Гонка за взятие Берлина: могли ли союзники взять столицу рейха первыми?

В апреле 45-го разница была не только в полусотне с кепкой километрах. Позади у американцев — растянутые линии снабжения и только что ликвидированный котёл в Руре. Бросок на Берлин от Магдебурга или с рубежа реки Мульде был неподъёмным чисто логистически. Он имел хоть какие-то шансы в случае отсутствия сопротивления вообще. Это всё же было маловероятно, особенно в Берлине.

Маятник Восток-Запад

Начало гонки за Берлин стоит отмотать к июню 1944-го. Успешно высадившиеся в Нормандии союзники находились в тысяче километров от немецкой столицы, а Красная армия чуть поближе — в 800 км, под Ковелем. Прорыв с плацдармов в Нормандии потребовал времени, но и движение к цели от Ковеля тоже началось не в июне, а в середине июля 44‑го.

Действительно серьёзным проколом союзников была неудача операции «Маркет-Гарден» с высадкой воздушных десантов в сентябре 1944 года. От Арнема до Берлина было около 500 км. Ровно столько же, сколько от Варшавы. Именно там, у польской столицы, стояла Красная армия в дни боёв британских десантников за «мост слишком далеко». В случае успеха союзники могли сорвать главный приз. Оборотной стороной провала под Арнемом была ещё и посадка на голодный паёк войск О. Брэдли на германской границе.

Пожалуй, самой большой была разница в дистанции до Берлина на рубеже января и февраля 1945-го. Красная армия в ходе Висло-Одерской операции захватила плацдармы на Одере в 70 км от Берлина. Союзники же ещё стояли на границе Германии в 500 км от заветной цели.

Игра была уже безнадёжно проиграна? Пока ещё нет.

За быстрым броском к Одеру на советско-германском фронте последовала долгая пауза для борьбы на флангах — в Силезии и Померании. Союзники частично наверстали упущенное, и к началу апреля им оставалось пройти около 300 км практически в пустоте.

Желания и возможности

Чтобы правильно использовать эти 300 км, нужна была радикальная смена стратегии. Представитель такой стратегии в стане союзников имелся.

Британский фельдмаршал Монтгомери считал целесообразным наступать на узком фронте в направлении на Берлин и постараться занять его.

Главнокомандующий войсками союзников в Европе американец Дуайт Эйзенхауэр придерживался прямо противоположной точки зрения. Его стратегией стало наступление в Германии на широком фронте. Первой причиной было стремление избежать сценария «альпийской крепости» — отхода немцев в южные гористые районы Германии. Штурм горной «крепости» был бы крайне сомнительным занятием. Эйзенхауэр уже нацеливался на пост президента США, и пятна на репутации героя войны ему были ни к чему. Отсюда — последовательное стремление громить немцев на широком фронте. На Эйзенхауэра работали даже случайности.

Ремагенский мост

Захват Ремагенского моста седьмого марта 1945 года, безусловно, сыграл большую роль в развитии событий на Западе в последние недели войны. Это событие способствовало захвату и расширению плацдарма на Рейне у Ремагена, на который заранее никто не надеялся. Как следствие, появилась ещё одна точка приложения усилий союзников в стороне от берлинского направления.

В марте 1945 года бросок 1-й американской армии Ходжеса с ремагенского плацдарма на Падерборн привёл к образованию гигантского котла в Руре. Однако роль моста всё же не следует переоценивать. Ещё дальше к югу наступала 3-я армия Паттона. Она вполне успешно переправилась через Рейн 22 марта 1945 года, оставшись в истории в тени широко разрекламированного форсирования Рейна союзниками у Везеля. Если мост в Ремагене не был бы захвачен, рурский котёл образовался бы за счёт удара Паттона на Кассель.

«Берлинский» вариант

Какая последовательность действий могла привести союзников к рейхсканцелярии?

Самым простым вариантом представляется перегруппировка 3-й армии Паттона в полосу наступления 21-й группы армий Монтгомери. В этом случае рурский котёл мог быть образован силами 9-й и 1-й американских армий, подчинённых 12-й группе армий Брэдли. Тем самым разгромом группы армий «Б» решалась бы проблема «альпийской крепости». На Берлин же в пустоте, подобной январю 45-го на востоке, отправились бы Паттон и англичане с канадцами.

Командующий немецкой 9-й армией на одерском фронте Теодор Бюссе говорил: «Мы будем считать свою задачу выполненной, если нам в спину ударят американские танки». Это пожелание могло исполниться. По крайней мере, пример боёв осени 1944 года на линии Зигфрида убеждает в технической возможности союзников воевать и ломать сопротивление войск противника с плечом подвоза около 500 км.

Подводя итог, можно сказать следующее.

Чисто технически у союзников имелся ненулевой шанс выйти к Берлину первыми.

Но для его реализации нужны были политическая воля и военная удача в осуществлении плана наступления на столицу Третьего рейха на узком фронте.

Верно и другое утверждение. Любой серьёзный прокол на пути к Берлину в 1945 году мог стоить Красной армии флага над Рейхстагом. Таковым могла стать неудача в прорыве линии укреплений на польско-германской границе. Однако наши предки сделали всё как надо.