Бомбардировка Дрездена: одна из самых страшных страниц в истории Европы

Доктрина Дуэ

Корни беспощадных бомбардировок жилых кварталов растут ещё из времён Великой войны. Воздушные рейды на города начались тогда. Моральный эффект от ударов именно по неготовому к бою мирному населению был подмечен итальянцем Джулио Дуэ. Написанная им в двадцатые годы книга «Господство в воздухе» стала библией сторонников стратегической авиации. Дуэ «лживым гуманизмом» не прикрывался. Он прямо отстаивал удары по спальным районам, и в чём-то даже превзошёл реальность — например, предлагал массово использовать бомбы с химическим оружием, чего в реальной истории Второй мировой удалось избежать.

И конечно же, эти идеи были применены на практике — причём ещё до начала большой войны в Европе. Бомбардировки Герники и Шанхая потрясли современников, но это был лишь пролог к по-настоящему масштабным атакам. Даже налёты на британский Ковентри, ставшие у англичан главным символом страдания от бомбардировок, не сравнятся с «ответкой» туманного Альбиона — уровень потерь германских мирных жителей будет больше на порядок.

Столица Саксонии

До февраля 1945 года Дрезден бомбили буквально несколько раз, и не особенно (по меркам других городов) серьёзно. Доходило до того, что осколки бомб массово шли на сувениры, а разбомбленные улицы стали объектом экскурсий, организованных ушлыми предпринимателями. Некоторые даже считали, что прошедшие бомбардировки — результат навигационных ошибок, и всерьёз за город браться не будут.

Причиной была небольшая для такого крупного города военная ценность Дрездена. Да, тут хватало заводов, и транспортным узлом столица Саксонии тоже была. Но общий вес всего этого богатства не стоил затраченных на него средств разрушения. Город находился слишком далеко на юге, требовалось лететь через ряд районов ПВО, времени на раздумья для точного бомбометания оставалось бы мало. Хорошо нагруженный бомбами «Ланкастер», попавший по пути в непогоду, мог бы позволить себе повисеть над Дрезденом не более 15-20 минут.

Но условия успели поменяться к 1945 году. Стратегическая авиация союзников наработала опыт. Немцы потеряли ряд территорий — а значит, и систему раннего предупреждения о налётах. ПВО рейха слабела с каждым месяцем — опытные пилоты выбивались, зенитки растаскивались на фронт. И соотношение «выгода/затраты» больше не выглядело таким однозначным.

А потом ещё и случилась Ялтинская конференция. К её началу за плечами у русских успел образоваться солидный багаж военных успехов. Черчилля волновали вопросы послевоенного передела Европы. Требовалось обозначить какой-нибудь решительный успех в деле поддержки советских наступлений. И Дрезден из всех транспортных узлов, потенциально имеющих отношение к снабжению Восточного фронта, был выбран из-за размеров (седьмой город Германии) и своей «нетронутости» — такой успех был бы заметен сильнее.

Правда, погодные условия сложились так, что налёт не смогли осуществить до конца Ялтинской конференции. Но отменять не стали.

День Святого Валентина

Чтобы Дрезден точно не смог опомниться от бомбардировки, рейд разбили на три волны — две британских и одна американская. Начинать должны были «летающие крепости» и «либерейторы», но погода перетасовала карты — первыми к делу приступили «ланкастеры» и «Москито», искавшие цели на малых высотах и маркирующие их зажигательными бомбами разных цветов.

Их бомбы начали падать на Дрезден в районе 22 часов 13 февраля. Сирены, предупреждающие о налёте, начали завывать в 21:51, когда для многих людей уже поздно было разбегаться.

Успех первого налёта был очевиден — зарево от пламени было видно с самолётов даже за сотни километров. К этому моменту в городе уже было создано несколько сот, если не тысяч очагов пожара. Вторая волна прибыла несколько часов спустя и накрыла стянувшихся в Дрезден пожарных со всей Саксонии, заодно расширив площадь возгораний. К тому же электричество вырубилось после первого удара, так что сирены почти не работали, массу людей второй удар застал врасплох.

Завершили бомбардировку американцы — они избавились от своего смертоносного груза около полудня 14 февраля. Из-за плохой погоды многие бомбили неприцельно, бомбы летели примерно в город.

Рейд отмечен фантастической беспомощностью германской ПВО, и особенно — истребителей. Всё-таки на дворе стоял уже 1945 год, и состояние рейха было давно не тем, что раньше. Германские лётчики смогли сбить лишь один британский и два американских самолёта — всё остальное ушло на счёт зениток, ошибок пилотирования в плотном строю и ранней выработки топлива.

Всё усугублялось организационной неразберихой — на одном из аэродромов истребителей ожидалось прибытие эвакуационных транспортников из Бреслау. Поэтому разрешение на взлёт упорно не давалось, несмотря на падающие на город бомбы. Пилоты сидели в самолётах и чуть ли не плакали от беспомощности. А транспортники? Транспортники так и не явились.

Огненный смерч

Своего рода визитной карточкой союзных бомбардировок стал феномен «огненного смерча» — физического явления, возникающего в результате возникновения большого количества крупных пожаров одновременно. Взаимодействие нагретого и холодного воздуха приводит к появлению торнадо, всасывающего в себя всё, чему не посчастливилось находиться рядом.

Разбуженная «зажигалками» стихия порождала фантасмагорично ужасные картины, которые можно увидеть разве что в каком-нибудь современном хорроре. В том же Дрездене один человек видел, как воздушный поток протащил по улице женщину с коляской, в итоге зашвырнув её в бушующий огонь. Другие рассказывали, как страшный ветер сдувал железнодорожные вагоны.

Ещё зажигательные бомбардировки были коварны тем, что от них совершенно не помогали бомбоубежища. Мало того — они делали только хуже: скопившиеся там люди практически неизбежно погибали от удушья. Так, множество беженцев из восточных районов Германии погибли в подвалах вокзала, где они прятались. Лишь немногие из них умерли в огне и взрывах, большинство — от удушья.

Для сравнения: в октябре 1944 года пожарным Брауншвейга удалось спасти 23 тысячи человек, запертых в убежище. Они проложили к нему дорогу с помощью «водяной аллеи», прорываясь через пожары с помощью множества бесперебойно работающих пожарных рукавов. Но это было большое везение — количество и сила пожаров были недостаточными для того, чтобы на пути храбрецов образовался полноценный «смерч». В Дрездене всё было намного хуже — сказались как большая сила пожаров, так и тройной характер авиаудара.

Цена

Потери сторон, конечно, непропорциональны. Союзники недосчитались восьми «ланкастеров», восьми «крепостей» и четырёх «мустангов». Часть этих самолётов погибла по небоевым причинам — столкновения и даже повреждения бомбами, сброшенными с машин, идущих выше.

А вот с потерями германской стороны сложнее. Всё дело в том, что город был наводнён беженцами из Силезии и Восточной Пруссии, которые не всегда где-то отмечались — могли как самовольно уехать, так и пропасть без вести, превратившись в кучки пепла или обгорев до полной неузнаваемости. Да и документация в 1945 году уже велась откровенно слабо.

Поэтому точной цифры погибших в бомбардировке не знает никто. Нижняя граница находится в районе 18 тысяч убитых. Верхней не существует — Геббельс говорил о 200 тысячах, отдельные правые политики Германии нашего времени доходили в своих подсчётах и до полумиллиона. После войны бытовала цифра в 135 тысяч, хотя современные немецкие исследователи считают её завышенной. Согласно немецким данным на настоящий момент, число жертв доходит до 25 тысяч. Это, в любом случае, огромные жертвы. Зачастую жители целых улиц оказывались в списках погибших почти в полном составе. Имелись многоквартирные дома, в которых не уцелел вообще никто.

Уже в наши дни, в 2005 году, открылась заново одна из погибших в огне церквей — Фрауэнкирхе. В стенах отстроенного храма можно видеть заметно более темные камни — это обломки того самого здания, уничтоженного бомбёжкой. Так что в случае с Дрезденом оборот «камни помнят» — не метафора.

Бомбардировка Дрездена имела один неожиданный эффект. Бомбы полностью разрушили здание гестапо со всей документацией, и вообще официальные органы сильно пострадали, так что под ударами смогли разбежаться ещё не убитые евреи. Около семидесяти из них пережили войну. Парадоксальным образом, разверзшаяся преисподняя стала для этих людей спасением от уже намеченного на ближайшие дни «окончательного решения».

Уничтожению Дрездена так и предстоит остаться политическим вопросом. Сегодня его острота тщательно сглаживается германскими властями, но забыть его совсем вряд ли получится. И тогда — кто знает, на какой щит и под какими сопутствующими лозунгами будут подняты ужасы заживо сгоревшего города.