Как советский «Москвич» пытались продать американцам

Иосиф Сталин был фанатом иностранных автомобилей. Однажды, увидев Opel и Ford на выставке в Кремле в 1940 году, он решил – в СССР тоже должен появиться свой массовый автомобиль. Приказано – сделано. Им стал «Москвич». Одноименный завод был основан при помощи детройтских автопроизводителей (в США отправили комиссию), и обанкротился только после развала СССР. Но до этого автомобили бренда «Москвич» все же стали тем, чем и задумывался – «народным автомобилем», который не стыдно продать на Запад.

Первая модификация «Москвича» появилась в 1947 году, и через несколько лет автомобиль уже успешно экспортировался в дружественный Египет и капиталистические Францию и Норвегию. Попасть на рынок США было бы очень круто, тем более, что лозунг «догнать и перегнать Америку» был тогда чем-то вроде государственной стратегии развития. Осенью 1959 года это стало почти реальностью. Сталин уже умер, советским лидером был Никита Хрущев, он и встретился с Дуайтом Эйзенхауэром, 34-м президентом США.

Если верить мемуарам главного конструктора Александра Андронова, когда речь зашла об автомобилях, Эйзенхауэр дал добро на продажу «Москвич-407» на американском рынке, и добавил, что «когда он уйдет в отставку, то будет рад иметь на своем ранчо такой автомобиль». В том же году Associated Press опубликовало снимок, где советский «Москвич» сворачивает с 7-й авеню на 48-ю улицу Манхэттена. Подпись гласила: скоро в Америку прибудут 10 тысяч таких машин.

Вообще-то, на тот момент ни одна советская машина не продавалась в США. Это была эпохальная для СССР сделка, и она фактически состоялась: соглашение с импортером подписали. Но обещанные 10 тысяч «Москвичей» до США так и не доехали. Случился инцидент: американский летчик-разведчик Фрэнсис Пауэрс на самолете-шпионе «У-2» был сбит над территорией СССР. Международный скандал стал первой, но не единственной преградой.

Еще до истории с самолетом, министр торговли США заявлял, что примет меры против «Москвича», который не должен попасть на американский рынок. Причина - законодательство о демпинге. Продавать советскую машину собирались по смешной цене – за $1,5 тыс. Плюс, одна американская компания наняла адвоката, чтобы доказать – в русском автомобиле есть деталь, патент на которую принадлежит американцам.

В общем, все сложилось для «Москвича» печальным образом. Но три машины все же были ввезены в США частными лицами в конце 50-х. Одна из них впоследствии сгорела, следы второй теряются где-то в окрестностях Детройта, а судьба третьего «Москвича» похожа на блокбастер. Ее описал советский журнал «За рулем» в июле 1988 года.

В начале 1958 года его купил в Европе американец и, погрузив на судно в Амстердаме, привез в порт Лос-Анджелеса. Только вот «Москвич» не пропустила таможня из-за несоответствия американским нормам, да еще повредила двери при выгрузке. Тогда владелец решил отправить его в Мексику для продажи. Но по прибытии машину тут же угнали, и перегнали в… Лос-Анджелес.

Продать ее там, конечно, не получилось. Так что с машины сняли все, что можно было снять, и бросили на улице. Ни за кем не зарегистрированный «Москвич» нашла полиция и предписала отвезти на местную автомобильную свалку.

Владельца свалки Бева Кидвелла заинтересовал незнакомый автомобиль, и он решил посмотреть, на что тот способен. Он починил его, немного покатался и забыл. Но однажды к нему заехал старый приятель, которому срочно понадобилась машина для поездки. Единственным свободным автомобилем оказался «Москвич». Да, регистрации у него не было, но приятель оказался, по иронии судьбы, сотрудником DMV – Департамента транспортных средств. Он сделал временные документы и выкупил машину у штата за 35 долларов.

Правда, на этом все не закончилось. Машина так и осталась ржаветь у Кидвелла на целых 20 лет. В 1981 году он закрыл свалку, а «Москвича» решил продать. На его газетное объявление наткнулся коллекционер Гарри Брикен. Он купил ее в плачевном состоянии всего за 300 долларов.

Дальше последовала долгая и мучительная история поиска запчастей. Ни схем, ни инструкций тоже не было. Детали выписывались из Европы и шли месяцами. Получив все, что нужно, Гарри отдал машину в мастерскую, но через пару дней обнаружил, что ни мастерской, ни его машины больше нет… После шести недель поиска, он нашел автомобиль в одном из амбаров в восьми километрах за городом. 

$4,400 – столько у Гарри ушло на реставрацию «Son of Moscow» (так он назвал «Москвича»). Беды не закончились, даже когда он впервые представил советский раритет на местной выставке в Техасе. Советские флаг и буквы СССР на номере мало кому понравились. К нему даже пришли агенты ФБР, выяснять его связь с коммунистами.

Долгожданное признание пришло в 1987 году на более серьезной техасской выставке, где он взял первое место, и третье место в номинации зрительских симпатий, сразу после Кобры 427 и БМВ М-1 за четверть миллиона долларов.