Что, если бы Ливонской войны не было

Ливонская война

Ливонская война не упомянута в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Видимо поэтому знают о ней гораздо хуже, чем о покорении Казани и Астрахани. Да, что греха таить: всем известно, что Иван Грозный взял два упомянутых ханства и начал освоение Сибири, вот только мало кто знает, что царь пытался освоить еще и Прибалтийские земли, но потерпел в этом деле полный крах. Ливонская война длилась 25 лет, охватив большую часть самостоятельного царствования Ивана Грозного. Она началась в 1558-м, еще до опричнины, а закончилась в 1583-м, — менее чем за год до смерти царя.

О причинах этого конфликта историки спорят до сих пор, но нет сомнений в том, что войну начала именно Москва и что целью ее, скорее всего, был захват обширных территорий в Прибалтике — современных Латвии и Эстонии. Эти земли контролировались довольно разношерстным государственным образованием, именуемым Ливонской конфедерацией. Это не Ливонский орден, как многие ошибочно полагают, это сложноустроенный союз соседей. Орден был лишь частью Конфедерации, помимо него сюда входило еще пять епископств, занимавших ту часть Прибалтики, которая не контролировалась рыцарями.

Москва на протяжении довольно долгого времени поддерживала с Конфедерацией мир, согласно которому входившее в нее Дерптское епископство обязано было выплачивать Пскову ежегодную дань. Размеры дани точно неизвестны, зато очевидно, что с какого-то момента выплачиваться она перестала, после чего в Дерпте о ней благополучно забыли. А вот Иван Грозный вспомнил и потребовал возврата недоимок. Конфедерация выплачивать долг отказалось, что и стало поводом к войне. Вероятно, намерения у царя были самые благие. Ливония была своеобразным барьером между Москвой и Европой. Конфедерация затрудняла доступ русских купцов в Балтийское, не пропускала закупаемые на западе стратегические материалы и всячески осложняла торговые связи с Германией, Англией и другими странами. Беда состояла в том, что существование Конфедерации устраивало всех, кроме Москвы. В этой ситуации нужно было искать союзников, но Иван Грозный этим делом пренебрег. По сути, он выступил в одиночку против всей Европы, потому что за слабой и хрупкой Ливонией стояли очень серьезные силы. Из всех потенциальны союзников сторону Московского царства приняла лишь Дания, да и то временно. Заняв остров Эзель, Дания вышла из войны.

Геополитическая катастрофа

Нет смысла подробно описывать ход Ливонской войны, которая по началу складывалась для Москвы успешно. Ливонский орден был побежден и уничтожен, Конфедерация распалась, и во тут, как раз, и начались проблемы. Претензии на Прибалтику неожиданно предъявили куда более грозные соседи: Великое княжество Литовское, Польша и Швеция. У каждой был формальный повод для вмешательства. Так, Польша ссылалась на договор с орденом, согласно которому тот становился ее вассалом. Литва и Швеция претендовали на земли епископств. Москва могла противостоять каждому из этих государств по отдельности, но не всем сразу. По ходу войны Великое княжество Литовское и Польша заключили Люблинскую унию, результатом которой стало их слияние в единое государство — Речь Посполитую. В скором времени мир с ними заключила и Швеция. Точнее, Швеция объединилась с новым государством против общего врага.

Город выстоял, спася тем самым не только себе, но, скорее всего, и всю страну, ибо его падение открыло бы польскому войску путь на Москву. В 1582-м году был подписан мир с Польшей, в 1583-м — со Швецией. Их итогом стали колоссальные территориальные потери. Москва лишилась не только всех крепостей и городов в Прибалтике, но также Полоцка и южной части Карелии. Выход к морю не был потерян безвозвратно. Под контролем царства оставалось устье Невы, сохранились и порты на Белом море. Впрочем, главным последствием этой геополитической катастрофы стали вовсе не территориальные потери, а глубочайший экономический кризис и полнейшее опустошение северо-западных земель. Опустошение в прямом смысле — мирное население бежало оттуда на восток, подальше от войны. Ушли все, кто мог уйти.

Разруха

У Ивана Грозного было несколько возможностей закончить войну на более благоприятных условиях чем те, что были оговорены в итоге. И Швеция, и Польша не раз предлагали Москве мир. В 1573-м королем Польши стал Генрих Анжуйский — будущий король Франции Генрих III. Дела его новой родины были ему совершенно чужды. Генрих не хотел воевать и готов был заключить с Москвой чрезвычайно выгодный для нее мир. Предлагал Ивану Грозному мир и Баторий. Мотивы отказов царя не ясны совершенно. Зато ясно, что в мае 1583-м он получил вместо страны — дымящиеся руины. Масштабы бедствия переоценить трудно. Во-первых, польские и шведские отряды систематически совершали разрушительные набеги вглубь Московского царства. В итоге, пострадали даже достаточно удаленные от фронта районы. Так, известно о рейдах польских и литовских магнатов на Чернигов, в Ярославль и даже в Рязань.

Вторжение шведов и вовсе сопровождалось невероятной жестокостью. В 1581-м году шведы заняли Нарву, истребив 7 тысяч человек из числа мирного населения. Разорение сел вообще было визитной карточкой этой войны. Один только литовский воевода Филон Кмита сжег около двух тысяч русских сел. Крестьяне бежали из прифронтовых областей на восток, за Волгу и в Сибирь.

Уходить на юг было опасно, из-за постоянных набегов крымчаков. В итоге, к концу войны Новгородская, Псковская, Смоленская и Черниговская земли опустели почти полностью. Не хватало рабочих рук и в Москве. Конечным итогом стало не только опустошение казны, но и голод. По меньшей мере 55 процентов пахотных земель были заброшены и не обрабатывались. Крестьянство перестало обеспечивать страну ресурсами. Необходимость ведения войны, тем временем, привела к увеличению налогов и введению новых податей. Цены выросли в 4−5 раз. Побочным эффектом войны стал отказ персидских купцов перевозить свои товары в Европу через Москву. Они стали искать более безопасные пути.

Если бы Ливонская война завершилась раньше

Иван Грозный умер менее чем через год, после окончания войны. Искать выход из кризиса пришлось его сыну Федору I и Борису Годунову. Они его, в конце концов, нашли, приняв самые жесткие из возможных мер. Остановить бегство крестьян и вернуть их на покинутые территории можно было лишь одним способом — прикрепить их к земле и ограничить возможность переселяться, что и было сделано. Крепостное право, бывшее до Ливонской войны достаточно мягким, мгновенно стало жестким и односторонним.

Односторонним в том плане, что, став чрезвычайно выгодным для землевладельцев, оно сделалось губительным для крестьянства. В следующие годы его гнет только усиливался. Соборное уложение 1649-го года законодательно утвердило крепостное право в предельно жесткой форме. Документ, фактически, устанавливал рабство. Во-первых, устанавливался неограниченный срок сыска беглых крестьян. Неограниченный в полном смысле этого слова, ибо землевладелец мог вернуть не только беглеца, но и его детей и внуков, рожденных после ухода. Во-вторых, даже свободный от долгов крестьянин не имел права уйти от господина. Тенденция к абсолютному прикреплению крестьян к земле наметилась именно после Ливонской войны. Тогда она была вызвана острой необходимостью выхода из кризиса, семьдесят лет спустя она обернулась установлением рабства, пусть оно и не называлось этим словом.

Какой печальный вывод можно сделать из всего вышеописанного? Будь внешняя политика Ивана Грозного в западном направлении более разумной и, возможно, крепостное право в Московском царстве, а затем и в Российской Империи не было бы столь жестким и беспросветным. Страна избежала бы десятков восстаний, потрясений и кошмарного социального расслоения, которое, в конце концов, привело ее к гибели.