От падали до супа из свечей: что ели французские солдаты во время отступления в 1812-м

В начале XIX века солдат любой армии — за редким исключением случаев, когда ему попадалась богатая военная добыча, — ел самую простую пищу.

Вот и рацион наполеоновского солдата, завоевавшего для императора половину Европы, отличался незамысловатостью. В день ему полагалось 550 грамм белого или серого хлеба, 240 грамм рыбы, 200 грамм солонины, 30 грамм риса и 60 грамм сушёных овощей. Запивать всё это можно было четвертью литра самого дешёвого вина и одной шестнадцатой литра крепкого спиртного, в качестве которого использовали что придётся. Чаще всего привычные европейцам ром, бренди или кальвадос.

Солдат начала XIX века питался гораздо лучше, чем крестьянин или рабочий, для которых голод был постоянным спутником жизни.

Разумеется, даже эта порция была лишь идеальным представлением интендантов о необходимом минимуме. Чаще всего одни продукты заменялись другими. Следили лишь за одним — некоей усреднённой сытностью той провизии, что должен получить солдат.

К примеру, в самом начале кампании 1812 года Наполеон распорядился выдавать в день порции из 330 грамм хлеба, 60 грамм риса и 450 грамм мяса. Как мы видим, ни рыбы, ни овощей в действующую армию не завезли, а недостаток хлеба компенсировали рисом, из которого можно было сварить мясную кашу.

В отличие от британской армии, где каждый рядовой готовил себе пищу в собственном котелке, и русской армии, в которой готовили сразу на ротную артель, французы объединялись в небольшие товарищества по пять — восемь человек, имевших общий большой котелок.

Собравшись у костра, солдаты садились вокруг котелка и сообща ели из него. За тем, чтобы каждому досталась более-менее равная доля, бдительно следили. Считалось неприличным есть второпях, обгоняя боевых товарищей. Гвардейцы имели собственные тарелки, так что, приготовив кашу или похлёбку, сразу распределяли её по отдельным порциям.

Офицеры получали несколько рационов рядовых. Лейтенант — 1,5, полковник — три, маршал империи — целых 24. Конечно же, съесть столько одному человеку было не под силу, поэтому причитающуюся порцию можно было забрать звонкой монетой и купить на неё всё необходимое. К примеру, хорошего вина, копчёного мяса — или вообще заказать ужин в ресторане.

Первые проблемы

Трудности похода в Россию сказались почти сразу. Поставки провизии постоянно задерживались, и поэтому приходилось прибегать к различным хитростям.

Вместо муки солдатам начали выдавать пшеницу. Предполагалось, что они должны смолоть зёрна, чтобы затем выпечь хлеб. Но на практике это оказалось неосуществимо.

Некоторые командиры, как предусмотрительный маршал Даву, следили за тем, чтобы в начале похода каждый солдат 1-го корпуса под его командованием носил с собой провизии на две недели. Впрочем, чем дальше на просторы России заходили солдаты Наполеона, тем меньше еды они получали.

Если за снабжением Старой гвардии следил лично император, то уже Молодая гвардия к августу 1812 года испытывала нехватку провианта. А ко времени Бородинского сражения многие полки голодали уже не первый день. Неслучайно сразу после взятия Москвы французы принялись грабить город. Одной из первых причин такого варварства был голод. Но пожар второй столицы лишил захватчиков надежд на сытую жизнь.

Армейские полки снабжались по остаточному принципу и обычно сильно зависели от энергии и влияния своих командиров. Если дивизионный генерал заботился о подчинённых и мог выбить необходимые поставки у интендантов или организовать экспедиции фуражиров, то солдаты могли рассчитывать на паёк. В ином случае приходилось полагаться только на самих себя — в Великой армии начало расцветать мародёрство.

Соперничество честолюбивых и эгоистичных наполеоновских командиров порой приводило к самым печальным результатам. Перед занятием Вильно генерал граф Луи-Пьер Монбрён из 2-го кавалерийского корпуса должен был организовать срочный захват продовольственных магазинов передовыми частями своей кавалерии. Но Мюрат, командующий всей конницей, обиделся, что приказ подчинённому был отдан через его голову, и не позволил его исполнить.

В итоге русские успели уничтожить склады, а Мюрат, оправдываясь перед Бонапартом, попытался свалить вину на Монбрёна. Последний обиделся и бросил шпагу к ногам Неаполитанского короля, заявив, что отказывается от должности, генеральских эполет и просит принять его в кавалерию простым рядовым. Скандал еле уладили с помощью Наполеона, не желавшего разбрасываться ценными кадрами.

Солдатское меню 1812 года

Стада, которые гнали вслед за Великой армией, довольно быстро съели. Солонина в больших бочках отставала, её просто не успевали довезти по осенней распутице. Так что очень быстро главной пищей французского солдата стал хлеб. Но это был совсем не тот хлеб, к которому французы привыкли. Печи не успевали строить — армия стремительно наступала, пытаясь поймать уходящих вглубь страны русских.

Выяснилось, что печь хлеб придётся самим. Для этого несчастные солдаты или пытались приспособить русские печи (с которыми совершенно не умели обращаться), или поступали ещё проще — делали из муки болтушку на воде. А то и просто варили зерно, получая примитивную пшеничную кашу. Другой вариант — готовить самое простое бездрожжевое тесто, обматывать его вокруг палок или шомпола своего мушкета и жарить на костре.

Хотя фуражиры Великой армии порой захватывали русскую муку или сухари, они с ужасом обнаружили, что наш солдат питается исключительно ржаным хлебом.

Французы категорически отказывались есть чёрный хлеб, предпочитая голодать и презрительно называя его «русский бисквит». Зато от ржаного хлеба не отказывались немцы, привычные к такому рациону. Во Франции же рожь традиционно или шла на приготовление смешанной муки для серого хлеба простонародья, или использовалась на корм скоту. Предложить французу чёрный хлеб было всё равно, что дать ему поесть зелёной травки, которую столь охотно щиплет его лошадь.

Водка и падаль

Но и пульты хватало не всем.

Тогда в ход шла падаль.Дороги устилали десятки и сотни трупов лошадей, павших от бескормицы и непосильных нагрузок. Считалось, что, если повезёт, можно найти ещё свежую тушу, выпить тёплую кровь, вырезать печень и сердце, считавшиеся деликатесами.

Лошадиное мясо очень грубое, поэтому его приходилось долго варить. Запасы соли в солдатских ранцах уже давно кончились, поэтому мясо сдабривали порохом. Селитра придавала ему солоноватый вкус, но уголь и сера образовывали тошнотворную пену, а после такой пищи язык и губы окрашивались в стойкий чёрный цвет.

Колодцы часто оказывались испорчены. Очевидцы вспоминают, что доведённые до отчаяния жаждой некоторые отступающие пытались пить лошадиную или человеческую мочу.

Даже в те редкие дни, когда обоз доставлял алкоголь, это не приносило радости. Ведь или удавалось добыть русскую водку, или из Германии везли дешёвый картофельный шнапс. Главный хирург Великой армии Доминик Жан Ларрей писал, что русские крепкие напитки пагубно воздействовали на непривычный организм. Выпив водки или шнапса, голодающие французы падали на землю и становились жертвами холода.

Конечно же, на таком жутком рационе долго протянуть нельзя. Поэтому из русского похода домой вернулся лишь один из четырёх воинов, перешедших границу летом 1812 года.