Загадки «Книги о тартарах»: зазеркальная империя Чингисхана

В 1241 году войска хана Бату, пройдя огнем и мечом через русские княжества, вторглись в Центральную Европу. Монголы взяли Краков и разгромили польско-немецкую армию при Легнице. Не устояли и венгерские рыцари в битве на реке Шайо. Пал Загреб и монголы вышли к Адриатике. Под угрозой оказалась Вена. Но в это время в Каракоруме умер великий хан Угэдэй, и Бату был вынужден вернуться в степи Поволжья, дабы участвовать в избрании нового правителя Монгольской империи. Запад облегченно вздохнул. А когда шок прошел, появилось любопытство: с кем пришлось столкнуться христианскому миру? Уж не апокалиптические ли это народы Гог и Магог, которые должны появиться перед Судным днем? А может, это потомки десяти колен Израилевых, ушедших за золотым тельцом и канувших в неизвестность?

Ребус для историков

Пятого марта 1245 года папа Иннокентий IV подписал буллу, адресованную «царю и народу тартарскому», в которой укорял монголов за вторжение в христианские земли и призывал обратиться в истинную веру. Доставить послание понтифика было поручено папскому легату францисканцу Иоанну Плано да Карпини, которого сопровождал собрат по ордену — Бенедикт Поляк. Правда, святой престол не планировал специальное дипломатическое путешествие в Центральную Азию. Карпини поручалось только доехать до ближайшего монгольского стана, вручить письмо и дождаться ответа.

Однако обстоятельства сложились так, что, вопреки намерениям римской курии, монахам пришлось углубиться в неведомые земли. У монголов было правило: все иностранные послы должны отправляться ко двору великого хана. Поэтому Бату отослал францисканцев в Каракорум. Надо полагать, возможность лично вручить письмо папы «царю тартар» была неожиданностью для папских послов.

Прибыв в ханскую столицу, Карпини проявил себя хорошим дипломатом. Следуя предписаниям имперского этикета, он не только преклонил колена на аудиенции с великим ханом Гуюком, но и поклонился золотой статуе Чингисхана. Для встречи с Гуюком он даже облачился в шитый золотом монгольский халат, признав тем самым в глазах двора приоритет хана над папой римским. В Италии об этом, естественно, не знали. Но игра стоила свеч — на родину Карпини вернулся с бесценным документом. Речь идет о его сочинении — «Книге о тартарах». Этот труд до сих пор считается одним из главных источников, освещающих историю монгольского государства в XIII веке. Здесь собрано все: от обряда погребения нойонов (светских феодалов. — Прим. ред.) до военной стратегии войска. И только одна глава вызывает недоумение у исследователей. Это пятая глава сочинения — «О происхождении империи тартар и ее знати и о власти императора и его первых лиц».

Кратко фабула пятой главы выглядит следующим образом. Разделив свое войско на три части, Чингисхан приказал нойонам отправиться на покорение новых земель и не сметь возвращаться раньше чем через 18 лет. Войско правой руки вторглось в царство Пресвитера Иоанна (Великую Индию), но потерпело поражение, поскольку инды поставили в авангарде своего войска посаженных на лошадей медных всадников, управляемых людьми, сидящими сзади. Всадники эти были практически неуязвимы и метали огонь на большее расстояние, нежели могла пролететь монгольская стрела. Позже воины Чингиса оказались в Земле псов: женщины там имели облик людей, а мужчины — собак. Готовясь к сражению, псы несколько раз окунались в ледяную воду, а потом, по словам Карпини, «катались в пыли, так что пыль, смешавшись с водой, застыла на них». Так их шерсть превратилась в ледяной панцирь, неуязвимый для монгольских лучников. Непрошеные гости вновь проиграли. На обратном пути они дошли до страны Буритибет, народ которой имел обычай поедать умерших отцов. Тут наконец победа осталась за монголами.

Войско левой руки отправилось на север. Совершая рейд к границам мира, оно попало в землю паросцитов, питающихся исключительно паром. Также степнякам повстречались быченогие и песьеглавые люди. Ни с одним из племен монгольская рать в бой не вступила. На обратном пути они пришли в землю половинотелых людей, каждый из которых имел только одну руку и одну ногу. Монголы и монстры устроили состязания по стрельбе из лука и скорости передвижения. Превосходство оказалось на стороне одноногих.

Главное же войско, ведомое самим Чингисханом, отправляется к восточным пределам мира. В начале похода монголам открылись Каспийские горы, состоящие из адаманта (алмазного камня). Магнитная сила гор лишила ратников оружия и железного снаряжения. Миновав эти края, войско хана прошло через большую пустыню и оказалось в землях, где восход солнца сопровождался нестерпимым шумом. Монголы не смогли его вынести и ретировались. Теперь степняки вновь оказались в пустыне. Провианта не хватало, и Чингисхан отдал приказ съедать каждого десятого. Только так войску удалось выжить. Когда же Чингисхан вернулся в свои родовые земли, Небо убило его ударом грома. Завершается рассказ пророчеством, что через 18 лет Монгольская империя рухнет под ударами некоего народа.

Взламывая код

Обычно историки, интерпретируя пятую главу книги, говорили об особенностях средневекового менталитета, о привычке тогдашних рассказчиков насыщать повествование упоминаниями неведомых земель и чудесных существ. Иными словами, Карпини подозревают в собирании сказок. Но, может быть, здесь кроется нечто большее?

Бросается в глаза, что Карпини почти не использует стандартные сведения, которые были в ходу у западных картографов. Речь у него идет только о реалиях монгольской истории. Но что-то здесь не то: Чингисхан постоянно терпит поражения. А не трюк ли это? Вероятно, здесь используется инверсия — переворачивание смысла. Так, например, рассказ о медных всадниках, с помощью которых инды разбили степняков, не что иное, как инверсия военной хитрости самих монголов, укреплявших на лошадях войлочные фигуры, дабы создать у противника иллюзию многочисленности своих рядов.

Более сложен для понимания сюжет о присоединении к империи Буритибет. Ничего общего с Тибетом эта страна не имеет: ее название складывается из двух монгольских слов — buri (волк) и töbet (кобель). Образы пса и волка играли важную роль в символике Монгольской империи, воплощая воинскую силу. Но если в Земле псов монголы проигрывают «истинным» псам, чьей пищей была живая кровь, то в Буритибете одерживают сомнительную победу над «народом волков», пожирающих мертвую плоть. Получается, что монголы сражались с противником-травести, чей образ высмеивает основы монгольской идентичности. Приказ съедать каждого десятого очевидно касается десятеричного устройства монгольской армии, когда в случае бегства одного воина казнили весь десяток. Наконец, смерть Чингисхана от молнии — пародия на великий имперский миф, объявивший Темучина (имя Чингисхана до избрания императором. — Прим. ред.) сыном Неба.

Итак, ключ к некоторым тайнам пятой главы найден — это инверсия, объединяющая весь текст и задающая его смысл. Но зачем этот художественный прием понадобился Карпини? Попробуем расширить круг поисков.

В 1965 году американский филолог Джордж Пейнтер сравнил содержание пятой главы «Книги о тартарах» со средневековым рыцарским «Романом об Александре». Основания для этого были. Цари-завоеватели, Чингисхан и Александр Македонский, попадают в легендарные страны, сражаются с чудовищами и сталкиваются с загадочными природными явлениями. Но на этом сходство и заканчивается. Там, где Александр находит выход из трудных ситуаций, Чингисхан проигрывает. Продолжая свою эвристическую работу, Пейнтер отыскал в средневековом арабском сочинении «Чудеса Индии» рассказ о магнитной горе, притягивающей путников, если у тех было железное снаряжение. Магнитная гора есть и в тексте Карпини, только путники в арабских сочинениях знают, как ее преодолеть, а Чингисхан не знает, как с ней бороться, и терпит очередное поражение. Его войско теряет все свое оружие. Пейнтер не проявил дальнейшего интереса к собранной им информации, но его подход компаративиста указал, в каком направлении стоит вести расследование.

Борхес предупреждал, что книга, которую вы задумали написать, уже стоит на одной из полок бесконечной библиотеки. Но в этой убийственной иронии скрыта надежда для ученого: для того чтобы открыть загадку средневекового текста, следует найти другой средневековый текст, где изложен ответ. Главное правило: искомое должно совпадать с исходным по ключевым элементам.

В процессе исследования выяснилось, что в пятой главе сталкиваются два образа: сыну Неба, возглавлявшему непобедимые армии, противопоставлен его зеркальный двойник, воитель, ведущий в неизвестные пространства армию без оружия. Теперь ясно, что пятая глава — это не разрозненный набор сказок. Вероятно, это самостоятельный текст, объединенный общей идеей и вставленный в «Книгу о тартарах». Назовем его условно «Романом о Чингисхане», а его автора будем именовать N. О том, кем мог быть N, мы поговорим позже, а сейчас попробуем разобрать два ключевых сюжета — рассказ о шумящем солнце (как предвестнике смерти Чингисхана) и о самой гибели завоевателя.

Итак, сюжет о земле шумящего солнца. По замыслу автора Чингисхан стремится повторить самое великое деяние Александра, которому удалось побывать у места восхода солнца. Однако армия Чингиса, достигнув восточного края земли, не выдерживает внезапного шума восходящего светила и покидает враждебное пространство. С собой они уводят в плен местную женщину. Она-то и сообщает им важный секрет. Оказывается, шум солнца можно было победить грохотом барабанов.

В персидском сочинении XIII века «Чудеса мира» упоминается недоступный город на востоке, где солнце восходит со страшным шумом. Его обитателям приходится заглушать его грохотом барабанов. Как видим, совпадают два элемента (шум солнца и барабаны). Однако этого недостаточно. Следующий шаг — поэма персидского автора XII века Низами Гянджеви об Искандере (Александре Македонском). Вот он, искомый эпизод. Искандер, влекомый жаждой странствий, прибывает в город на краю земли и, заранее предупрежденный мудрецом, знатоком путеводных книг о смертоносном шуме солнца, на рассвете приказывает бить в барабаны, чем спасает свою армию. Совпадает все, за исключением одной детали, меняющей смысл эпизода. Мудрец заменен пленницей, но ее правильный совет приходит слишком поздно и потому звучит как ирония. Чингисхан не владеет магическими знаниями, позволяющими справиться с шумом солнца. Одновременно здесь обыгрывается официальная формула, прославляющая подвиги Чингисхана, который «покорил мир от восхода солнца до захода».

Судя по всему, N воспользовался именно историей, рассказанной Низами. Если мысль об исходном сюжете верна, значит принцип инверсии работает на всех уровнях текста загадочной пятой главы: как на внешнем (заимствование сюжетов из других источников, в основном из книг об Александре), так и на внутреннем (детали повествования, которые больше нигде не встречаются, как, например, сведения о Земле псов или Буритибете).

Теперь можно применить этот ключ к рассказу о смерти Чингиса. Это не что иное, как пародия на официальную легенду о героической гибели великого завоевателя. Согласно ей, Чингиса в бою поразила стрела. N превращает героическую смерть в негероическую: Небо во гневе своем убивает сына Неба (здесь пародиен и сам факт убийства героя собственным родителем, и то, что у монголов, как сообщает «Книга о тартарах», смерть от грома считалась нечистой). Тем самым Чингисхан утрачивает свой божественный ореол.

Можно вновь углубиться в чтение восточных космографий. Нужную информацию встречаем у того же Низами. В его сочинении описывается гибель Искандера Двурогого (как еще называли Александра за украшения на его шлеме). Полководец слышит голос Неба, предупреждающий его о скорой смерти, ибо не осталось земных пределов, которых бы не видел Искандер. N опять переворачивает все с ног на голову: Темучина Небо губит не потому, что тот дошел до пределов мира, а потому, что преступил его дозволенные пределы.

1. Левкрокоты. По одним описаниям, у левкрокоты ноги оленя, тело льва и голова барсука, а вместо зубов — сплошная кость. По другим сведениям, это помесь гиены и эфиопской львицы. Эти бестии фантастически быстро бегают и питаются трупами, в том числе и человечьими, которые добывают, разрывая могилы.
2. Амфисбены. В переводе с греческого «амфисбена» — «двигающаяся в двух направлениях». Она быстро передвигается, сцепив две свои головы колесом. Правда, эти головы часто не могут договориться, куда им катиться.
3. Блемии. Племя с таким названием на самом деле когда-то существовало в верховьях Нила. Античные авторы говорили, что у блемиев нет головы, а рот расположен на животе. Вероятно, на нагрудной броне блемии изображали человеческое лицо.
4. Ассиды. Считалось, что ассида — это самая большая птица в мире. У нее коровьи ноги и она не умеет летать. Зато ее клюв настолько прочен, что способен пробить железо. Когда ассида убегает от преследователей, то бросается в них камнями.
5. Люди-журавли. Полагали, что это удивительно мудрый народ, поскольку мысли этих существ из-за длинной шеи идут от сердца к уму гораздо медленнее, чем у обычных людей. Это позволяет им все обдумать и вынести взвешенное суждение.
6. Скиаподы. Представители этого народа умеют поразительно быстро передвигаться на одной ноге, которую также используют в качестве зонтика.
7. Кинокефалы (собакоголовые). Тело кинокефалов было человеческим. Считалось, что они обитают в Азии. Разговаривая, кинокефалы через каждые два слова лают. Они любят человечину и поклоняются некоему богу в образе быка.
8. Боканоны. Эти существа с туловищем быка и гривой коня вполне безобидны. Сильно закрученные рога боканона не могут никому причинить вреда. Но нападать на него не рекомендуется. Как писали в бестиариях, «боканон громко пускал ветры и поражал врага вонью и испражнениями столь страшными, что у того глаза вылезали на лоб, а волосы скручивались в завитки».
9. Панотии. Человекообразные существа с очень длинными ушами, которые они используют вместо одеяла или плаща. На руках и ногах у них по восемь пальцев. Говорили об их фантастической силе. Например, они якобы могут в одиночку вырвать с корнем дерево. К людям панотии настроены агрессивно, поговаривали даже об их каннибализме.
10. Мантикоры. У этих людоедов красная кожа и голубые глаза, туловище льва и скорпионий хвост с шипами. Шипами мантикора без промаха поражает противника. Голова у чудища человеческая, но зубы растут в три ряда.
11. Аримаспы. Одноглазые человекоподобные существа. Живут в местах, богатых золотом, но вынуждены постоянно воевать с грифонами, которые стремятся разграбить их золотые запасы.

Что могут переводчики

Пришло время поговорить о возможном авторе «Романа о Чингисхане», таинственном N. К середине XIII века реальная биография Чингиса превратилась в миф. Это было результатом борьбы кочевой аристократии с гражданскими чиновниками при дворе великого хана. Первые стремились к продолжению войн, вторые выступали за сохранение статус-кво: зачем монголам тропические леса Вьетнама или болота Месопотамии? Чиновники, стремясь ограничить роль военных в управлении империей, провозгласили Чингисхана не просто завоевателем, а преобразователем мира, мудрым законодателем: в этой версии мифа победы Чингисхана определялись высшей силой, а не стараниями нойонов-сподвижников. Возникли два взаимоисключающих образа Чингисхана — разрушитель вселенной и культурный герой. Это признают большинство историков. А вот вытекающая из этого гипотеза большинством нынешних историков категорически отрицается. Она кажется почти невероятной, но на сегодня другого объяснения загадочной пятой главы в книге Иоанна Плано да Карпини нет.

Я полагаю, что некий близкий ко двору переводчик-интеллектуал придумал каверзный игровой текст о Чингисе в ответ на безумное мифотворчество придворных партий. (Что остается делать интеллигентам в обстановке тотального вранья — только иронизировать.) Видимо, импульсом тому послужило то, что в канцеляриях стали активно составлять каталоги — списки покоренных Чингисханом стран, названия которых путались на разных языках. Поддавшись игре, он дополнил эти списки вымышленными странами. Стремительно расширяющиеся границы империи безвестный автор раздвинул за пределы освоенного мира, направив военную экспедицию Чингисхана в Зазеркалье, чтобы одновременно подвергнуть сомнению миф о Чингисхане как избраннике Неба и подчеркнуть абсурдность идеи продолжать расширять размеры империи.

В итоге ему удалось создать захватывающую картину перевернутого мира, отвергнутого Богом и обреченного на поражение. Этот мир и есть фантастическая империя Чингисхана. Автор «Романа о Чингисхане» прекрасно знал персидские космографии и одновременно хорошо представлял себе положение дел в империи. Речь может идти о выходце из Западной Азии, вероятно сирийце-несторианине. Какие есть основания видеть в авторе сирийца? В текс те единственная страна, где монголы сражаются с людьми, а не с монстрами, — это царство Пресвитера Иоанна. Миф о его христианском царстве в Индии принадлежит как раз сирийцам. В официальных имперских версиях Чингисхан побеждает Пресвитера Иоанна, а в «Романе о Чингисхане» поле битвы остается за христианами.

Почему для автора романа оказалась столь привлекательна инверсия? Потому что она была распространена не только как литературный прием — это была бытовая реалия великой империи, насильственно объединившей в себе разные культуры. Как это выглядело на практике? Возьмем, например, тюрков. Монголы запахивают халат направо, а тюрки — налево. Побежденным тюркам монголы гарантировали жизнь при условии запахивания халатов на монгольский манер. Однако для тюрков это означало ношение одежды подобно существам иного мира (умерших провожали, сложив полы халатов наоборот). Имперскими предписаниями мусульманам запрещалось весной и летом совершать их ритуальные омовения и вообще входить в воду. В противном случае их обвинили бы в злокозненной магии, что по монгольским законам наказывалось смертью. То, что для мусульманина было благой обязанностью, монголы расценивали как черную магию. С христианскими народами все и так очевидно.

Остается открытым вопрос о том, как «Роман о Чингисхане» попал в руки францисканских монахов. Вообще, ханская орда была идеальным местом для сбора сведений, касающихся происхождения, верований и образа жизни кочевников, а также намерений их предводителей. Карпини имел заранее составленный вопросник, но действительность превзошла все ожидания. Статус личного посланника папы римского побудил многих русских и венгров, служивших при монгольском дворе более десяти лет, охотно отвечать на вопросы. Вероятно, среди других информаторов был и N, передавший рукопись «Романа о Чингисхане». Прямых доказательств этому, конечно, нет, мы вынуждены руководствоваться предположениями.

Карпини особенно интересовался личностью великого завоевателя и собирал любую информацию, удовлетворявшую его любопытство. Монах, конечно, не понял скрытого смысла текста и воспринял его буквально. Запретные же миры «Романа о Чингисхане» описываются N с единственной целью: они маркируют границы, преступив которые Чингисхан нарушает божественный порядок мироздания. Преграды, отделяющие освоенный человеческий мир от хаоса, прорваны, а фантастическая империя обречена.