Второе крепостное право большевиков

«Второе крепостное право большевиков» — так в народе стали расшифровывать аббревиатуру ВКП (б) после коллективизации. Слишком открыто власть пошла против деревни. Добровольно вступать в колхозы большая часть крестьян не желала, и их пришлось сгонять силой. Ещё бы… Колхоз — это крупное кооперативное социалистическое хозяйство, в которое крестьяне вступают добровольно (по идее). При вступлении они должны внести взнос деньгами и имуществом: скот, земля, сельхозмашины, инвентарь, зерно для сева. После этого колхозник получал зарплату за работу на колхозном поле, а себе еду добывал в основном в так называемом ЛПХ — личном подсобном хозяйстве (огород до полугектара и немного животных).

Для чего вообще понадобилось объединять обычные свободные мелкие крестьянские хозяйства в государственные колхозы, в которых у каждого отдельного крестьянина не было личной заинтересованности в общих результатах труда (ведь весь урожай забирало государство), а подобная непопулярная реформа ещё и явно была рискованной? Причин хватало, но в целом они сводились к двум основным — экономической и политической. Во-первых, ещё в период Гражданской войны большевики столкнулись с мощнейшим сопротивлением крестьянства, не желавшего сдавать хлеб ни по государственной цене, ни тем более бесплатно. Чтобы вся страна не поднялась против красных, как поднялась Тамбовщина, Ленину пришлось принять программу новой экономической политики и заменить продразвёрстку продналогом. Земледельцы вновь стали свободно продавать продовольствие. Однако если государство предлагало слишком низкую цену, крестьяне вновь прятали свою продукцию или продавали её на черном рынке, и власти сталкивались с кризисом продовольствия (например, в 1927 году). Согнав мужика в колхозы и отобрав личные средства производства, его лишали возможности хранить урожай в своём хозяйстве и распоряжаться им. Все выращенное на колхозном поле попадало на государственные склады, а уже оттуда по милости партии работник получал что-то для своего потребления. Таким образом государство получало также возможность планировать заготовки продовольствия для внутреннего использования и для экспорта (выкачивая из деревни хлеб, СССР продавал его за валюту и так финансировал индустриализацию).

Во-вторых, коллективизация нужна была по политическим причинам. Крестьянство воспринималось Сталиным как последний класс, враждебный советской власти. Согласно коммунистическому мировоззрению, «крестьянин-единоличник» — это мелкий буржуа, который эксплуатирует себя и всю прибавочную стоимость присваивает, а по возможности начинает эксплуатировать крестьян победнее. Крестьянин не может служить опорой социализма, так как в рыночных условиях чувствует себя вполне уверенно. Кроме того, крестьянство — это социальный резерв, из которого выходят капиталисты. Как говорил Ленин, в крестьянине живёт «две души» — труженика и собственника. И от второй необходимо избавиться. Значит, Россию следовало раскрестьянить, то есть превратить земледельцев в сельских пролетариев, которые подобно промышленным рабочим будут ходить на свой «завод», получать установленную государством зарплату и обменивать её на товары и услуги по государственным ценам.

В 1927 г. в деревне насчитывалось всего 0,8% колхозников, в 1928 г. — 1,7%, в 1929 г. — 3,9%. А ведь к окончанию первой пятилетки (к 1933 г.) Сталин поставил задачу коллективизировать 20% крестьян. Но у колхозов было слишком много минусов, и неудивительно, что желающих вступить в них добровольно нашлось очень мало. При вступлении надо сдать многими трудами и годами нажитое имущество, надо наравне с деревенскими лодырями платить налоги (за скот, садовые деревья, культсбор, страховые вклады и госзаймы и т. д.), отдавать часть произведённого в ЛПХ продукта, выполнять строительные работы, разрабатывать торф, лес и фактически задаром обрабатывать общее поле, что воспринималось как барщина. Поэтому в колхозы шли лишь редкие идейные крестьяне, а в основном — беднота, те, кому терять было нечего.

Сталин, видя, как медленно появляются колхозы, решился на репрессии, несмотря на то что память о крестьянских бунтах Гражданской войны была ещё свежа. Генеральный секретарь хотел раз и навсегда решить проблему контроля за хлебом и земледельцами и поставил в 1929 г. задачу «сплошной коллективизации». 5 января 1930 года вышло постановление ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Началось раскулачивание и принудительный набор людей в колхозы. Специально для этого в деревню было направлено 25 тыс. коммунистов. За месяц они с помощью бедняков заставили «пролетаризоваться» 58% крестьян, причем часто использовалось рукоприкладство, угрозы и бессудные расправы. Кулаков вывозили за Урал, на Север или в Казахстан, а их имущество передавалось колхозам (всего за годы коллективизации депортировано было более 2,1 млн человек). Начали с Северо-Кавказского края, затем пришёл черёд Поволжья и остальных зерновых районов.

Насилие «двадцатипятитысячников» вызвало сильное сопротивление крестьянства. В 1930 г. произошло более 7,3 тыс. массовых выступлений против колхозов. Только в Московской области в первые две недели марта было 134 мятежа, в которых участвовало 22 тыс. человек. Случалось, присланные коммунисты уходили погулять в лес и не возвращались, или их в одно «прекрасное» утро находили убитыми.

Рейник Елена Малофеевна, род. 1904 г. р., дер. Мояны (Кемеровская область): «Стали нас в колхоз сгонять. Они говорили, что колхоз — это дело добровольное. А сами с ружьями приходили и всё забирали. В колхоз беднота отовсюду съезжалась. Им-то терять нечего было. А у кого хозяйство было, не торопился его отдавать. (…) В колхозе сразу стало трудно работать. Мы ведь и раньше не ленились! Но здесь всё было организовано так, что лошадей и быков заморили голодом. Машины, что у нас были в коммуне, быстро разломались, так как за ними смотреть стало некому. Телеги и те стали ломаться, так как были на деревянном ходу, не ремонтировались, а новые не покупались. Председателем у нас был какой-то рабочий из города. Он земли раньше, видать, и в глаза не видел. Но ни с кем не советовался. Всё и пошло прахом».

В армии, по большей части укомплектованной призывниками из крестьян, в 1930 г. фиксировались такие критические высказывания: «коллективизируют насильно», «коллективизация есть кабала, барщина и крепостное право», «коллективы несут голод и гибель», «за счет коллективов будут жить бедняки и лодыри», «хозяйственному крестьянину коллективы ни к чему», «колхозы — это барщина, сам не вступлю и другим не советую», «бедняки-лодыри, они не умеют работать и из-за нежелания трудиться идут в колхозы», «только на бумаге имеются хорошие колхозы»… Некоторые красноармейцы и вовсе призывали сослуживцев: «на случай войны не ходите защищать Соввласть, а дезертируйте и организуйте банды, разрушайте колхозы, убивайте работников…». Колхозное строительство было главным поводом для недовольства.

Изотова Дарья Максимовна, 1909 г. р., Минск: «Это было страшное время! Работали мы с мужем тогда уже в колхозе. Туда нас загнали силком. Отобрали даже последнюю корову. Ой, сколько я тогда натерпелась и насмотрелась! Страшно вспомнить! Не забирали только кур. Совсем престарелым — оставляли одну корову. Беднякам-то что?! У них ничего не было! Что же им не идти в колхоз добровольно! А крепких хозяев раскулачивали. (…) Люди стали пухнуть от голода. От колхоза ничего не получали и не видели. Приедет уполномоченный со своей сворой, всё выгребет, оставит немного зерна на семена, а на еду — ни граммочки! Выручал свой огород. Но работать на нем было некогда. Весь день — в колхозе. С утра — до ночи. На неделю нам выдавали по полбуханки хлеба. В этом проклятом колхозе ничего не видели, кроме как сеять, жать, убирать! Ходили в фуфайках. Нормальное пальто не могли купить. Но зато в магазинах было всё, что душа пожелает. Да вот только у колхозника денег не было».

Сталину пришлось пойти на тактическое отступление, столь велико оказалось неприятие его политики. 2 марта 1930 г. «Правда» опубликовала его статью «Головокружение от успехов», в которой вождь назвал насилие «перегибами», а ответственность за них возложил на работников на местах. «Нельзя насаждать колхозы силой», — писал Сталин. Тут же крестьяне валом повалили из колхозов. Даже на невыгодных условиях вышли две трети загнанных с начала года. Однако отступление Кремля было временным. От партийных организаций требовали по-прежнему не бояться и «добиться мощного подъёма колхозного движения», только постепенно. Власть выучила урок — нельзя резко и сразу всех лишать личного имущества. Загонять в колхозы стали аккуратнее.

В результате в 1930 г. в колхозы входило уже 23,6% крестьян. В 1931 г. — 52, 7%, к 1934 г. — 71,4%, к 1937 г. — 93%. Так за несколько лет большевики достигли своей цели. Последний враг социализма был повержен. В стране возникло 200 тыс. колхозов (в среднем по 75 дворов) и 9,5 тыс. совхозов.

Последствия сталинской «аграрной модернизации» были чудовищны. Крестьяне продолжали пассивное сопротивление. Молодёжь бежала в город. В 1928 г. в стране насчитывалось 24,5 млн крестьянских дворов, в 1934 г. их осталось только 19,9 млн. Процесс оттока населения из деревни, продолжавшийся затем весь ХХ век, был запущен.

Работу в колхозах быстро наладить не получалось. Коллективизация стала одной из основных причин голодомора, недоедания во многих сельскохозяйственных областях Союза и городах. Председатели нередко злоупотребляли своей властью в корыстных целях, а крестьяне саботировали их деятельность. По стране прокатилась волна уголовных дел.

Казалось, государство получило, что хотело — контроль. Если у колхоза масло оно покупало за 4 рубля (1 кг), то в городе продавало по 28 р. На другие товары тоже делались огромные наценки. Однако этот успех оказался весьма относительным. Государство потеряло людей и добилось упадка животноводства. Часть скота пала из-за неумелого и халатного колхозного руководства. Массово забивали скот сами крестьяне перед вступлением в колхозы (чтобы хоть так что-то оставить себе и не отдать властям). С 1928 по 1933 гг. поголовье лошадей в России сократилось на 51%, коров на 42%, свиней на 40%, овец и коз на 66%.

После войны крестьяне надеялись на роспуск колхозов, которые доказали свою несостоятельность. Но советская власть на это не пошла. С 1960-х гг. во избежание голода СССР стал закупать продовольствие за рубежом. Ещё были живы люди, помнившие, как Россия кормила Европу. Ни одной советской реформе так и не удалось затем реанимировать сельское хозяйство и обеспечить Союзу продовольственную безопасность. А история русского крестьянства закончилась.