, и кто бы вы ни были, вы содрогнетесь перед рясой и покрывалом, этими саванами, изобретенными человечеством».

В 1959 году «Собор Парижской Богоматери» и «Отверженных» исключили из «Индекса».

Никос Казандзакис

Никос Казандзакис. Остров Эгина, Греция, 1933–1939 годы

Автором еще одного вымышленного сюжета об Иисусе Христе был Никос Казандзакис. В романе «Последнее искушение Христа» (1955) писатель пред­ложил поразмышлять над альтернативным библейским сюжетом: если бы Христос отказался от крестных мук, он был бы счастлив?

«Он якобы женился, произвел на свет детей, прожил среди людей в любви и почете и вот теперь, уже состарившись, сидит на пороге родного дома, вспоминая свои юношеские порывы с довольной улыбкой: как хорошо, как благоразумно поступил он, став на путь человеческий, и что за безумие было его стремление спасти мир. Как хорошо, что он избежал злоключений, мученичества и Креста!»

В противоположность библейскому Иисусу Христос Казандзакиса полон сомнений и занимается самобичеванием: 

«— <…> Я предатель, отступник, трус. Теперь я понял это. Ничто меня не спасет. Да, я должен был взойти на крест, но испугался и бежал. Простите меня, братья. Я обманул вас. О, если бы я мог все переме­нить! — Он бросился на землю рыдая и стал биться головой о камни. — Друзья мои, старые верные товарищи! Я погиб, пропал! Я протягиваю вам руку. Неужели никто из вас не пожмет ее? Не скажет мне ни слова утешения? Никто? Никто? Даже ты, Иоанн, возлюбленный? Даже ты, Петр?
     — Что я могу сказать? — всхлипнул Иоанн. — Какими чарами ты одурманил нас, сын Марии?
     — Ты обманул нас, — сказал Петр, утирая слезы. — Иуда прав. Ты не сдержал слова. Вся наша жизнь пошла прахом».

«Последнее искушение Христа» Ватикан запретил в 1955 году.

Жан Поль Сартр

Жан Поль Сартр по случаю премьеры пьесы «Муха» в Хеббель-театре. Берлин, 7 января 1948 года

Под запретом Ватикана оказались также все труды писателя-экзистенциалиста и нобелевского лауреата Жана Поля Сартра. Он был убежденным атеистом. По его логике, если бы Бог существовал, он должен был быть существом самопричинным:

«…такому существу пришлось бы онтологически предшествовать самому себе, чтобы стать причиной самого себя, а это невозможно. <…> „Ничто“ не может превратиться в нечто. Поэтому Бог, как самопричин­ное существо, существовать не может». 

В представлении Сартра человек тоже не творение Бога, но «в сущности, есть желание быть Богом», и в этом желании ему доступно все, поэтому даже самоубийство — не страшный грех, как принято в христианстве, а свобода воли. Да и сам ад выглядит у него иначе:

«Так вот он какой, ад… <…> Помните: сера, решетки, жаровни… Чепуха все это. На кой черт жаровни: ад — это Другие».

Пьесу «Дьявол и Господь Бог» (1951), в которой Сартр называет Церковь «потаскухой», католики считали «враждебной машиной против Бога».

Симона де Бовуар

Симона де Бовуар. Фотография Жизель Фройнд. Париж, 1954 год

Французская писательница Симона де Бовуар, ставшая идеологом феминистского движения, попала в Индекс запрещенных книг с двумя произведениями: «Вторым полом» (1949) и «Мандаринами» (1954). 

«Второй пол» сразу же обратил на себя пристальное внимание: только за первую неделю после публикации было распродано 20 тысяч экземпляров. Книгой восхищались, о ней спорили. За короткое время «Второй пол» был переведен на 121 язык. Бовуар занимал вопрос положения женщины в истории человечества: она писала об обстоятельствах, которые ограничивали свободу женщин, а впоследствии сделали их зависимыми от мужчин, о мифологизации материнства и о том, что серьезную роль в подчиненном положении женщин сыграла Церковь. Симона де Бовуар подтверждала свои тезисы цитатами из Библии и трудов Святых Отцов: убежденная атеистка, она открыто с ними дискутировала:

«Апостол Павел предписывает женщинам скромность и сдержанность; на основе Ветхого и Нового завета он формулирует принцип подчи­нения женщины мужчине. „Ибо не муж от жены, но жена от мужа, и не муж создан для жены, но жена для мужа“. И в другом месте: „Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем“. В религии, проклинающей плоть, женщина представлена самым страшным искушением дьявола. <…> Святой Фома Аквинский будет верен этой традиции, заявляя, что женщина — это всего лишь „случайное“, незавершенное существо, нечто вроде неудавшегося мужчины». 

Симона де Бовуар также критиковала Церковь за запреты абортов: 

«…Церковь продолжает относиться к этой проблеме все так же сурово. Кодекс канонического права, утвержденный 27 марта 1917 года, гласит: „Те, кто осуществляет аборт, считая также и мать, в случае, если результат достигнут, подвергаются отлучению — latae sententiae“, к которому прибегают лишь в исключительных случаях. Никакие обстоятельства не учитываются, даже наличие угрозы для жизни матери. Совсем недавно папа снова заявил, что, выбирая между жизнью матери и ребенка, следует принести в жертву первую: ведь мать, будучи крещеной, может попасть на небо…»

Ватикан посчитал «Второй пол» вредным и запретил его для верующих. В 1956 году в журнале «Католическая цивилизация», издаваемом иезуитами, написали:

«Произведения Симоны де Бовуар дышат пагубной атмосферой некой экзистенциалистской философии. От такого чтения (будь то романы или философские эссе) надо предостеречь не только молодежь, которая легче поддается влиянию, но и зрелых людей из-за скрытого в них тонкого яда. В той мере, в какой общество питается подобной литера­турой, оно оказывается поистине испорченным и подверженным всякому разложению и всякому рабству».

Столь же вредным Церковь посчитала и роман Бовуар «Мандарины». Как и во «Во втором поле», в «Мандаринах» ее не оставлял вопрос о роли женщины в обществе. Но, вероятно, не только женский вопрос побудил Церковь внести «Мандарины» в цензурный список. В книге есть фрагменты, в которых героиня Анна Дюбрей (принято считать, что она говорит от имени самой Бовуар) постулирует атеизм: «Бог превратился в абстрактную идею где-то в глубине небес, и однажды вечером я вычеркнула его из памяти».