Как «черная смерть» перестала быть страшной

В 542 году н. э. в римском городе Пелузий, что в Египте, началась эпидемия чёрной смерти. Дело было во время правления императора Юстиниана, именем которого назвали болезнь — юстинианова чума. Она быстро пожинала свою страшную жатву. Один из свидетелей с ужасом писал о сотнях мертвецов, гниющих на улицах. Лазаретов не хватало, людей негде было хоронить.

Византийские историки и схоласты оставили жутковатые описания эпидемий. «От чумы не было человеку спасения, где бы он ни жил — ни на острове, ни в пещере, ни на вершине горы… Много домов опустело, и случалось, что многие умершие, за неимением родственников или слуг, лежали по нескольку дней несожжёнными…. Большинство людей, которых можно было встретить на улице, были те, кто относил трупы». — писал Прокопий Кесарийский.

Пандемия постепенно опустошала Византийскую империю. В 544 году в Константинополе ежедневно умирали по четыре-пять тысяч человек, а в какой-то момент — десять тысяч. Свидетели мора начали верить, что бог прогневался на человечество и вот-вот начнётся Армагеддон.

Затем эпидемия прошлась по всему европейскому югу и Ближнему Востоку, накрыв в итоге всю Европу. Два века чума терзала жителей этой части света, уничтожив более 60 миллионов человек. А потом в седьмом веке на Византию обрушились персы, а после арабы. Свидетели Армагеддона дождались его — мир необратимо изменился.

Демоны, бродящие среди нас

Когда в середине XIV века, через восемьсот лет после начала первой пандемии, началась очередная эпидемия чумы, европейцы были лучше подготовлены. Первое, с чего они начали, — это устроили еврейские погромы и радостно поубивали прокажённых.

По прокажённым, что называется, всё было видно сразу же. И средневековый человек особо не рефлексировал — сразу же убивал. Ещё до начала массовой пандемии во Франции в 1321 году были казнены многие больные проказой. Их считали отравителями колодцев и разносчиками всякой заразы. Чтобы был понятен размах — в стране уже в середине XIII века было заведено около 2000 лепрозориев!

В общем, трупы лежали по всей стране. В 1348–1350 годах ситуация повторилась. Людей убивали как переносчиков мора. Многие прокажённые бежали из городов, но даже в лесах они не могли найти покоя. Местные богобоязненные крестьяне устраивали на них охоту. Но тут у людей был хотя бы призрачный шанс выжить.

В мае 1348 года в трёх французских городах прошли милые и привычные всем еврейские погромы. А осенью того же года в городе Шильоне, Швейцария, еврейский врач под пытками оговорил себя. Мол, он и ещё несколько иудеев отравляли колодцы. Негодяев немедленно осудили и радостно сожгли на кострах.

А потом подумали — и решили повторить уже по всей стране.

Массовые сожжения прошли в Аугсбурге, Мюнхене, Эрфурте, по всей Германии. В Париже евреев так активно убивали, что их трупы просто не успевали хоронить — они валялись на улице прямо во время эпидемии чумы.

Короче, за какие-то пару десятков лет европейцы уничтожили около 200 еврейских общин и устроили 350 погромов. Сотни тысяч человек были убиты. Их, конечно же, тут же записали на счёт гнусного чумного микроба. Кто же ещё был виноват?

Медицина на грани краха

Впрочем, были и хорошие новости. Несмотря на кровавый психоз, совершенствовали карантинную систему. Опыт подсказывал, что эпидемии чаще всего распространялись по торговым путям. А невообразимо умножающееся число грызунов и насекомых — грозные признаки надвигающейся эпидемии.

«Что же касается признаков, которые как бы сопутствуют причине, то перед мором ты, например, видишь, что стало много лягушек, и видишь, что умножились насекомые, рождающиеся из гнили. Одно из указаний на мор — когда ты видишь, что мыши и зверьки, живущие в глубине земли, выбегают на поверхность земли, ошеломлённые» — писал Авиценна.

Законодателями мод в карантинном деле и гигиене в Европе того времени были венецианцы. Для торговой республики, имевшей связи буквально со всем миром, борьба с эпидемией была вопросом выживания.

В каждом порту, на каждой таможне венецианцы внимательно следили за состоянием прибывающих людей. Малейшее подозрение — и корабль или целый караван отправлялись в карантин. Заболевшим был закрыт доступ в город. Болеть и умирать они должны были вне его стен.

Уже в 1348 году в Венеции было устроено три карантина.

В Милане поступили даже круче. Там стали вести «Книгу мёртвых» — некрологи. Умерших от болезней учитывали отдельно от простых умирающих.

Конечно же, точно поставить диагноз умершим на основании таких записей не так-то и просто. Но даже столь несовершенные меры позволяли отследить очаг эпидемии и быстро изолировать его жителей. Правда, цена было огромной: целые кварталы, помещённые в карантин, вымирали от болезни. Их жители были заложниками неразвитой медицины. Но это позволяло выжить остальному городу.

Медицина тоже развивалась… Впрочем, успехи у неё были так себе. В открытые раны вкладывали свиное сало и масло. Кровью щенков и голубей кропили горящие в лихорадке лбы. Самый мощный успех был у хирургов — они пришли к выводу, что чумные бубоны можно и нужно оперировать. Поэтому в них втыкали иглы — бывало, что и раскалённые. А Гюи де Шальяк придумал вскрывать их и прижигать раскалённой кочергой. Если больной не подыхал от шока и боли, он даже мог вылечиться. Конечно, если сьер Гюи не прикладывал свой «огненный прибор» к паховым бубонам. Вот тут медицина была бессильна.

Чума подстегнула власти к активным действиям. В конце XIV века на юге Италии и во Франции создают настоящую противоэпидемическую систему. Закрытие портов, устройство изоляционных пунктов и карантинов, требования к жителям сообщать о заболевших, изоляция больных и лечащего персонала. Наконец, вполне в духе той эпохи, было принято решение о сжигании всего, что имело отношение к больному, и примитивной дезинфекции лазаретов.

Несмотря на все эти меры и на то, что в итальянских городах уже были свои муниципальные врачи, эпидемия чумы изрядно проредила европейские ряды. Предполагается, что более 20 миллионов европейцев стали её жертвой за сорок лет.

Пандемический психоз

Вспышки чумы длились почти четыре века. И страшней всего был психоз, который её сопровождал на протяжении этого времени. Чума в Женеве в 1530-м и 1545 годах, в Лионе в 1565-м, в Милане 1630 года вызывала настоящую охоту на ведьм и казни подозрительных.

В Женеве в 1530 году раскрыли заговор «разносчиков заразы». В нём участвовали: заведующий госпиталем, его врач и священник при нём. Всех казнили. В 1545 году там же казнили уже 39 человек. В 1560-1570-х годах казнят около 200 «заразителей». Как при этом город не опустел — никто не знал. А магистрат по доброте душевной не задумывался. Ни к чему это — в городе зажигал Кальвин, думать было опасно.

Во Франции поступали даже проще. В некоторых городах страже и добрым жителям разрешили просто стрелять в подозрительных. В славном городе Париже добрые граждане в 1581 году получили право убивать на месте всех подозрительных — «дабы это служило назидательным примером другим». И конечно, тут же обнаружились ведьмы — в Фосиньи в 1571 году пятерых сожгли.

Но были и довольно странные случаи. В 1563 году к французскому королю пробились несколько стрёмных итальянцев и предложили ему позаражать города гугенотов.

При дворе радостно согласились — приятно же, когда твой враг дохнет в корчах.

При этом в самой Италии ситуация давно и надёжно вышла из-под контроля. Чума выкашивала в XVI–XVII веках юг и Сицилию. Часто было достаточно одного неосторожного жеста — и ты отправлялся в мир иной с характеристикой «душегуб и заразитель чумой».

В Милане в середине XVII века казнили старика, который как-то очень подозрительно поправил плащ во время молитвы в церкви. Город недавно пережил эпидемию, все были на взводе. Старика обвинили в том, что он плащом в церкви распространял заразу. И быстро сожгли от греха подальше. В 1630 году казнили аптекаря Джанджакомо Моро и комиссара здравоохранения Гульямо Пьяцца. Якобы они мазали чумной мазью ручки городских дверей. В смысле «зачем»? Потому что гнусные твари. В случае Пьяцца гнусность была повышенной, потому что он был чиновником магистрата, отвечавшим за состояние городской медицины!

Их пытали, четвертовали, а потом сожгли. Дом, где якобы замышлялось это злодейство, снесли. На его место поставили чумную колонну с напоминанием. Такие чумные колонны часто воздвигали на местах казней и по другим поводам в разных европейских государствах. Часто навершие у них выполняли в виде чумных бубонов. В одной только Австрии их поставили около 200.

Последние эпидемии, связанные со штаммами азиатской чумы, прошли в Марселе в 1720–1722 годах. Но французский абсолютизм не оставил патогену Yersinia pestis ни одного шанса. Город был заперт на карантин. Уничтожив несколько тысяч человек, болезнь временно признала поражение от просвещённых эскулапов. Шестнадцатого ноября епископ Бельсенс с высоты колокольни Аккуль воззвал к небесам, умоляя остановить чуму. Поражённая в самое сердце таким сильным колдунством, чума испытала лютый фейспалм.

Азиатская тьма из Китая

В другой раз она нанесла удар в 1850-х годах в западной китайской провинции Юньнань. В погоне за прибылями от добычи меди люди потревожили естественные очаги чумы. Последствия были неожиданными и жуткими одновременно.

Болезнь стала быстро пожирать население. В течение нескольких лет эпидемия убила миллионы. И неожиданно привела к резкому взлёту секты тайпинов.

Нищие люди, гибнувшие под ударами неведомых патогенов, толпами валили в секту, обещавшую царствие небесное здесь и сейчас.

Спаситель мира из Одессы

Вспышка бубонной чумы произошла в Бомбее в 1896 году. Британские власти реагировали жёстко и быстро. Чуму пытались изолировать в порту, но колониальная Индия конца XIX века — это вам не абсолютистская Франция начала XVIII века. Закрыть порт не успели, карантин был поначалу не очень эффективным. Болезнь вырвалась на свободу, один за другим захватывая портовые города Восточного Индостана. Как и в Средние века, торговые пути были её торными дорогами.

Индийские власти предпринимали беспрецедентные меры. Для изоляции и карантина использовали войска. Но в загашниках властей было чудо-средство, которого не было ни у китайцев, ни у средневековых европейцев — противочумные прививки. Чумные комитеты занимались массовым прививанием жителей поражённых районов.

Изобретателем первой в мире вакцины против бубонной чумы был Владимир (Мордехай-Вольф) Хавкин. Он родился в Одессе, входил в народовольческий кружок. В 1888 году молодой врач и учёный эмигрировал в Швейцарию. В России его научная карьера была ограничена вероисповеданием и происхождением.

В 1896 по просьбе местных властей он приехал в поражённый эпидемией Бомбей. Учёный уже три года жил в Индии, чтобы опробовать свою вакцину от холеры — первую в мире. Хавкин в буквальном смысле спас Индию. Благодаря его вакцине заболеваемость снизилась в десятки раз. Миллионы людей были спасены от смерти.

Благодаря вакцине Хавкина чуму постепенно изолировали. Эпидемия стала затухать. Однако свой кровавый урожай она всё-таки собрала — более десяти миллионов индийцев скончались в эту эпидемию. Ещё 12,5 миллиона умерли от периодических вспышек, продолжавшихся до конца двадцатых годов XX века.

Признание Хавкин получил довольно быстро. В Великобритании в 1897 году его возвели в рыцарское достоинство. А самого его часто называли не иначе как «спасителем человечества».

Эпидемия чумы имела и своё политическое продолжение. Власти Индии настолько жёстко боролись с чумой, так активно вмешивались в жизнь традиционного индийского общества, что это было расценено местными националистами как беспрецедентное насилие и тирания. Они застрелили Уолтера Рэнда, члена чумного комитета в городе Пуне. Власти обвинили индийскую прессу в разжигании. Оправдывавший это убийство видный деятель национального движения Бал Гангадхар Тилак был обвинён в 1897 году в «подстрекательстве к мятежу». Следующие 18 месяцев он провёл в тюрьме. Это не только уронило имидж колониальных властей, но и мощно добавило популярности местным националистам. Из маргиналов они стремительно превращались в серьёзную проблему.

Эпидемия опять меняла мир. Но, хотя её вспышки наблюдались в США и на Гавайях, по большому счёту отутюжила она только Азию.

Последняя неудача?

В 1910–1911 годах чёрная смерть попыталась повторить свой успех полувековой давности уже в Маньчжурии. На этот раз дело осложнялось тем, что произошла вспышка лёгочной чумы — самой смертоносной формы этой болезни.

Распространившись в рабочих пригородах Харбина, чума пошла гулять по КВЖД. Смертность от неё составляла 100 процентов. Китайское население Харбина за пару месяцев уменьшилось на четверть. Ситуация развивалась от плохой к катастрофической.

В российской Думе немедленно запросили правительство: что оно намерено делать, чтобы не допустить это «древнее зло» в страну. Правительство пошло на беспрецедентные меры. Были использованы войска, амурская речная флотилия, военные медики. Фактически по всей КВЖД были устроены санитарные кордоны. Жёсткий карантин и противочумные прививки довершали дело.

С российской стороны в ликвидации эпидемии участвовали выдающиеся врачи того времени: Д. К. Заболотный, автор теории о природной очаговости чумы; В. В. Фавр, описавший один из видов малярийных комаров; В. М. Богуцкий, позже ставший министром здравоохранения в Польше; А. А. Чурилина, одна из создательниц методов диагностики холеры, и многие другие.

С китайской стороны делом занялся доктор У Ляньдэ, получивший образование в Кембридже. Его действия носили характер, во многом симметричный российским. Он вводил жёсткий карантин, массово прививал население, заставлял медицинский персонал носить маски. До этого китайцы такими мерами особо не заморачивались: есть маска, нет её — пофиг. И в итоге куча младшего медперсонала заражалась от больных и быстро умирала.

Но были и специфические меры. Например, необычно пышное празднование китайского нового года. Все дело в том, что в петардах была сера — хороший дезинфицирующий элемент. Ляньдэ посчитал, что неплохо бы соединить приятное и полезное. В апреле 1911 года был зафиксирован последний заболевший.

За время эпидемии погибли 942 медицинских работника (в основном китайцы). Они пожертвовали своими жизнями, чтобы остановить эпидемию.

Унёсшей более 100 тысяч жизней чуме не удалось пробиться дальше Маньчжурии.

Это была последняя великая пандемия чумы. И, хотя её отголоски ещё полвека терзали Азию, повторить свой средневековой успех чёрной смерти не удалось. Во многом благодаря развитию общественной медицины и урбанизации — город требовал жёсткого отношения к гигиене. Чума стала опасной рутиной, от которой было найдено «противоядие». Зато на авансцену вышли новые хвори.