Последний мятеж стрельцов

На страже Отечества

 В 16−17-м веках стрельцы составляли основу постоянного войска. Считается, что первый стрелецкий корпус был организован в 1550 году. Это пешие воины (редко воевали на конях), организованные в «статьи» по 500 человек в каждой. Позже «статьи» получили наименование «приказы». Во главе этих подразделений стояли дворяне или дети боярские.

За свою службу стрельцы получали жалование, около 5−6 рублей в год (большие деньги, построить дом можно было за 10 рублей). Но оплачивалось только то время, которое воин находился в походе, то есть примерно полгода. В мирное время стрельцы могли заниматься вполне обычными ремёслами или торговлей, которые и процветали в их слободах. Тем более что они были освобождены от податей, то есть налогов не платили.

Может создаться впечатление, что стрельцы находились только на службе у царя. Это не так, иногда крупные землевладельцы тоже набирали себе стрелецкое войско, но тогда они брали на себя и обязанность содержать его. Царские стрельцы были на привилегированном положении, особенно служившие непосредственно в охране царя (стремянные). А их было немало: например, при Иване IV ежедневно в караул во дворце заступали 500 стрельцов.

 Историки посчитали, что в конце 16-го века на службе у царя находилось около 12 тыс. стрельцов, из которых примерно 5 тыс. служили в Москве.

В конце 17-го века боярин и воевода Василий Голицын провёл реформу, которая лишила стрельцов стабильного жалования, зато им выделили земельные наделы. Правда, изменения не коснулись тех, кто был приписан к Москве — они продолжали получать за свою службу деньги. Их владения ограничивались огородами и пастбищами. В целом это привело к тому, что стрельцы-«аграрии» оказались привязаны к земле, были менее мобильны, заставить их выполнять свои прямые обязанности становилось всё труднее.

В 1682 году стрельцы, и так недовольные своим положением, тяготами службы и невыплатами жалования, узнали, что царевич Иван якобы убит. Так начался бунт, в результате которого на престоле оказались Пётр I и Иван V (которого никто не убивал) при регентстве сестры Софьи. После этого стрелецкие полки, которые были самыми активными участниками бунта, выслали из столицы, а на их место перевели более надёжных стрельцов из Киева, Батурина и Переяславля.

Мимо Москвы

 К середине 1698 года всего в стране было 49 стрелецких полков, в том числе 20 московских. Но дислоцировались они не только в столице: по существовавшей тогда практике их отправляли на службу в другие города, в том числе в далёкие Астрахань и Азов, где находилось целых шесть полков. Отслужив там год, они должны были вернуться в Москву, к семьям и привычным мирным занятиям, однако их отправили не в столицу, а сначала в Воронеж, а потом в Великие Луки.

По замыслу властей, там стрельцы должны были образовать военный резерв, который мог быть использован для поддержки нового союзника — польского короля и саксонского курфюрста Августа II. Таким положением дел военные оказались недовольны: они долго несли службу вне дома, им не дали увидеться с семьями, кроме того, условия в Великих Луках оказались хуже, чем они ожидали. В своих жалобах стрельцы утверждали: «Мы на полских — на Себежском и на Невльском рубежах были, голод и холод, и всякую нужду терпели. <…> Да по указу великого государя мы переведены на Великие Луки, а стояли недель с тринадцать. А в Луцком уезду для прокормления хлеба по миру многие просились, и нас не отпускали; а которые наша братья ходили кормитца именем Христовым, и те от нас многие батоги биты перед Розрядом».

Историки, правда, сомневаются, что положение стрельцов было настолько плохим, что они просили милостыню, но жалоба была сформулирована именно так. В итоге из Великих Лук в Москву отправилось около 200 стрельцов с требованиями вернуть их в столицу. В Москве, пытаясь утихомирить военных, им выплатили часть долгов и велели отправляться обратно. Кто-то действительно ушёл, но некоторые остались: отыскать их в густонаселённых слободах не представлялось возможным. Тогда власти решили перебросить стрельцов из Великих Лук в Торопец, где и вспыхнуло восстание. 5 июня 1698 года стрельцы двинулись к Москве.

Восстание

Возмущение бунтовщиков можно было понять: они и прежде служили далеко от дома, но никогда до этого их не переводили с одного места службы на другое, не позволяя навестить дом. Плюс к тому экономические сложности и задержки с выплатой жалования. Но, как водится, на эти очевидные причины наложились и другие.

Немецкий дипломат Иоанн Корб, находившийся в это время в Москве, так описал события: «Идя же в Москву, стрельцы имели в виду остановиться в поле, называемом Девичье, с целью подать прошение царевне Софье Алексеевне о том, чтобы она по-прежнему стала во главе правления. Они также думали побить солдат, находившихся у этого монастыря на страже, <…> полагали идти в Москву и разъяснять всем предместьям, населённым чёрным народом, списки своего мятежного прошения, уверив при том чернь, что Великий Государь скончался за морем (Пётр в это время находился за границей с Великим Посольством — прим. авт.). С Софьей же сообща продолжать смуту, перебить бояр, разрушить предместье немецкое, всех иностранцев предать смерти, а Великого Государя не пустить в Москву».

Каковы бы ни были реальные требования стрельцов, слухи о возможности освобождения Софьи Алексеевны из монастыря не могли не беспокоить власти. Против бунтовщиков выставили в два раза превосходящее их по численности дворянское ополчение под командованием генералиссимуса Алексея Шеина. Оба войска встретились в районе Новоиерусалимского монастыря, где начались переговоры.

Стрельцы сформулировали жалобы в письме: никаких упоминаний о Софье в нём не было, а было недовольство тяжёлыми условиями службы и опасения в том, что «идут к Москве немцы» (то есть грядёт засилие иностранцев).

Князь Фёдор Ромодановский, командовавший московским гарнизоном, отправил против стрельцов генерала Патрика Гордона. Тот применил артиллерию, погибло 10−12 человек, ранено было порядка 40. В правительственном войске — четверо убитых и около десятка раненых.

Расправа

Извещённый о бунте стрельцов Пётр I уже ехал обратно в Россию. Готовясь к его возвращению, Шеин начал расследование. Розыск продолжался около двух недель, 56 человек, которых сочли главными зачинщиками, повесили, 74 отправили в Москву, 140 бунтовщиков били кнутом и сослали.

Однако Пётр оказался недоволен результатами следствия и счёл наказание слишком мягким. После его возвращения снова были созданы 10 комиссий, одна из которых во главе с Ромодановским должна была установить связь бунтовщиков с царевной Софьей. Доказательств её причастности к бунту, впрочем, обнаружено не было

 Казни виновных стрельцов вновь начались 10 октября 1698 года. Иоанн Корб описывал их так: «Сотня осуждённых <…> ждали смертной казни. Для каждого преступника телега, при каждой телеге солдат. Не было там священника, чтобы преподать духовную помощь, как будто бы осуждённые не были достойны этого религиозного обряда; однако ж каждый из них держал в руках восковую свечу, чтобы не умирать без освящения и креста. Ужас предстоящей смерти увеличивали жалостные вопли жен <…>. Преступники сами всходили по лестницам к перекладине, крестились на все четыре стороны и (по обычаю страны) опускали на глаза и на лицо саван. По большей части осужденные сами надевали себе петлю на шею и бросались с подмостков: в числе тех, которые искупили свое преступление смертью на виселицах, насчитали двести тридцать человек, ускоривших сами свой конец».

Таких казней у Корба описано восемь. По его воспоминаниям, Пётр и сам рубил головы, и заставлял бояр выполнять роль палачей. Те действовали неумело, из-за чего осуждённые терпели страшные муки. Всего было казнено более 700 человек, причём последний — в 1707 году. А уже в 1699-м началась военная реформа, в результате которой стрелецкие полки были заменены регулярной армией.