Сражение у Липан: главная битва чешской истории

Военная революция: на пороге Нового времени

XV век стал переломным моментом в истории Европы, преобразив облик континента до неузнаваемости: на смену классическим феодальным королевствам пришли национальные государства с сильной монаршьей властью, на западе и востоке возникли новые гегемоны, с юга начали экспансию османы. В первой половине века в Центральной Европе развернулось, пожалуй, самое мощное военно-религиозное движение эпохи, последствия которого были столь значительны, что отразились по всему континенту — от Бискайского залива до Донских степей. Это были гуситы — бесстрашные последователи Яна Гуса, сожжённого на костре во время Констанцского собора в 1415 году.

Требования гуситов не ограничивались сугубо религиозными лозунгами — многие сторонники Гуса выступали за коренное переустройство общества, отмену привилегий знати, облегчение положения сельских и городских низов. Пункты программы гуситов легли на плодородную почву — экономически развитая Чехия страдала от засилья немцев, в которых многие видели главный источник проблем региона, так что к религиозным соображениям примешивались националистические: немецкая верхушка небезосновательно считалась блюстительницей католического порядка. Пришла пора разделаться с ненавистными папскими прихвостнями и рыцарями. Начались Гуситские войны.

Нужно сказать, что далеко не все в Чехии поддержали движение гуситов, однако аристократия и городская верхушка оказались не в силах справиться со «смутьянами» в одиночку — восставшие в короткий срок захватили большую часть страны, так что главному противнику чехов — императору Сигизмунду — пришлось обратиться за помощью к «добрым католикам» — правителям соседних немецких земель и, конечно, к самому папе. Последовавшие за этим крестовые походы против гуситов должны были смести бунтующую чернь, однако всё пошло не по плану.

Огнестрельное оружие, цепы и табор — приёмы против рыцарства

Ян Жижка и Прокоп Великий — великие полководцы гуситов, сумели найти способ противостоять классической рыцарской тактике, не имея ни тяжёлой конницы, ни спаянной пехоты. Вожди гуситов использовали передовые достижения техники и науки, сочетая их с новыми для Европы организационными и тактическими решениями. Олицетворением чешского сопротивления стал передвижной лагерь-крепость — табор. На самом деле Табором назывался главный город наиболее радикального крыла гуситов, прозванных от него таборитами, однако со временем табором прозвали и передвижной лагерь гуситов, служивший во время сражений полевым укреплением. Сама идея держать оборону в лагере не была для Средневековья сколько-нибудь новой, однако гуситам удалось создать систему, в которой каждая повозка в лагере была еще и тактической единицей. Вся армия делилась на возы, которым был придан небольшой отряд воинов и обслуги, отвечавших за её боеспособность.

Перед сражением возы сцеплялись между собой, образуя замкнутое кольцо повозок, ощетинившееся цепами, арбалетами и пишталами — другим козырем гуситов. И действительно: может показаться странным, но именно Ян Жижка и его соратники первыми массово применили ручное огнестрельное оружие и полевую артиллерию. Если предшественники гуситов ограничивались использованием осадных бомбард или незначительного количества пушек в сражении, то чехи использовали свои пиштала (предшественницы аркебуз) столь широко, что нередко неприятель даже не принимал боя, устрашённый грохотом и огнём пиштал и гаковниц (лёгких пушек). После гуситов ручное огнестрельное оружие начинает стремительно распространяться по всей Европе, находя применение то во французском лагере при Кастийоне, то в крестоносном при Варне. Постепенно все европейские армии перевооружились на аркебузы и мушкеты, а гуситский табор был перенят казаками и русскими стрельцами, использовавшими гуляй-город против польской кавалерии и татарских всадников.

Любопытно, что гуситские армии качественно отличались от неприятельских по уровню дисциплины и организации, которых не могли достичь рыцарские армии католиков. Им была свойственна жестокость в бою и в обращении с пленными, которым редко давали шанс на спасение. Именно эта безжалостность вкупе с отчаянным упорством, с которым сражались чехи, создали им репутацию, внушавшую ужас их врагам, тем более, что победить гуситов в чистом поле казалось делом немыслимым. Исчерпав военные способы решения конфликта, грозившего сломать весь порядок вещей в Центральной Европе, католики решили пойти другим путём. Дело в том, что по мере разрастания гуситское движение постепенно всё более раскалывалось на умеренный и радикальный лагерь, каждый их которых преследовал различные и даже противоположные цели.

Умеренные гуситы, прозванные чашниками или утраквистами (от латинского выражения «под обоими видами») были представлены зажиточными слоями чешского населения. Прозвище утраквисты намекало на изменение одного из важных положений католицизма, где миряне причащались только хлебом, а клирики — хлебом и вином (в православной традиции и миряне, и клирики причащаются хлебом и вином). Впрочем, главными требованиями чашников были всё же экономические, касавшиеся передела собственности, без решительного изменения права и всей политической системы, на чём настаивали более радикальные гуситы, прозванные таборитами.

Табориты настаивали на отмене феодальных привилегий, ниспровержении привычной иерархии власти, изгнании немцев. Стоит ли говорить, что социальной основой таборитов были городские низы, мелкое крестьянство и обедневшее рыцарство? После ряда побед гуситов цели чашников были достигнуты и к началу 1430-х раскол между таборитами и утраквистами становился всё более явным. Теперь чашники начали сближаться со вчерашними врагами — католиками и немцами, намеревавшимися с их помощью разгромить таборитов, ведь своих сил для этого им было недостаточно. Грядущая схватка должна была решить судьбу Чехии, грозившей стать независимой республикой посреди немецких владений. Развязка наступила в 1434 году.

Гуситские войны — последняя битва таборитов

В начале 1434 года чашники, заключившие так называемый Панский союз, решились на открытое выступление против таборитов. Время было выбрано удачно: уже несколько месяцев гуситская армия без дела стояла у стен Плзня — главного оплота католиков в Чехии, пытаясь взять этот стратегический пункт. За это время привыкшая к победам гуситская армия изрядно разложилась, а упорство защитников, отсутствие продовольствия и припасов только усугубили дело — гуситы были деморализованы, дошло даже до открытого выступления против командующего армией Прокопа Великого. Прокоп был ранен своими же соратниками и лишён командования, после чего уехал в Прагу, предоставив оставшимся гуситам возможность самим довести дело до конца. И в этот-то момент Панский союз начал войну с таборитами, намереваясь сокрушить тех и заключить выгодный для себя мир с императором Сигизмундом.

Как это обычно бывает, дело началось с Праги, где силы Старого города атаковали таборитский Новый город, учинив резню из-за отказа городской бедноты разорвать отношения с Табором и присоединиться к чашникам. Чудом спасшийся Прокоп Великий призвал таборитов прекратить осаду Плзня и бросить все силы на борьбу с утраквистами, мобилизовавшими все наличные войска. Поредевшая полевая армия гуситов двинулась на соединение с Прокопом, бежавшим в Табор и спешно собиравшим под свои знамёна всех желающих. Это сказалось на качестве солдатского элемента — многие ветераны прошлых походов оказались или в стане врага, или пали в боях, так что под командой Прокопа оказалось не слишком-то дисциплинированное войско, времени на обучение которого решительно не доставало.

С наспех собранными силами командующий таборитов подошёл к Праге, взять которую не сумел. Осуществить месть за резню 5 мая не получилось, и табориты отступили на восток, к городу Чешски Брод, что в 35 километрах от Праги. Неподалёку от Брод, у местечка Липаны таборитов настигла армия панов, командование которых со всей ответственностью подошло к борьбе с неприятелем — армия утраквистов насчитывала около 13 тысяч пехоты (700 боевых возов) и 1200 всадников, в то время как у Прокопа было менее 10 тысяч пехотинцев и примерно 700 всадников, уступавших в качестве неприятельским. Численное превосходство неприятеля Прокоп решил компенсировать удачной позицией, выбранной для лагеря — возы были поставлены на холме и дополнительно укреплены с помощью земляных работ. Атаковать подобную позицию, на которой находилось войско непобедимых таборитов, мог решиться только безумец. И такой безумец нашёлся в лице командующего панской армией Дивиша Боржека из Милетина.

После нескольких дней раздумий 30 мая 1434 года великий гетман панов бросил войска в атаку. Рекогносцировка показала, что неприятель занял удачную позицию, с которой способен поражать чашников огнём артиллерии, однако отступить Дивиш Боржек не мог, ведь это не только дало бы таборитам шанс на спасение, но и подняло их боевой дух. Нужно сказать, что в сражениях с рыцарскими армиями тактика гуситов была незатейливой — выдержать атаку неприятельской конницы, укрывшись за возами и осыпая врагов градом картечи и пуль, после чего стремительно контратаковать, чтобы использовать плоды первого успеха. Эта схема безотказно работала в борьбе с феодальным ополчением, но что делать, если тебе противостоят такие же «братья»? Прокоп твёрдо решил держаться лагеря, так что командующему панов пришлось изобретать нечто новое.

Для атаки лагеря разработали план, который должен был учесть слабые стороны таборитов и сильные — чашников. Пехота панского союза не отличалась большой стойкостью, опасаясь встречи с Прокопом. Для атаки лагеря таборитов Дивиш Боржек сформировал колонну. Во главе нее были поставлены несколько возов с лёгкой артиллерией, за которыми двигалась остальная пехота. По мере движения к лагерю неприятеля чашники всё больше страдали от огня таборитов, но сумели подвести возы достаточно близко, чтобы открыть ответный огонь. Впрочем, этого оказалось недостаточно и вскоре артиллерия утраквистов затихла, а после они и вовсе начали отступать из-под неприятельского огня. Этого-то и ждал Прокоп со своими пехотинцами.

Со всей яростью табориты бросились из лагеря на отступающего неприятеля, которого ожидала неминуемая гибель, как вдруг во фланг таборитов из засады ударила тяжёлая конница «железных панов», давно искавших случая расквитаться с гуситами за поражения прошлых лет. Атака кавалерии по не ожидавшим удара таборитам была страшным потрясением для войска Прокопа, однако здесь особенно ярко проявилась разница между гуситами и обычной средневековой пехотой, которая несомненно была бы раздавлена и разгромлена после подобного удара. Табориты сохранили относительный порядок и даже отступили обратно в лагерь, куда всё-таки успел ворваться небольшой отряд чашников во главе с самим великим гетманом. Теперь всё висело на волоске: сумей табориты перебить отряд Дивиша Боржека и не дать неприятельской пехоте захватить возы, Прокоп мог бы одержать победу. Однако этого не произошло. Подоспевшие к панскому гетману воины сумели прорвать оборону таборитского лагеря, после чего началась резня. Все, кто мог бежали, и лишь немногие сражались до конца, в том числе командиры таборитов Прокоп Великий и Прокоп Малый, павшие в бою вместе с двумя тысячами своих братьев. Для таборитов это был конец.

Конница таборитов, удар которой мог спасти положение в решающий момент, участия в бою так и не приняла — командир конницы был наёмником и сражался за звонкую монету и возможность пограбить, а не за идеалы гуситов. Дивиш Боржек, план которого целиком удался, праздновал триумф, а гуситское движение как революционное, демократическое, антипанское движение быстро пошло на спад. Одержавшие победу утраквисты поставили императору условия, по которым он мог вернуть чешскую корону. Сигизмудну пришлось согласиться. Спустя 30 лет в Чехии даже будет свой «гуситский» король Йиржи из Подебрад, однако это будет лишь отзвук былого величия — военная слава гуситов и их политическое влияние погибли при Липанах. Тем не менее достижения гуситов в организации армии и совершенствовании тактики пехоты не пропали зазря, найдя отклик по всей Европе, где вовсю формировались национальные государства. Таким государством станет и Чехия, правда, спустя почти пять веков после окончания гуситских войн, героев которых там чтут и поныне.