Иван Похабов в стране бурят

Пришествие на Байкал

Первый точно установленный поход Похабова в качестве командира отряда произошёл в 1643 году. Тогда наш герой вышел из Енисейского острога в сопровождении 37 служилых людей — основать новый острожек близ Байкала и заняться обложением пушной данью очередных туземцев.

Похабов с этим справлялся хорошо — закладывал новые укрепления и модернизировал старые. Новые рвы, стены повыше…

В общем, всё, чтобы устрашить местное население и успешно отбиться, если одного внушения окажется мало.

Занимался наш герой не только сбором ясака (пушной дани), но и охотой за служилыми людьми, которые присваивали себе государеву пушнину, собранную с местных племён. Так, например, пойманные Похабовым Ивашко Гарасимов и Вихорка Васильев украли 43 соболя и были оштрафованы на 25 рублей — громадные по тем временам деньги. Для сравнения, на рубль в Москве можно было купить два центнера ржаной муки.

С местным населением Похабов не церемонился — налоги, от которых зависело и его вознаграждение, увеличивались, количество облагаемых ими племён росло. Буряты, разумеется, сопротивлялись, но Похабов разил их огнём и мечом.

Енисейское начальство поначалу испугалось, что, нажав на туземцев слишком сильно, можно не ясак увеличить, а устроить большую войну на ровном месте. И Похабова заменили на Максима Перьфильева, который действовал куда мягче. Правда, вышла какая-то фигня — почувствовав, что хватка русских ослабла, буряты сильно сбавили темпы выплаты ясака, а самые смелые и вовсе принялись бунтовать. Тогда Похабова вернули обратно и он умело показал всем кузькину мать.

Буряты на какое-то время успокоились.

Вперёд, в Монголию!

В 1647 году Похабову предстояло забыть обо всём — племенах, острожках, ясаке. Приказчика поразила болезнь покруче — серебряная лихорадка.

Всё началось с того, что Похабов на реке Иркуте, что близ Байкала, крепко поколотил одного из бурятских вождей. Князца взяли в заложники, чтобы выбить из родственников меховой выкуп. Но у захваченного имелась очень солидная крыша — монгольский князь Турукай. Не то чтобы тот мог добраться до Похабова и разбить уже его, но монгол обладал другим козырем в рукаве — приехавшими на переговоры русскими казаками. Которые тут же стали «контрзаложниками».

Похабову пришлось вернуть пленных и награбленное добро, но делал он это с лёгким сердцем. Потому что действовавшие независимо казаки приехали к Турукаю не просто так, а поговорить о серебре — его, поступавшего из Китая, у монголов было навалом.

В то время собственные крупные источники серебра среди европейских держав имелись мало у кого. Составить им конкуренцию было бы очень круто, а для тех, кто это бы лично организовал, — круто вдесятеро. Поэтому окрылённый новыми надеждами Похабов поехал к монголам сам.

Турукай оказался в сложном положении. К нему прибыл какой-то опасный тип, лично перевернувший вверх дном половину региона. Просит отвести к самому Богдо-Гэгэну, явно с прицелом потом отправиться в Китай.

Прямо на фиг такого не пошлёшь — могут быть эксцессы.

Но и становиться проходным двором для ломящихся в Поднебесную русских тоже как-то не тянуло.

Хитрый азиат нашёл решение: сопроводить Похабова в Ургу, к «главному», но не прямым путем, а кругами, на два месяца в один конец. Расчёт оказался верным — долгое путешествие достаточно ослабило энтузиазм, чтобы наш герой плюнул на серебряный мираж и вернулся к привычным соболям.

Грехи приказчика Похабова

Стоит отметить, что, несмотря на все успехи конкистадора и харизму, Похабов отнюдь не был приятным человеком.

Например, наш герой знал толк в прелюбодеянии и совершенно не стеснялся использовать в этих целях служебное положение. Если регулярное надругательство над туземными женщинами, вплоть до жён многочисленных князьков, ещё считалось в порядке вещей по меркам той грубой и жестокой эпохи, то практика увеселений в бане с жёнами зависимых от Похабова русских колонистов была уже перебором.

Другим грехом Похабова была работорговля. Каждый раз, когда он воевал с бурятами, дело кончалось кучей пленных — в основном речь шла о женщинах и детях. Для них он даже придумал способ скоростного крещения — нескольких бурят привязывали к жерди и под речитативы попа погружали в прорубь. Смысл был чисто практический — прежде чем сделать пленника крепостным, надо было обязательно его крестить.

Ну а вымогательство, грабежи и покровительство подпольным винокурням в Сибири и вовсе никого не удивляли.

Результатом стал поток челобитных, стоивших нашему герою торжественной порки и ещё одного временного отстранения. Но в глобальном смысле всё сошло с рук — безжалостные, но инициативные командиры были в Сибири на вес золота. Да и протекция удачно устроившегося в Москве брата помогла. Можно было продолжать развлекаться.

«Кочуем отсюда!»

Лихое самодурство Похабова дало результат в июне 1658 года. Триггером послужило незначительное по меркам региона событие — один из людей Похабова приехал в гости к бурятскому племени, перебрал со спиртным и принялся стрелять из лука в кого попало. За это он был больно бит, но, протрезвев, потащил обидчиков в острог, где крепко побили уже их.

Племя такого поворота событий не оценило и отомстило, уведя пасшихся под стенами острога русских лошадей. Погоня завершилась ничем. Зато примеру племени последовали и другие буряты — все ломанулись в Монголию, подальше от юрисдикции Похабова.

Последний же остался наедине с двумя новостями — хорошей и плохой. Первая заключалась в том, что большой войны не будет. А ведь Похабов поначалу здорово испугался, думая, что туземцы бросятся на Братский острог и возьмут его в грандиозную осаду.

Плохая же новость была такая: из Енисейского острога приехал сыск — разбираться, какого хрена из региона вдруг испарился здоровенный кусок налогооблагаемого населения. Правда, даже за такой косяк Похабов отделался сравнительно легко — ему дали пахотную землю под Енисейском и отправили «на пенсию», где тот и умер в 1668 году.

А часть бурят позже вернулась. Но это уже совсем другая история.