Шкурка ласки, акульи зубы и другие амулеты: как в Средние века и раннее Новое время защищались от сглаза и прочих неприятностей

От обычных украшений амулеты чаще всего отличаются специфическими формами и надписями. На кольце, найденном в английском городе Ковентри, снаружи выгравирован Христос с орудиями страстей, стоящий в своем гробу, и пять ран с каплями крови, нанесенных Ему во время распятия. Внутри на латыни написано: «Пять ран Божьих мое лекарство, святой крест и страсти Христовы мое лекарство, Гаспар, Мельхиор, Бальтазар, ананизапта, тетра­грамматон». Итак, для избав­ления от болезней призываются Христос, его раны, три волхва, тетраграмма­тон и ананизапта.

Помимо привычных материалов, для создания амулетов могли использоваться зубы или когти раз­ных животных, клешни краба, красные ленточки, разно­цветные бусинки, кам­ни и кусочки природных материалов — например, корал­ла. Амулеты могли представлять собой заклинания, написанные на лист­ке пер­гамента. Иног­да их писали прямо на страницах книг — как ре­лигиозных, так и светских, — и тогда сами книги превращались в аму­леты.

Страница из книги набросков Виллара де Оннекура. Франция, XIII век

В альбоме Виллара де Оннекура, пикардийского художника и архитектора XIII века, рядом с эскизом Распятия написаны четыре слова, перемежаемые крестами: IHC + XPC + AGLA + HEL.IOTHE. Первые два — это сокращение имени Иисус Христос, а два последних — распространенные магические аббревиатуры. Особенно часто встречается сокращение AGLA, расшифровывающееся как латинская фраза Atha Gebri Leilan Adonai («Ты могуществен вовеки, о Господь»).

Золотой амулет. Англия, XIII век

Это брошь XIII века, на которой тоже хорошо читаются буквы AGLA — Atha Gebri Leilan Adonai. Видимо, брошь использовалась как талисман.

Амулеты, по мнению средневекового человека, выполняли множество функ­ций: они могли принести удачу, защи­тить от сглаза, избавить от лихорад­ки и даже обнаружить в напитке яд. Но главным образом они использова­лись для защи­ты матери и младенца, поскольку беременность, роды и после­родовой период были особенно опасны для обоих.

Шкурка ласки

Пармиджанино. Портрет Камиллы Гонзаги с сыновьями. 1535–1537 годы

Итальянская аристократка Камилла Гонзага изображена в окружении сыновей, как мать семейства. Через плечо у нее перекинута оправленная в драгоценный металл шкура ласки, которую она крепко держит рукой. Это и статусный символ, и одновременно талисман.

Золотая оправа для шкурки куницы. 1550–1559 годы.

Это оправа для меха куницы, богато украшенная драгоценными камнями, — она похожа на ту, что мы видим на портрете Камиллы Гонзаги. Кроме того, спереди добавлена фигурка голубя — Святого Духа. Этот намек на Непорочное зачатие добавляет магическому предмету христианское измерение и усиливает его защитные и связанные с плодородием функции.

Согласно бестиариям, ласка зачинает через рот, а рожает через ухо. Считалось, что оба эти процесса проходят у ласок легко и безболез­ненно, и поэтому в позд­­­­­­нее Средневековье шкурка куницы или ласки стала популярным амуле­том и одновременно аксес­суаром. По зако­нам симпатической ма­гии ласка должна была передать женщине, которая но­сит ее мех, способность легко зачи­нать и вынашивать детей.

Коралл

Вера в чудодейственные свойства коралла была распространена еще в антич­ности: Плиний Старший уверял, что порошок коралла избавляет от желудоч­ных колик, а коралловая ветвь служит надежной защитой ребенку. Поэтому уже в Древ­нем Риме детям для защиты от напастей надевали на шею коралл. Хри­стианские авторы, восприняв древние представления о медицинском приме­нении коралла, обратили внимание на то, что формой он напоминает крест, а цветом — кровь Христову, и предположили, что поэтому демоны должны его ненавидеть.

Аньоло Бронзино. Портрет Джованни Медичи. Италия, 1545 год

На цепочке у маленького герцога висит сразу несколько амулетов, в том числе веточка коралла.

Хуан Пантоха де ла Крус. Портрет инфанты Анны Маурисии Австрийской. Испания, 1602 год

Инфанта надежно защищена целым набором амулетов как христианского происхождения (крест, сердце Иисуса, реликвий), обеспечивавших ребенку защиту Бога и святых, так и языческого (колокольчик, рука, сложенная в фигу, коралл). Колокольчик отвлекал внимание демонов и обладателя дурного глаза своим звоном. Фига с давних пор обозначала половой акт. Предполагалось, что демон или обладатель дурного глаза, увидев знакомую символику, хоть на минуту, да отвлечется от своего злого замысла.

Барнаба да Модена. Мадонна с Младенцем. 1367 год

Крупный коралл, оправленный в золото, свисает с шеи Иисуса.

Йос ван Клеве. Мадонна с Младенцем. Нидерланды, около 1525 года

На Младенце коралловое ожерелье с коралловой веточкой. Эта реалистическая деталь сочетается на картине с элементами скрытого символизма: сон напоминает о грядущей смерти Христа, вино и виноград — об установленной им евхаристии для спасения верующих, обнаженная грудь Девы Марии означает ее участие в спасении человечества, а половинка грецкого ореха — это символ Троицы (так как орех состоит из трех элементов: кожицы, скорлупы и ядра).

Пьеро делла Франческа. Мадонна из Сенигаллии. Италия, около 1474 года

Здесь у благословляющего Младенца коралловая веточка необычной формы, напоминающей бронхи. Исследователи полагают, что это не случайное совпадение: в XV веке уже было известно, что по трахее и бронхам воздух попадает в легкие, и это необходимо для работы сердца. Таким образом Пьеро делла Франческа подчеркивал, что коралл — это амулет, сохраняющий жизнь.

Считалось, что коралл в первую очередь защищает от сглаза: он привлекает взор завистника-колдуна, отвлекая его от глаз жертвы. Поскольку особенно подверженными сглазу считались дети, для их защиты часто покупали корал­ловые подвески и бусы. Предпринимались даже попытки запретить дарить кораллы новорожденным — например, в 1708 году епископ Бамберга выступил против таких подарков, так как это ересь и суеверие, — но амулеты с корал­лом можно встре­тить на детских портретах, написанных в Европе и США вплоть до ХХ века.

Восковой агнец

Одним из амулетов «широкого спектра», особенно активно использовавшимся для защи­ты новорожденных, был так называемый восковой агнец — диск из воска, на одной стороне которого изображался Агнец Божий, а на другой — папские инсигнии. С XIV века папы римские в первую неделю после своего избрания освящали такие диски, а затем повторяли этот ритуал каждые семь лет.

Бартоломео Фалети. Папа Пий V освящает восковых агнцев. 1567 год

На гравюре изображен процесс производства и освящения восковых агнцев в промышленных масштабах.

Французский футляр для воскового агнца. XIV век

На одной стороне футляра изображен неизвестный святой, на другой — Агнец Божий с надписью: «Агнец Божий, берущий на себя грехи мира, помилуй нас».

Пьетро ди Джованни д’Амброджо. Поклонение волхвов. Италия, 1440–1449 годы

Присмотревшись, можно разглядеть на груди запеленутого младенца Иисуса рядом с кораллом круглый, почти незаметный диск — это восковой агнец без футляра.

В 1470 году папа Павел II издал буллу, в которой провозгласил чудодействен­ные свойства восковых агнцев, в том числе — способность помогать женщинам быстро и безболезненно производить на свет потомство. Формально Церковь продавала не их, а футляры, в которых хранились воско­вые диски. Агнцы были очень популярны — их давали в качестве приданого и покупали детям, прежде чем отправить их к кормилице. Помимо агнцев, освя­щенных папой, были также распространены подделки.

Сами агнцы до нас не дошли: воск — очень недолговечный материал. Но оста­лось множество футляров, в которых они хранились, а также изображений и упоминаний в письменных источниках. Восковой агнец появляется даже в религиозных сценах — как амулет, защищающий самого младенца Иисуса.

Волчьи зубы

Бернардино Детти. Мадонна делла Пергола. Около 1523 года

Образ был написан для оратория больницы Святого Якова близ Пистойи. Судя по изображениям игрушек и детей, при больнице существовал детский приют.

Бернардино Детти. Мадонна делла Пергола. Фрагмент. Около 1523 года

Иоанн Креститель протягивает Иисусу сразу несколько защитных амулетов: крест, волчий зуб, воскового агнца в футляре и коралл.

Жан Клуэ. Портрет Мадлен Французской (с добавленной позже неверной подписью). Около 1522 года

В руках у маленькой принцессы погремушка, увенчанная крупным волчьим клыком. Такое сочетание игрушки с прорезывателем было очень популярно в XVI–XVII веках, его можно часто увидеть на детских портретах того времени. Погремушка-прорезыватель-амулет крепилась на цепочку и вешалась на шею или на пояс ребенку, чтобы он ее не потерял.

Клыки волка, крупного и сильного хищника, высоко ценились: счи­талось, что они (по принципу симпатической магии) передают зубам ребенка волчью силу и крепость. Поэтому такой клык был популярным амулетом для совсем ма­лень­­­ких детей, у которых только появлялись зубы. Кроме того, обра­ботанный волчий зуб служил отличным прорезы­вателем — дети могли его грызть и те­реть им воспаленные десны.

Акульи зубы

Помимо волчьих зубов защитные свойства приписывались также зубам вы­мершей акулы мегалодона (Carcharocles megalodon), которые начали находить еще в древности. Долгое время их природа была неизвестна, и на ее счет сущест­во­вали разные версии. Плиний Старший называл акульи зубы glossopetrae («языки-камни») и считал, что они упали с неба во время лунного затмения. В Средние века их продолжали называть языками — но уже языками змей. А на Мальте их счи­тали чудесно появившимися изображениями языка святого Павла. В Деяниях апостолов говорится, что после того, как Павел по­терпел кораблекру­шение у Мальты, на него напала змея, но апо­стол удиви­тельным образом не пострадал. Мальтийцы дополнили библей­скую историю новыми деталями: якобы после этого Павел изгнал всех ядови­тых змей с остро­ва, а изображения его чудодейственного языка появились в скалах. Впрочем, полного согласия между мальтийцами по этому поводу не было — некоторые счи­тали, что это языки тех самых изгнанных змей.

«Языкам» приписывалось множество чудодейственных качеств: способ­ность снимать судороги, помогать в родах, отвращать злой глаз и изле­чивать хвори, уже наведенные колдунами и ведьмами. В измельченном виде они ис­пользо­вались для лечения лихорадки и болезней желудка. Помимо прочего, «языки» помогали уберечься от отравления: считалось, что, дотро­нувшись до ядовитого продукта, амулеты меняют свой цвет или «поте­ют». Такой инструмент был совершенно необходим кредентарию — специаль­ному человеку в штате ари­стократических домов XIII–XV ве­ков, который во вре­мя пиров сидел за отдельным столом и про­бовал всю еду, чтобы узнать, не отрав­лена ли она.

Миниатюра из манускрипта «История Александра Македонского». Франция, XV век

На этой миниатюре изображен Александр Македонский, пирующий со своими приближенными. На заднем плане за столиком стоит кредентарий.

Дерево «гадючих языков». Германия, 1400–1450 годы

В ведении кредентария находились деревья с акульими зубами. Кредентарий по очереди снимал с такого дерева «языки» и обмакивал их в пищу или вино. До нашего времени сохранились всего четыре таких дерева.

Дерево «гадючих языков» в форме Древа Иессеева. Нюрнберг, начало XVI века

Одно из этих деревьев выполнено в форме Древа Иессеева, то есть генеалогического древа Христа (внизу находится фигурка Иессея, отца царя Давида, наверху — Девы Марии с Младенцем). Сюжет не имеет никакого отношения к защитным силам «змеиных языков» и выбран, видимо, просто потому, что любое дерево в принципе ассоциируется с генеалогическим древом.

Истинная природа окаменелостей была открыта только в XVII веке: в 1616 году итальянский ботаник Фабио Колонна, а затем, в 1667 году, датский анатом и геолог Нильс Стенсен доказали, что glossopetrae на самом деле являются зу­ба­ми акул. Будучи анато­мистом и врачом при Фердинанде II, Стенсен уже изу­чал волшебные «языки», когда ему на стол попала голова гигантской белой аку­лы — высушенная и без зубов. Несмотря на это, ему удалось восстановить структуру челюсти и понять, что glossopetrae и есть акульи зубы.

Розарий

Довольно часто в качестве амулетов использовались предметы, изначально пред­назначенные для отправления религиозного культа. Вообще, отличить магию от религии не всегда просто. Считается, что религиозный человек верит, что Бога и святых можно умилостивить, уговорить помочь или дать желаемое. Между тем человек, который прибегает к магическим практикам, полагает, что сверхъестественными силами можно управлять, — например, произнося опре­деленные слова, выполняя ритуалы и используя предметы, обладающие вол­шебными свойствами.

В этом смысле характерный пример — розарий. Так называются четки, состоя­щие из разных по размеру и материалу бусин и задающие определенную после­до­вательность молитв. Перебирая бусины, человек дол­жен читать «Аве Ма­рия» или «Отче наш», в зависимости от того, какую бусину сдвинул. Когда в Европе появилась практика чтения розария, неизвест­но; по легенде, первые такие четки Дева Мария подарила святому Доминику.

Петрус Кристус. Святой Элигий в мастерской. Нидерланды, 1449 год

На полках в ювелирной лавке можно разглядеть множество разных предметов — в том числе нанизанные на шнурок бусины для розария, сделанные из различных материалов. Чуть ниже расположены ветка коралла и два акульих зуба.

Левая панель триптиха Мероде. Турне, Фландрия, около 1427–1432 годов

Заказчики триптиха — Петер Ингелбрехт и его жена Маргарете — стоят на коленях, созерцая Благовещение (на другой панели). В руках у Маргарете розарий с подвеской в виде святого Христофора, а у Петера на шляпе маленький бутон розы. Как святой Христофор нес Христа, так и Маргарете хочет «понести» ребенка, зачать его.

Страница из Часослова Катерины Клевской. Утрехт, около 1440 года

Сцену с Поклонением волхвов обрамляет изображение роскошного розария, принадлежавшего Катерине Клевской (1417–1479). Кроме коралловых бусин к нему добавлены жемчужины и драгоценные подвески; дополнительно изображен бархатный мешочек с буквами CD (Catherina Duxissa — герцогиня Екатерина), в который складывали розарий.

Рождество Девы Марии. Первая половина XVI века

В родильной комнате святой Анны на переднем плане мы видим пять женщин с крупными, тщательно выписанными розариями. Возможно, художник хотел изобразить посетительниц матери Девы Марии, а возможно — своих современниц, которые во время молитвы внутренним взором созерцают одну из тайн розария. В любом случае розарий здесь связан с темой родов.

Герард Давид. Благовещение. Фрагмент. Нидерланды, 1506 год

У ног коленопреклоненной Девы Марии лежит сумочка, подобная сумочке Катерины Клевской; из нее выглядывают бусины розария (янтарные или стеклянные чередуются с большими по размеру металлическими). Дело не в том, что святая Мария читала «Аве Мария» — то есть молитву, обращенную к ней самой. Розарий был преимущественно женской практикой, а Дева Мария представлялась идеальной женщиной, то есть образцом для подражания.

Бернард ван Орлей. Дева Мария с Младенцем. 1515–1520 годы

Дева Мария держит в руках грушу (один из райских плодов, представляющих ее как новую Еву) и смотрит в книгу, в то время как младенец Иисус сосредоточенно изучает бусины ее розария. Его поза и занятие кажутся списанными с натуры. Сюжет с младенцем Иисусом, играющим с розарием, впервые появился около 1450 года и быстро завоевал популярность. Конечно, в нем можно увидеть богословский смысл (например, Христос размышляет о грядущих испытаниях), но вполне вероятно, что в данном случае розарий не символическая, а реалистическая деталь. Все младенцы в определенном возрасте любят тянуть маму за бусы или цепочку, а в позднее Средневековье многие женщины носили на шее розарии, которые должны были оберегать их и детей.

Мастер Святой Гудулы. Дева Мария с Младенцем, заказчицей и Марией Магдалиной. Середина XV века

На этой необычной картине заказчица стоит на коленях перед Девой Марией и Младенцем, держа в руках розарий. Привлеченный его величиной и цветом, Иисус тянется к розарию и внимательно рассматривает его. Удивительное сочетание благочестия и стремления изобразить Божественного младенца похожим на всех остальных детей.

Казалось бы, это обычная молитвенная практика. Но по крайней мере в некото­рых случаях чтение розария явно принимало характер магического действия. Тем, кто читал розарий, часто обещали индульгенции — так, в 1476 году папа Сикст IV официально объявил, что эти индульгенции касаются даже тех, кто уже пребывает в чистилище. Получалось, что от количества прочи­танных молитв прямо зависело, на сколько лет меньше молящийся (или те, за кого он молится) проведет в чи­стилище.

Розарий могли читать и мужчины, и женщины, но в молитве «Аве Мария» речь идет о Марии как матери: она начинается со слов, которые во время Благове­щения сказал архангел Гавриил («Радуйся, Мария, благодати полная, Господь с тобою»). Вторая строка — это слова праведной Елизаветы, узнавшей о бере­менности Марии («Благословенная ты в женах и благословен плод чрева твоего»). Из завещаний и переписей имущества XV–XVI веков известно, что ма­тери дарили свои четки-розарии дочерям, а женихи — невестам. Кроме того, была распространена практика держать четки в руках или класть их на кровать во время родов. Таким образом, четки-розарии использовались одновременно и для молитвы, и как «семейный» амулет, способный помочь в трудную минуту.