Сбылись ли прогнозы о будущем Энгельса, Ленина, Троцкого и Коллонтай?

Соединённые штаты Европы (не)возможны

Идея объединения Европы в нечто вроде США, где у каждого штата свой закон, но в целом они действуют как единая система с едиными внешнеполитическими интересами, витала в воздухе уже в начале двадцатого века. Её высказывал, например, Лев Троцкий, который считал, что национальные границы отменит экономическая эволюция. Владимир Ильич был твёрдо уверен, что такое объединение невозможно мирными методами, поскольку капитализм на подобные союзы не способен. Третью точку зрения чуть позже, в тридцатых, представил Уинстон Черчилль, который ратовал за европейский союз как надгосударственное образование. Как видим, будущее Европы в итоге угадал именно он.

Революция (не)скоро

В январе 1917 года Ленин на выступлении в Цюрихе высказал неуверенность в том, что при его жизни революция свершится. Через месяц в России произошла первая революция, ещё через несколько месяцев — вторая. Также Ленин и соратники в то время думали, что российская революция будет только частью мировой, то есть ряда революций, которые примерно одновременно вспыхнут по всему свету — потому что информация об одном перевороте будет подогревать желание и готовность другого переворота среди жителей иных стран. И начнётся эта цепочка, скорее всего, в Германии, откуда и пошло рабочее движение.

Кстати, Энгельс, на которого оглядывался Ленин, считал, что революции начнут сразу три нации Европы, как самые прогрессивные — немцы, венгры и поляки. А все остальные народы расплавятся в буре реваншистских войн, которые последуют за этими революциями, и почти всех славян немцы и венгры из мести и неприязни сметут с лица Европы. Ничего плохого в этом Энгельс не видел: должны оставаться только прогрессивные народы, а реакционным место на свалке истории. В некотором роде Энгельс предугадал Гитлера и Вторую Мировую войну.

А в тридцать шестом году Троцкий уверял, что Гитлер вот-вот развяжет новую мировую войну, но вторую немцы проиграют точно так же, как первую, если не сокрушительнее. Что ж, он был прав. Впрочем, нацисты были уже три года у власти, и угадать будущее с ними было легче.

Россия перейдёт к товарообмену

Промежуточным шагом между полным коммунизмом и НЭПом, в который сосуществовали частная и государственная торговля, Ленин видел всеобщий товарообмен. Он рассчитывал, что уже к тридцатым-сороковым годам Советский Союз полностью откажется от денег и перейдёт на обмен товарами. В некотором роде он был прав, хотя и не угадал со сроками и с тем, насколько это способно приблизить коммунизм: бартер «вещь на вещь» стал постоянной реальностью в жизни граждан позднего СССР и первых лет Российской Федерации. Правда, коммунизм это не приблизило ни на шаг.

Чиновник съест рабочий класс

В большой книге, критикующей сталинистский поворот в строительстве «светлого будущего» как практически полный отход от идей революции, Троцкий утверждает, что в СССР на том курсе, на котором он держится, бюрократия съест государство рабочих, страна превратится в страну чиновников. Кроме прочего, победа бюрократии, по его мнению, станет победой буржуазного взгляда на семью и забронзовения авторитета старейших. Он также полагал, что свержение бюрократизированной верхушки, новый переворот, приведёт к победе почти оставленных идеалов революции.

Что ж, похоже, изо всех предсказателей Троцкий был не только самым мечтательным, но и самым точным. При Сталине и после него бюрократия настолько развилась, что в сатире только и делали, что высмеивали раздутый чиновничий аппарат — и сатира эта действительно была и острой, и актуальной для рядового гражданина. Забронзовение генсеков, удерживание власти в ведомствах за давно отставшими от времени пожилыми чиновниками — всё это также произошло. Вот только переворот никуда бюрократию не дел. Фактически, чиновничий аппарат Россия получила в наследство от СССР и мало что изменила в нём.

Семьи больше не будет

Главной по прогнозам о семье будущего была среди революционеров Александра Коллонтай. В двадцать втором году она выпустила рассказ-утопию с обещающим названием «Скоро», где рисовала картины жизни при коммунизме. Прежде всего, люди жили бы друг с другом, делясь не на семьи, а по возрастам: отдельно дети, отдельно подростки, взрослые, старики. Такое разделение виделось самым разумным в силу разного режима и медицинских и гигиенических мер, необходимым в разном возрасте. Как мы видим, такое «скоро» если и наступит, то не скоро.

А вот её обещание того, что традиционная семья больше не будет выгодна ни государству, ни людям и потому постепенно начнёт отмирать, похоже, сбывается наполовину. Государству по-прежнему выгодно, чтобы заботы о больных, престарелых и детях брали на себя женщины — которые в таком случае неизбежно будут искать себе мужей, чтобы не умереть с голода. Многих же современных людей семья в том виде, в котором мы привыкли видеть её в букварях, тяготит.

Уроков не будет

Большевики полагали, что в передовом обществе изменится образовательная система. Исчезнут уроки, дети будут работать над проектами, которые помогут им с разных сторон рассмотреть одну тему, а в школах вместо классов будут лаборатории. Вместо «дисциплин» и «предметов» будут «комплексы» разных тем. Дети также будут осваивать разные ремёсла и профессии, что привяжет абстрактные знания к практическим.

Удивительно, но прогнозы советских мечтателей двадцатых, похоже, начали сбываться. Только не в России, а в Финляндии, где действительно постепенно идут к такой системе образования. А вот у нас систему свернули при Сталине, максимально вернув всё, что было до революции.