Фауст: персонаж и прототип

Фауст — герой народных легенд и трагедии Гёте, но у него был реальный прототип. И известен он не только тем, что отдал душу Мефистофелю. Первое историческое свидетельство о нем относится к 1507 году, когда его упомянул аббат монастыря Шпонгейм Иоганн Тритемий в письме к Иоганну Вирдунгу, придворному астрологу курфюрста Пфальцского.

«Человек, о котором ты мне пишешь, — обращался Тритемий к Вирдунгу, — бродяга, пустослов и мошенник… Он придумал себе подходящее, на его взгляд, звание: „Магистр… Фауст-младший, кладезь некромантии, астролог, преуспевающий маг, хиромант, аэромант, пиромант и преуспевающий гидромант“. Посуди сам, сколь глуп и дерзок этот человек! Не безумие ли столь самонадеянно называть себя кладезем некромантии? Тому, кто ничего не смыслит в настоящих науках, более приличествовало бы именоваться невеждой, нежели магистром. Ничтожество его мне давно известно».

Аббат преследовал свои «бизнес-задачи»: он занимался астрологией и периодически нелицеприятно отзывался о конкурентах. Фауст был из их числа. Иначе трудно объяснить столь негативный отзыв: уж кем-кем, а невеждою он не был.

Фауст (известны даже даты жизни: 1480–1540) происходил из швабского городка Книтлинген и принадлежал к знатному семейству фон Гельмштат. Молодой человек, отличавшийся завидной живостью ума, пошел учиться в Гейдельбергский университет, где окончил философский факультет. Теолог Иоганн Манлиус в своей работе рассказывает, что потом Фауст учился в Кракове — центре оккультных наук того времени, где преподавали «естественную» (белую) магию. Окончив курс, он получил место школьного учителя в Крейцнахе, но вскоре его обвинили «в гнуснейшем пороке — содомии», и, как пишет все в том же письме аббат Тритемий, он был вынужден бежать. Правда, оговоримся, что в XVI веке подобное обвинение вовсе не обязательно подразумевало гомосексуальность, речь могла идти о «богохульстве» или занятиях магией.

Спустя некоторое время Фауст получил степень бакалавра теологии в Гейдельберге. Но знаний, которые могла предложить наука, его исследовательской натуре было мало. И вот, как писал в «Застольных беседах» протестантский богослов Иоганн Гаст, осенней ночью он выходит на перекресток дорог в лесу, недалеко от Виттенберга, чертит магический круг и вызывает беса Мефистофеля (греч. «ненавидящий свет»), который является в образе францисканского монаха и в обмен на душу обещает открыть тайны мироздания.

С тех пор как Фауст заключил договор с Мефистофелем, бес, согласно легенде, ни на шаг не отходил от него, приняв облик черной собаки, которая «могла выполнять все что угодно». Фауста действительно сопровождала собака. Об этом пишет Иоганн Шпис в «Истории о докторе Иоганне Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике».

Но, судя по всему, речь шла просто о хорошо выдрессированном животном. Тем не менее нельзя отказать Фаусту в воображении: его рассказы об «общении с дьяволом», о которых пишет Шпис, полеты на шабаш, мгновенные перемещения в пространстве — все это требует большой фантазии (чему, возможно, способствовали приемы галлюциногенов).

Философ философов

«Существует один знаменитый и отчаянный человек, — сообщает в 1539 году в письме другу врач Филипп Бегарди. — Несколько лет тому назад он прошел почти все страны, княжества и королевства и сделал свое имя известным всякому. Он хвастается своим великим искусством не только в медицине, но и в хиромантии, некромантии, физиогномике и многих других искусствах, и не только хвастается, но искренне считает себя знаменитым и опытным мастером. Он называет себя Фаустом и подписывается philosophus philosophorum (философ философов), но многие мне жаловались, что были им обмануты, и число таких людей очень велико. Его обещания так же широки, как обещания Фессала (волшебник времен Римской империи. — Прим. ред.), его слава подобна славе Теофраста Парацельса; но его дела, как я слышу, очень ничтожны и лживы, однако в приобретении денег он весьма успевал и его прославляли даже в стихах».

Аббата Тритемия также возмущает слава Фауста. В уже цитировавшемся письме есть строки: «Как передавали мне некоторые священники, этот шарлатан в присутствии многих говорит, что обладает таким знанием всякой мудрости и такой памятью, что если бы погибли все книги Платона и Аристотеля со всею их философией, то он был бы в состоянии… своим умом снова восстановить их все с еще большим изяществом. В Вюрцбурге в присутствии многих он говорил, что чудеса Христа Спасителя не удивительны и что он может, когда захочет, совершить все то, что делал Христос».

Фауст в Венеции действительно проводил публичные опыты по левитации, но безуспешно, о чем пишет протестантский теолог Филипп Меланхтон. Впрочем, были у него и удачи: он предрек победу германских войск в Италии и неудачу немецкой экспедиции в Венесуэле. Многие уважаемые люди, например епископ Бамбергский, заказывали ему гороскопы, о чем мы знаем из его приходно-расходной книги. Что Фауста воспринимали всерьез, свидетельствует и обещание «не мстить и никаких неприятностей не учинять», взятое с него властями Гейдельберга, когда они изгоняли волшебника из города за занятия ворожбой. «Он сотворил много чудесного… и тем стал известен многим знатным господам и пользовался их приязнью и доверием», — писал Авгус тин Лерхеймер в 1585 году в книге о ведовстве.

Одно из возможных объяснений колдовской славы Фауста состоит в том, что он, похоже, хорошо владел искусством гипноза. Сохранилось несколько свидетельств о том, как одновременно большое количество народу было введено им в измененное состояние сознания. «Как-то раз, — рассказывает юрист Филипп Камерариус в книге «Часы досуга» (1602), — когда он проводил время со знакомыми, слышавшими про его чародейство, попросили они его показать им хоть раз какой-нибудь образец своей магии. Долго Фауст отнекивался, но в конце концов, утомленный назойливостью весьма нетрезвой компании, обещал выполнить все, чего они ни пожелают. Все в один голос потребовали, чтобы он явил перед ними виноградную лозу, усыпанную гроздьями спелого винограда… Фауст согласился и обещал тотчас доставить требуемое на стол, предупредив, чтобы они сохраняли полное молчание и не вздумали шелохнуться, пока он не велит им сорвать ягоды, иначе они подвергнутся смертельной опасности.

После того как все согласились, он с помощью своих чар так затуманил взоры и чувства пьяной компании, что им привиделся роскошный виноградный куст. Подстрекаемые любопытством и томимые жаждой, пьяницы взялись за ножи, с нетерпением ожидая приказа срезать виноград. Продержав их достаточно долго в таком пустом обольщении, Фауст снял наконец чары, куст с виноградом растворился в дыму, и легковерные приятели увидели, что, потянувшись за гроздью, каждый из них ухватился за собственный нос и уже замахнулся ножом, так что если бы кто-нибудь, вопреки уговору, начал самовольно срезать виноград, то обкорнал бы свой собственный нос».

Народная молва приписала Фаусту множество других фокусов, и магистр черной магии ничего не имел против.

Так, Августин Лерхеймер в книге о ведовстве рассказывал, что однажды, когда Фауст пировал в гостинице с приятелями, слуга, разливавший вино, слишком полно налил кубок магу. Рассерженный, тот пригрозил, что слуге несдобровать, если он еще раз допустит такую оплошность. Но кельнер нарочно второй раз переполнил кубок Фауста, за что был немедленно проглочен и запит ушатом воды. Испуганный хозяин потребовал вернуть слугу, грозя иначе подать жалобу. Тогда Фауст якобы приказал трактирщику заглянуть за печку, проглоченный слуга оказался там: он был весь мокрый и дрожал от холода и страха.

«Великое делание»

Фауст считал себя алхимиком, а значит, был герметиком, то есть последователем Гермеса Трисмегиста — пророка, жившего, как полагали, в XIV веке до н. э. Главный принцип герметизма — все в мире взаимосвязано. И в основе этой связи — принцип аналогии: даже мельчайшая песчинка содержит в себе зародыш Вселенной. Поэтому, как считали алхимики, можно из всего сделать золото: нужно просто «активировать» соответствующие ионы, которые есть в каждой субстанции. Законы и явления схожи на всех уровнях жизни — на небе, на земле и под землей.

А если все подобно, значит, в мире нет вещей, которые были бы для него противоестественны. Нет непримиримости добра и зла, свет не может быть без тьмы, а тьма без света. Из этого логически следовал серьезный вывод: Бог и Дьявол являются разными гранями одной и той же мировой жизненной силы. Зло можно свести к минимуму, но если его полностью уничтожить, добро перестанет быть добром. Именно это, предположительно, и имел в виду Мефистофель у Гёте, когда, рекомендуясь Фаусту, назвал себя частью силы, которая, всему желая зла, творит добро.

Фауст практиковал «великое делание» по трансмутации металлов в лаборатории, расположенной в сохранившейся до сих пор башне Маульброннского монастыря, что на юго-западе Германии. Об этом известно благодаря «Историческому описанию Вюртемберга», составленному Кристианом Заттлером в 1752 году. Вероятно, именно алхимические опыты стали причиной смерти черно книжника.

Поздней осенью 1540 года он остановился в гостинице городка Штауфен, захватив с собой приборы и реактивы. В одну из ночей его комнату сотряс страшный грохот. Рассказывали, что в полночь из печной трубы гостиницы вырывались языки синего пламени, а ставни и двери хлопали сами собой. Под утро все затихло, но лишь к полудню хозяин гостиницы с прислугой отважились подняться на второй этаж.

Там на полу среди обломков мебели лежало скорченное тело Фауста с проломленной головой и выбитыми зубами, по стенам был разбрызган мозг. Убитый был весь в кровоподтеках, один глаз выбит, а ребра переломаны. Это Мефистофель забрал грешника в ад. Так рассказывает Иоганн Шпис в упомянутой книге.

Однако, похоже, можно все объяснить гораздо проще. Возможно, у Фауста в руках взорвалась реторта. Либо эксперимент по добыче золота оказался неудачным, а смесь взрывоопасной. Либо той ночью Фауст, наконец, увидел что-то, что заставило его произнести: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»