Как Алиса из сказки Льюиса Кэрролла стала австралийской аборигенкой

Перейти к первой части статьи

Первое подобное издание увидело свет в 1975 году. Текст сказки приводился сразу на двух языках — английском и питьянтьятьяра (языке аборигенов Центральной Австралии). При этом даже английский текст не был копией оригинала. По сути дела, переводчица Нэнси Шеппард заново пересказала знаменитую сказку так, если бы аборигены сочиняли её для себя.

Под стать тексту были и иллюстрации к сказке. Здесь надо сказать, что адаптацию Шеппард иллюстрировали два раза. В 1975 году это сделал Байрон У. Сьюэлл, а в 1992-м — художница Донна Лесли (кстати, последняя сама принадлежала к коренному австралийскому народу Гамиларои).

К сожалению, мне так и не удалось ознакомиться с полным текстом австралийского перевода — в Интернете была доступна только первая глава. Поэтому в своём рассказе мне придётся ориентироваться в основном на иллюстрации и отзывы тех, кто эту книгу прочитал.

Местная специфика отражена уже в названии сказки. На питьянтьятьяра оно звучит как «Alitjinya Ngura Tjukurtjarangka», а по-английски — как «Alitji in Dreamtime». Алитджи — это, понятно, Алиса. А вот с Dreamtime дела обстоят сложнее.

Это не просто «Время Сновидений», а специальный термин, который ввели, чтобы хоть как-то обозначить одну из особенностей мировосприятия аборигенов. По их представлениям, наряду с тем миром и временем, где протекает обыденная человеческая жизнь, существует некая потусторонняя вневременная реальность. В ней как бы законсервирована эпоха творения мира, населённая героями, говорящими тотемными животными, духами и прочей метафизикой. И сновидения — это своего рода окошки, сквозь которые можно туда заглянуть.

Конечно, Dreamtime для аборигенов имеет куда более глубокий и серьёзный смысл, нежели абсурдный сон Алисы Кэрролла. Тем не менее, как по мне, это очень удачная параллель. Так, видимо, считали далеко не все, поэтому в издании 1992 года английское название изменили на более простое «Alitji in Dreamland» («Алиса в Стране Сновидений»).

Прежде чем мы перейдём к разбору других аналогий, которые переводчица подыскивала для австралийской адаптации, хотелось бы сказать пару слов о рисунках.

Иллюстраций Сьюэлла я видел немного, но они показались мне чуть более оригинальными, чем иллюстрации Лесли. При этом оба художника явно вдохновлялись изобразительным искусством аборигенов — от наскальной живописи до рисунков на листах коры.

Иллюстрации Сьюэлла — лаконичные и монохромные (используется только коричневая краска). Самое удивительное в них то, что сквозь силуэты людей и животных проглядывают особенности их анатомического строения (позвоночник, сердце), а внутри Мыши можно увидеть даже… кусочек сыра! Если вы думаете, что это некий авторский «авангардизм», то это не совсем так.

Подобным «авангардизмом» аборигены Австралии «забавляются» уже несколько тысяч лет. Учёные даже прозвали такой необычный стиль «рентгеновским». Для аборигенов было важно не просто изобразить животное, а сделать это «во всей полноте». Иногда доходило до того, что, нарисовав скелет и внутренности, абориген потом их… закрашивал. Считается, что столь скрупулезный подход связан с тем, что рисунки использовались для магических охотничьих ритуалов.

У Донны Лесли национальный колорит тоже присутствует, но её рисунки более яркие, с богатой цветовой гаммой. Интересный факт: для того чтобы показать исчезающего Чеширского Кота, художница сначала рисовала его полностью, а потом постепенно закрашивала белой краской.

Донна Лесли:
Я читала «Алису в стране чудес» в детстве. Мне понравилась эта история, и я знала, что она особенная и очень важная.

У обоих художников Алитджи изображена смуглой девочкой, которая, как это было принято у аборигенов, не носит никакой одежды.

Экзотика вторгается в пересказ Шеппард с первых строчек. Если помните, в оригинале сестра Алисы читала книгу, а скучающая Алиса собиралась нарвать цветов и сплести из них венок. У Шеппард та же сцена выглядит так:

Они с сестрой играли в милпатджунани, сказочную игру. У каждой из них была палка и кучка листьев, и они по очереди рассказывали историю о своей семье. Песчаный грунт был их сценой; листья — людьми…
Алитджи стало очень скучно, и под звучание голоса сестры, её веки начали опускаться. «Что ж, — сказала она себе, — может, я соберу немного ягоды тджинджулу, чтобы украсить свои волосы». Она так и сделала, а затем начала протыкать ягоды маленькими палочками и продевать их сквозь пряди своих волос.

Белый Кролик в австралийской адаптации закономерно превратился в Белого Кенгуру. Интересно, что вместо веера и перчаток Кенгуру носит более важные для аборигена вещи — палку-копалку и т.н. dilly-bag — полотняный мешок, в котором носили продукты питания.

Падая в нору, Алитджи снимает со стены не банку с джемом, а луковицы тьянмата (дикого лука), и рассуждает — ест ли её кошка Нисси муравьёв?

Вместо зала с множеством дверей героиня попадает в земляную пещеру с рядом небольших отверстий в стене. Она пытается безуспешно расширить одно из отверстий палкой-копалкой, мечтая выбраться в прекрасное место, где наверняка много вкусных… личинок (о них мы ещё поговорим). Роль же уменьшительного напитка в этой версии играют дикие помидоры.

Упав в море своих слёз, Алитджи, как и Алиса, встречает Мышь. Вот только это не привычная для нас домовая мышь, а мышь тушканчиковая (Hopping Mouse). Она — одно из тех редких плацентарных млекопитающих, которые ещё 5 млн. лет назад проникли на территорию Австралии, где, как известно, долгое время безраздельно царствовали сумчатые и яйцекладущие. Такие мыши действительно похожи на тушканчиков и могут так же резво скакать на задних лапках.

На рисунках Лесли среди «мокрой компании» мы можем заметить и традиционных обитателей австралийских пустынь — змею и варана.

Что касается Гусеницы, то она здесь не синяя, а белая. В тексте она называется Witchetty Grub (личинка витчетти). Да-да, это та самая съедобная личинка моли-древоточца, которая считается у аборигенов деликатесом. Она довольно крупная и живёт под землёй на корнях деревьев. Выкопав личинку, аборигены либо едят её в сыром виде, либо запекают в золе. Одни пишут, что по вкусу Witchetty Grub похожа на миндаль, другие сравнивают её с яичницей-болтуньей.

Как остроумно написал один из обозревателей австралийского пересказа, в этой сцене само собой напрашивалось, что вместо гриба Алитджи откусит хвост гусеницы, но Шеппард на такой радикальный поворот не осмелилась.

Впрочем, нововведений здесь и без этого хватает. Например, Герцогиню называют Духом Северного Ветра (на рисунке Лесли она напоминает оживший сперматозоид), а Королеву — Духом Ведьмы. Приглашение на крокет присылается не письмом, а передаётся с помощью дымового сигнала.

Живёт Дух Северного Ветра не в привычном доме, а в вурли (wurlie) — временном жилье аборигенов из веток и коры, которое обычно возводится возле стоящего дерева. Вместо перца кухарка использует корни итунипы (какое-то австралийское паслёновое), а ребёнок превращается не в поросёнка, а в кроличьего бандикута (австралийское сумчатое с длинными ушами и заострённой мордочкой).

Чеширский Кот остался Котом (пусть и Диким), а вот участников Безумного Чаепития узнать на рисунке не так просто. Шляпник стал Скотоводом, а Мартовский Заяц — его Конём. Забавно, что на одном из рисунков (видимо, к сцене королевского суда) Лесли изобразила Скотовода, удирающего верхом на коне (представляете Шляпника, скачущего на Мартовском Зайце?).

Замена персонажей повлияла и на остальной текст. Там, где в оригинале Заяц смазывает часы Шляпника маслом, у Шеппард Конь посыпает ружьё Скотовода солью.

Самой ожидаемой стала замена Сони на Коалу. Этот сумчатый зверёк, похожий на плюшевого мишку, действительно большую часть времени спит на деревьях и вообще малоподвижен (за это его даже прозвали «австралийским ленивцем).

Несмотря на то что на рисунках Лесли Скотовод изображён таким же смуглым, как Алитджи, в тексте он явно белый, да ещё и немного расист. Завидев героиню он ошарашивает её хамским замечанием: «У тебя очень тёмная кожа. Тебе не мешало бы умыться». На что Алитджи гордо отвечает: «Моя кожа всегда тёмная, даже после мытья».

Карты в пересказе Шеппард не упоминаются. Садовники и стража Королевы изображены в виде оживших листьев (как мы помним, карты у Кэрролла в итоге в листья и превратились).

Игра, в которую играют герои, в целом напоминает крокет у Кэрролла. Только вместо фламинго и ежей в неё играют аистами и ехиднами (эти яйцекладущие такие же колючие, как ежи, и так же умеют сворачиваться клубком). Правда, само мероприятие именуется Корробори (Corroboree). Так аборигены называют любую шумную массовую встречу, на которой совершают священные обряды или устраивают праздники с песнями и танцами. Ну, а вместо Королевского Суда Дух Ведьмы созывает Совет Племени.

К сожалению, описание встречи Алитджи с Грифоном и Черепахой я так и не нашёл. Лишь на одном из рисунков Лесли есть сцена, где Дух Ведьмы приводит девочку к страусу Эму (возможно, именно он и играет роль Грифона).

Подводя итог этой статьи, хочется очередной раз восхититься смелостью и изобретательностью тех, кто умудряется сделать сказку Льюиса Кэрролла «своей» даже для народов, далёких от европейской культуры в целом и викторианской Англии в частности. Это лучший залог того, что приключения Алисы в Стране чудес не потеряют своей привлекательности и в будущем.