Дело директора гастронома «Елисеевский»

У директора Елисеевского гастронома Юрия Соколова во время ареста было изъято немногим более 100 тысяч рублей. Также у него была квартира, дача и достаточно скромная иномарка. По советским меркам это была невероятная сумма и предел бытового комфорта. По меркам коррупционных процессов, которые начнутся всего несколькими годами позже (например, «Хлопкового дела»), это ничтожно мало. Несмотря на то, что Соколов сотрудничал со следствием и признал свою вину, его приговорили к высшей мере наказания. Многие до сих пор рассматривают это дело как элемент политической борьбы за высшие государственные посты.

Юрий Андропов — следующий после Брежнева?

Делом Юрия Соколова, как и многими другими делами в отношении руководителей советской торговли, занималась не милиция, а КГБ. А значит, Юрий Андропов. Историки, изучающие советский период, сходятся во мнении, что процессы против директоров крупных магазинов, продуктовых баз, ведомств, курирующих торговлю, стали для Андропова частью борьбы за пост Генерального секретаря ЦК КПСС.

К 1982 году Брежнев был серьезно болен, и стало очевидно, что скоро главный руководящий пост в стране займет его преемник. Кто мог им стать? Наиболее вероятной кандидатурой называли Михаила Суслова, серого кардинала советской системы, секретаря ЦК КПСС. Но он умер раньше Брежнева — Суслова не стало в январе 1982-го. В этой ситуации одним из вероятных кандидатов на высший руководящий пост стал Виктор Гришин, первый секретарь Московского горкома КПСС. Против него и действовал Андропов.

В книге «Жизнь и реформы» Михаил Горбачев, бывший в 1982 году членом Политбюро ЦК КПСС, писал: «С обострением болезни Брежнева и усилением интриг в его окружении создалась ситуация, которая угрожала полным безвластием. Видимо, Андропов решил предпринять некоторые шаги, которые повысили бы авторитет центральной власти <…>. В сложной, закулисной борьбе между членами руководства Гришин котировался некоторыми как вероятный претендент на «престол». Подобного рода информация прошла через зарубежную прессу, и Андропов, естественно, знал об этом. Поэтому в его просьбе вмешаться в овощные дела столицы (летом 1982 года Андропов поручил разобраться, почему Москва плохо снабжается фруктами и овощами — прим. ред.) свою роль играло и желание показать неспособность московского руководителя справиться даже с проблемами городского масштаба».

Одной из таких явных проблем городского масштаба был, конечно, дефицит продовольственных товаров. На этом фоне любые злоупотребления директоров магазинов выглядели бы просто вопиющими. Эту карту разыграл Андропов. Но прежде чем рассказать о наиболее громких уголовных делах в советской торговле, напомним, как в СССР была построена система распределения товаров. Проще говоря, как они попадали в магазины и почему нигде не было ничего, а в «Елисеевском» было все.

Дефицит в СССР

Все населенные пункты СССР относились к той или иной категории снабжения: от особой до третьей. Москва, Ленинград, крупные промышленные центры, национальные республики, курорты обеспечивались продуктами по повышенным нормам. Чем ниже была категория населенного пункта, тем меньше продуктов выделялось из фондов централизованного снабжения. В итоге получалось, что примерно 40% населения СССР, проживавшего в регионах с особой и первой категорией снабжения, получали около 70−80% всех фондов.

В книге «Гибель империи» Егор Гайдар приводит следующие цифры: в 1980-х в Москве и Ленинграде в государственных магазинах отоваривались 97% населения. В магазинах этих городов продукты были, пусть и в ограниченном ассортименте. В столицах союзных республик 17% населения уже закупались в магазинах потребкооперации, 10% - на колхозных рынках. В областных центрах 35% покупателей шли за продуктами на рынок, где цены, естественно, были выше.

Вся система распределения была жестко централизована: от Министерства торговли СССР распоряжения спускались в управления, Главки, а дальше — на продовольственные склады и базы. Каждый магазин должен был выполнять план, и в зависимости от этого он получал дальнейшее снабжение. При этом в Москве было пять гастрономов, которые снабжались продуктами вне категорий, в том числе «Смоленский», «Новоарбатский» и, конечно, Гастроном № 1 «Елисеевский». При последнем был еще Стол заказов, который при Юрии Соколове стал фактически распределителем дефицитного и импортного продовольствия среди «своих». Причем в некоторых случаях денег за дефицитные продукты Соколов не брал: например, так «отоваривалась» в Столе заказов дочь Брежнева Галина.

Столпы советской торговли

В свое время Леонид Утесов исполнял песню «Кооперативная колыбельная», в которой были слова:

Спи, мой мальчик, спи, малыш.
Отчего же ты не спишь?
Вот месяц в подушку щекою залез.
Усушка, утруска, утечка, провес.
Папа спишет на мышей
Фрукты и конфеточки
И накормит до ушей
Дорогого деточку.

В советской торговле были нормы естественной убыли продуктов — те самые «усушка, утруска, утечка». И четвертое «у», которому не нашлось места в песне, — угар. На эту «естественную убыль» и списывалось до 30% продуктов, в том числе дефицитных. Которые тут же шли в продажу «с заднего крыльца». Ну, или в случае «Елисеевского», через Стол заказов.

Собственно, по этой схеме работала вся торговля. Плюс обвесы и обмеры: механизмы подпиливания гирь или утяжеления чаш весов известны. Деньги, которые «Елисеевский» и его филиалы получали от этой «левой» торговли, сдавались Соколову, причем суммы были для советского времени впечатляющие: от 150 до 300 рублей в неделю. Эти деньги Соколов передавал в качестве взяток дальше, чтобы снабжение «Елисеевского» дефицитными товарами не прекращалось.

Таким образом, системой воровства и взяток были повязаны фактически все звенья торговли. И Андропову не составило труда начать несколько исключительно громких процессов. В ожидании ареста покончил с собой директор «Смоленского» гастронома Сергей Наниев, умер от сердечного приступа заместитель начальника Главторга Григорий Белкин, к 10 годам лишения свободы был приговорен начальник орготдела Гравторга Генрих Хохлов, директор «Гастронома ГУМ» Борис Тверитинов получил 10 лет и т. д. Мхитар Амбарцумян, заведующий Дзержинской плодоовощной базой, пошел на сотрудничество со следствием, сдал все ценности, но, тем не менее, был приговорен к расстрелу.

Дело Юрия Соколова было, пожалуй, самым громким в череде «чисток» в московской торговле.

Юрий Соколов: арест, показания, суд

В 1997 году в газете «Вечерняя Москва» была опубликована статья Юрия Филимонова, посвященная делу Соколова. В ней арест директора магазина описан так:

«Арестовали Соколова 30 октября 1982 года. В его служебный кабинет вошёл человек в штатском.
- Я за вами, товарищ Соколов, вот ордер, кабинет мы опечатаем, — спокойно сказал он.
- Кто это мы? — вскинулся из-за стола сидевший за дорогим коньяком и деликатесными закусками генерал-майор МВД.
Человек учтиво протянул удостоверение с гербом и чёткими буквами «КГБ СССР».
- Понял, товарищ генерал, — мигом протрезвел гость Соколова. — Моя помощь не нужна?
- Мы вас сами пригласим…
Директор с нажимом попросил, может ли он позвонить Юрию Чурбанову или его жене Галине Брежневой. И услышал в ответ жёсткое: «Нет»».

Делом Соколова действительно занималась не милиция, а КГБ. После арестов крупных торговых чиновников данные о злоупотреблениях в «Елисеевском» уже были, причем обвинения могли быть предъявлены по статье о валютных махинациях, что автоматически относило дело в ведение Госбезопасности, а не МВД.

При аресте в кабинете Соколова было изъято 50 000 рублей, во время обыска на даче — еще 63 000 рублей в облигациях. Из материальных ценностей у Соколова была хорошая квартира в Москве, дача, подержанная иномарка Fiat. По советским меркам — верх благополучия, но ни запасов валюты, ни антиквариата, как часто бывало в делах «подпольных миллионеров», у директора «Елисеевского» не было.

Соколов был арестован еще при жизни Брежнева и, скорее всего, рассчитывал на заступничество его дочери Галины, ее мужа Юрия Чурбанова и самого главы МВД Николая Щелокова. Но в начале ноября 1982 года Брежнев умирает, и становится понятно, что помощи не будет. Соколов начинает давать показания. Адвокатом Юрия Константиновича был Артем (Арташес) Сарумов, долгие годы проработавший в системе прокуратуры СССР. Позже он говорил, что его подзащитному обещали дать небольшой срок, 5−6 лет, если он даст показания на самых высокопоставленных чиновников, в том числе Гришина и Николая Трегубова — начальника Главторга. Соколов показания дал.

Директора «Елисеевского» и еще несколько человек, оказавшихся на скамье подсудимых вместе с ним, судили по статьям 173 и 174 УК РСФСР — взяточничество. Статья предусматривала от 5 до 15 лет заключения, но в ней была оговорка — смертная казнь при наличии особых обстоятельств. Такой приговор и был вынесен Юрию Соколову. Николай Трегубов, проходивший по этому же делу, был приговорен к 15 годам лишения свободы, заместители Соколова и заведующие отделами магазина — к еще меньшим срокам. Так как дело рассматривал сразу Верховный суд РСФСР, это резко ограничивало возможность подать апелляцию. По воспоминаниям Сарумова, Соколов, совершенно подавленный неожиданным приговором, отказывался писать прошение о помиловании, но в итоге сделал это. Тем не менее приговор был оставлен тем же, и в декабре 1984 года приведен в исполнение.