Каким было гладкоствольное оружие Галантного века?

Долгое время конструкция главного огнестрельного оружия всех европейских армий — мушкета — почти не изменялась. Гладкоствольные ружья с кремнёвым замком немного совершенствовались, становились легче, прочнее, надёжнее. Но суть не менялась.

Это продолжалось до 1840-х годов, когда началась гонка лёгких пехотных вооружений. Она привела к тому, что за следующие полсотни лет сменилось множество самых разнообразных моделей пехотного оружия.

Технические характеристики

Но пока оружие не претерпевало серьёзных изменений. И такой консерватизм в военном ремесле сделал своё дело: ружья, принятые в разных странах, были довольно близки по техническим характеристикам, размеру, весу, калибру. По мере развития оружейной промышленности все государства стремились унифицировать своё оружие, приняв для использования одну-единственную модель. Получалось это так себе, и на вооружении одновременно могли находиться сразу несколько разных мушкетов.

Одни и те же модели ружья использовались десятилетиями. Из «Браун Бесс» британцы стреляли и в Семилетнюю, и в наполеоновские войны, а прусский «Потсдамский мушкет 1723 года» применялся ещё при Ватерлоо.

Калибр ружей находился в пределах от 19 до 15 мм. Причём постепенно и мушкет, и пуля становились всё легче, а калибр уменьшался.

Французы в эпоху революции дошли до того, что диаметр боеприпасов уменьшился аж до 15,5 мм. Причина проста — из-за развала производства в революционные годы стволы ружей стали менее качественными, и плотно прилегающая пуля могла послужить причиной разрыва. Да и солдат начали обучать гораздо хуже. Они больше не могли поддерживать принятый темп стрельбы, тратя слишком много времени на заряжание.

Так что все наполеоновские войны «непобедимая» французская пехота провела с болтающимися в стволе мушкета пулями, что не самым лучшим образом сказывалось на точности.

Англичане и пруссаки, гордившиеся своими ружьями, работу французских оружейников не ставили ни в грош.

Вес изделий обычно находился в пределах 4,6-4,7 кг — что заметно тяжелее современного стрелкового оружия пехоты, но не слишком отличается от винтовок конца XIX века, с которыми европейские армии воевали ещё во Второй мировой войне.

Точность и дистанция выстрелов

Если взять мушкет XVIII века, установить его под углом в 45 градусов и выстрелить, то предельная дистанция полёта пули составит всего тысячу метров. Конечно же, никто таким экзотическим способом не стрелял, и потому максимальная дистанция выстрела при горизонтальном положении ружья не превышала 250 метров. Причём даже это — совсем небольшое — расстояние считалось не слишком-то эффективным. Рекомендовалось начинать пальбу с 200 метров, а самый лучший результат достигался при стрельбе почти вплотную — 100 метров и меньше.

Но это ещё что. Вооружённым пистолетами кавалеристам предписывалось делать залп в упор, потому что уже на расстоянии двадцати шагов попасть из гладкоствольного пистолета по врагу крайне затруднительно. Тем более верхом на лошади.

Стрельба на большом расстоянии лишь расходовала патроны и потому всячески пресекалась командирами. Более того — противник, отличающийся хорошей подготовкой и стойкостью, мог, не делая выстрелов, сблизиться, сделать мощный залп всей линией пехоты и «ударить в штыки».

Такая тактика принесла немало побед и революционной французской армии, и русским полкам Суворова.

Но даже с ближней дистанции точность была никудышной. В среднем отклонение пули от линии стрельбы составляло более полуметра, так что для поражения врага мог применяться лишь массированный огонь плотно построенных в линию боевых порядков.

Темп стрельбы

Заряжание мушкета XVIII века происходило в 12 приёмов. Все они чётко регламентировали действия солдата — от изготовки ружья к выстрелу до нажатия спускового крючка.

Рекруты заучивали приёмы до автоматизма, чтобы в бою обеспечивать максимальный темп стрельбы. Именно скорострельность пехоты была ключевым средством победы.

На малой дистанции боя та сторона, которая могла обеспечить наибольшую массу свинца, летевшего в неприятеля, чаще всего становилась победителем.

Поэтому солдаты прусского короля Фридриха Великого, чья армия состояла из отребья, собранного вербовщиками по всей Европе, полагались не на стойкость, а на выучку и скорость стрельбы. И чаще всего это отлично работало.

В 1783 году прусский генерал-лейтенант граф Ангальтский с гордостью писал, что во время учений его пехотинцы в минуту делали семь выстрелов и шесть раз успевали перезарядить ружья. Прусский устав 1779 года требовал от всех пехотных командиров добиваться темпа в четыре выстрела в минуту. Такой результат давался лишь при идеально построенном ежедневном обучении и требовал больших расходов на порох и пули. Поэтому бо́льшая часть европейских армий считала достижение темпа в два-три выстрела в минуту вполне достаточным для победы.

Именно с такой частотой стреляли русские и французские войска эпохи наполеоновских войн. Но как только во время больших кампаний в полки приходили плохо подготовленные новобранцы, скорострельность резко падала.

Несмотря на простоту конструкции, ружья требовали постоянного ухода. Это было связано с применением дымного «чёрного» пороха, который быстро загрязнял ствол сажей и несгоревшими частицами. Считалось, что, сделав не более 60-65 выстрелов, необходимо прекратить огонь и тщательно промыть ствол. Для этого надо было разобрать оружие — то есть во время боя такая операция была совершенно невозможной.

Так что в ходе большинства сражений эпохи «войн в кружевах» солдат успевал сделать совсем немного выстрелов.

Ровно 60 патронов лежало в патронной сумке русского пехотинца в 1812 году. Считалось, что такого запаса вполне достаточно для самого ожесточённого сражения. Немного? Но ход боя в те времена состоял из долгого ожидания, порой под артиллерийским огнём противника, медленного — строевым шагом — сближения с неприятелем, а потом обмена выстрелами, после которого слабейшая сторона ретировалась.

Кстати, разнобой вооружения совершенно не мешал воевать, потому что пули в то время или изготавливались полковыми мастерами, или даже отливались самими солдатами. Пехотинец должен был сам позаботиться о том, чтобы ему было чем стрелять.

Ещё быстрее, чем ствол, продуктами горения забивалось затравочное отверстие, через которое пламя с полки кремнёвого замка поджигало порох в стволе. Его очистка была куда проще и могла осуществляться прямо в бою с помощью специальной длинной и прочной иглы. Такую иглу носили на цепочке, прикреплённой или к ремню патронной сумки, или к пуговице мундира.

Несмотря на уход, кремнёвые мушкеты отличались частыми осечками. Одна на шесть выстрелов считалась приемлемым результатом. А у нерадивого солдата мог сорваться и каждый второй выстрел.

В сырую погоду порох терял свои горючие свойства, и число осечек возрастало. Ну а воевать в дождь считалось почти невозможным.

У англичан ружья кирпичом не чистят

Атмосфера пышности, царившая на полях сражений XVIII столетия, требовала, чтобы оружие было самым лучшим образом вычищено, металлические части блестели на солнце, а кожаные ремни покрыты свежим слоем белой краски.

Сразу вспоминается рассказ Н. Лескова «Левша». «У англичан ружья кирпичом не чистят», — говорил русский оружейник императору о том, как ухаживают за мушкетами будущие противники русских в Крымской войне. Но на самом деле, слова Левши имеют отношение к позднейшей эпохе распространения нарезного оружия, которое действительно не стоило чистить песком или кирпичной крошкой.

На протяжении всего XVIII века именно так чистили гладкоствольные мушкеты и англичане, и русские, и французы. Прочная ружейная сталь почти не страдала от грубого абразива, а если за долгие годы ствол оказывался «расточен» и немного увеличивал свой калибр, — ничего страшного. Всё равно вести прицельный огонь не требовалось.

Несмотря на то, что в работах XIX и ХХ веков часто принято отзываться об огнестрельном оружии XVIII века с пренебрежением, мушкеты армий Румянцева, Фридриха Великого или Морица Саксонского были эффективным оружием. Они полностью справлялись с теми задачами, что ставили перед ними полководцы. Хотя изобретатели Галантного века предвосхитили почти все инженерные решения, принятые уже в XIX столетии, производить сложное оружие было слишком дорого. Полученный эффект не окупал затрат. Революция вооружения случилась, лишь когда возможности индустриальной эры сделали доступным то, что раньше считалось вершиной оружейного мастерства.