Три жутких профессии, которых сегодня к счастью больше нет

В те самые времена, помимо общепринятых и даже относительно честных способов заработка, существовало немало профессий, этическая сторона которых сегодня показалась бы нам отвратительной. О трёх - в этом обзоре.

Похитители тел

Долгое время в Англии с посмертным бытием был полный порядок, как и по всей остальной Европе. Вскрывать трупы было запрещено — сосуд Божий, как никак, а с нарушителями поступали жёстко и антисанитарно. Медикам приходилось довольствоваться трактатами римского врача Галлена, который вскрывал в основном животных, а о человеческом теле делал выводы по аналогии.

Но в самом начале 16 века шотландский король Яков IV своим эдиктом разрешил корпорации цирюльников и хирургов вскрывать по четыре тела казнённых преступников в течение года. И сразу же возникли две проблемы. Во-первых, всего четыре трупа на всех, включая студентов — это ничтожно мало, а во-вторых в начале 16 века повешение было в Англии и Шотландии далеко не единственным вариантом казни. И после некоторых её способов тела попадали на стол, скажем деликатно, не совсем в товарном виде. К тому же во многих приговорах помимо собственно метода умерщвления, фигурировали ещё и разные интересные варианты посмертного наказания вроде «и выставить его тело в цепях для устрашения сроком на неделю». Понятно, что после того, как труп неделю провисел в железной клетке, да ещё и над ним активно поработали птицы — медикам уже почти ничего не оставалось.

В 1540 году такой же закон приняли и в самой Англии. Дальше век за веком квоту понемногу увеличивали, но всё равно нескольким тысячам докторов, цирюльников и примкнувших к ним художников, которым как раз захотелось изображать человека похожего на человека, а не на его тень на стене, трупов отчаянно не хватало. В такой ситуации просто не мог не возникнуть чёрный рынок — и он не замедлил появиться, вместе с людьми, сделавшими воровство трупов с кладбищ своей профессией. В Англии они получили ироническое прозвище «воскресители» (resurrectors).

Масштабы и обороты подпольного рынка трупов поражают воображение. Средний курс свеженького мертвеца составлял от 2,5 до 15 фунтов, то есть от 3 до 23 средних месячных зарплат рабочего-мужчины (а работали тогда по 14 часов в сутки 6 дней в неделю). Но это расценки, так сказать, за «базовую комплектацию», а трупы умерших от какой-нибудь необычной болезни или отличавшиеся любопытными врождёнными уродствами стоили сильно дороже — до нескольких сотен фунтов.

Как только не пытались бедные английские обыватели защитить свой посмертный покой от «воскресителей» — ничего не помогало. Те, кто побогаче, заказывали себе стальные гробы, укреплённые не хуже иного банковского сейфа, родственники тех, кто победнее, старались задержать похороны до тех пор, пока тело не начнёт явно разлагаться, на кладбищах ставились сторожевые вышки — и всё равно трупы каждый год воровали тысячами. Есть спрос — значит будет и предложение.

Кстати, очень интересна схема, по которой работали похитители тел. Как правило, кладбища «бомбили» бригадой из 6-8 человек. Все действия были отработаны до мелочей: прокапывался наклонный лаз к торцевой части гроба, она выламывалась, после чего петлями и крюками тело вытягивали на поверхность, раздевали, всё снятое с него возвращалось обратно, гроб заколачивали, лаз к нему аккуратно зарывали, «клиента» грузили на телегу и уезжали. К чему такие сложности? Привет английской системе права и умению подданных короны этой самой системой манипулировать.

Дело в том, что вплоть до середины 19 века в Англии не существовало нормы о праве владения своим телом. Поэтому труп после смерти получался как бы «ничей», в отличие от надетого на него белья, савана и прочего добра — это уже собственность родственников покойного. В случае поимки банду «воскресителей» могло ожидать в лучшем случае наказание за какое-нибудь «нарушение общественного спокойствия» с крайне небольшим сроком. А вот за кражу личных вещей из гроба их уже можно было судить как воров. Гроб старались оставить в целости по той же причине — чтобы не попасть под закон об осквернении могил.

Точно так же британские преступники работают и сегодня — эти ребята поистине умеют чтить законы своей страны. Скажем, при ограблении со взломом домов, квартир и магазинов, сперва идёт одна группа, которая ломает окна и двери, но не проникает в помещение, а следом за ней другая, которая уже выносит вещи. А всё потому, что за кражу со взломом полагается до 14 лет тюрьмы, за просто кражу — до семи, а за повреждение частной собственности — всего несколько месяцев.

Бизнес «воскресителей» процветал и приносил сверхприбыли вплоть до 1832 года, когда был принят закон, разрешавший вскрывать безо всяких квот умерших в тюрьмах или в государственных работных домах, найденные на улице и невостребованные родственниками тела и прочих «лишних людей». Но даже после этого похитители тел не сошли со сцены, переключившись на кражу трупов знаменитостей с целью получения выкупа. Так в 1978 году с кладбища швейцарского города Веве похитили тело Чарли Чаплина и потребовали с его вдовы аж 200 тысяч франков.

Компрачикосы

Человеку не читавшему роман Гюго «Человек, который смеётся» это слово может показаться каким-то забавным латиноамериканизмом вроде «бандитос-гангстеритос». На самом деле так называли действовавших по всей Европе вплоть до середины 18 века скупщиков и похитителей детей с врождёнными уродствами. И не только скупщиков — когда подходящего человеческого материала не оказывалось под рукой, компрачикосы фабриковали уродов из обычных детей.

Люди с явными внешними гротескными отклонениями привлекали всеобщий интерес вместо сострадания ещё совсем недавно — в начале XX века в знаменитом цирке Барнума ещё выступали карлики и бородатые женщины. Необычно выглядевших представителей коренных народов с разных концов света в это же время вообще показывали в зоопарках вместе со слонами и зебрами. А в 18 веке и ранее дети с отклонениями были ещё и ценным товаром.

Гигантов, карликов, гидроцефалов, близнецов и им подобных покупали ко двору королей и аристократов — в качестве шутов, слуг, живых игрушек и остроумного развлечения для гостей. Точно так же их приобретали чтобы развлекать толпу в цирках и на ярмарках или в публичные дома — для удовлетворения вкусов особо взыскательных клиентов.

Полуподпольная торговля людьми всегда существовала в Европе, формально не знавшей рабства. Чаще всего своих детей продавали бедняки: рождалось много, а кормить лишние рты не на что. Живой товар пользовался спросом, но именно отклонения и уродства привлекали особое внимание покупателей. Спрос удовлетворяли компрачикосы, находившиеся в непрерывном странствии от города к городу, от деревни к деревне и везде скупавшие детей и подростков.

Но если подходящих инвалидов не находилось, то в дело шли наркотизирующий отвар, нож, нитки и древние приёмы, при помощи которых обычного человека превращали в живую карикатуру. Главному герою романа Гюго на лице вырезали вечную улыбку. Другим замедляли рост или вынимали кости из суставов, или особым образом ломали позвоночник, чтобы на спине вырос горб. Ребёнку говорили что он болен, но скоро поправится, усыпляли и... . Кстати, потом он мог и не проснуться, поскольку монархи и владельцы всевозможных коллекций курьёзов с удовольствием скупали и мёртвых уродцев для того, чтобы показывать их гостям в банках со спиртом. У Петра I в Кунсткамере была целая коллекция младенцев с теми или иными отклонениями.

Гюго утверждал, что заодно компрачикосы помогали королевским домам решать проблемы с «неудобными» наследниками и лишними фигурами в «игре престолов»: зачем убивать и брать грех на душу, когда можно изуродовать и продать уличным акробатам? Лишь в конце XVII века только что взошедший на английский трон Вильгельм III Оранский запретил деятельность компрачикосов и начал их систематически преследовать. Но торговля детьми с отклонениями продолжалась практически ещё в начале 19 века.

От всей этой истории почти не осталось следов и упоминаний в источниках. И многие даже уверены в том, что компрачикосы — не более чем жутковатая выдумка Гюго, который основывался на неясных слухах своего времени. Но эта профессия всё-таки существовала и видимо даже сегодня не везде умерла до конца. К примеру в Индии среди инвалидов, просящих подаяния на ступеньках храмов встречаются люди с явными следами грубых хирургических операций.

Цирюльники

Помните, мы о них упомянули в самом начале? Да, в те старые-добрые времена цирюльник был совсем не то, что парикмахер или барбер сегодня, и в том что им разрешили вскрывать трупы наряду с медиками нет ничего странного. Помимо своей основной специальности, цирюльники подрабатывали тем, что мы бы назвали сегодня «парамедициной»: удаляли мозоли, вскрывали гнойники и фурункулы, рвали зубы, прижигали раны и отворяли кровь. То есть на самом деле это была такая медицина для бедных — услуги настоящего врача, окончившего медицинское отделение университета, стоили баснословно дорого и по карману были лишь немногим. Зато все знали что кровопускание является лучшим лекарством от чуть ли не половины болезней. И лечились у цирюльников.

Разумеется, никакого представления о стерильности, правилах лечения и ухода и о фармакопее цирюльники не имели, так что «зачастую» их лечение оказывалось хуже болезни и быстро сводило в могилу. В России эта пародия на медицину процветала в даже в начале XX века, только вместо парикмахеров кровопусканиями и прочим занимались банщики. Знаток старой Москвы Гиляровский оставил натуралистичное до жути описание операций, проводившихся в народных «торговых» банях:

«Хирург» берет грязный и заржавленный штуцер, плотно прижимает к возвышению, просекает кожу, вновь проделывает манипуляцию с факелом, опять ставит банку, и через три—пять минут она полна крови. Банка снимается, кровь — прямо на пол. Затем банщик выливает на пациента шайку воды, и он, татуированный, выходит в раздевальню. После этого обычно начиналась консультация о «пользительности» банок»

Как хорошо что старые добрые времена давно прошли и лечиться мы теперь ходим в больницу, а не в баню и не в барбершоп, правда же?