Девять писателей, которые помогут вам понять загадочную и непостижимую русскую душу

«Загадочная русская душа» как термин сложилась из философии русских писателей XIX-XX веков, где нравственность ставилась во главу всего. Поиск своего места в мире и дихотомия правильного и удобного.

Разумеется, сейчас эта «душа» — развесистая клюква, ярко расписанная под хохлому. Но когда-то литературные произведения объединяли целый класс русских, и один факт прочтения служил билетом в мир интеллигенции. Литература, приоткрывающая завесу к нашему духовному, депрессивная, тяжелая, но темы за сотню лет не изменились и проблемы все те же. Мы стряхнул пыль со старых томиков и вновь расскажет тебе о литературе. Спойлер: литература эта развлекательной не будет.

1. Федор Михайлович Достоевский

Очевидный кандидат, заслуженный мировой классик и философ. За свою почти 60-летнюю жизнь Федор Михайлович написал 8 романов, пару десятков рассказов, внушительное собрание критических заметок и очерков, вел дневники и даже писал стихи — все, как и полагается дворянину.

Глупо с нашей стороны было бы перечислять лучшие, достойнейшие, самые-самые и вообще какие бы то ни было подборки его произведений — только намекнем, что читать нужно все. И не потому, что это мировая классика, не потому, что это наш соотечественник, и не потому, что «надо». В его прозе сила. А сила — она всегда в правде. Его слова прожгут в твоей душе (если еще нет) дырки ровно там, где ты вроде как и уверен был: они смешают хорошее и плохое, заденут чувство самоопределения и заставят тебя ментально дистанцироваться от людей вокруг, но при этом ощущать себя частью всего этого бала сумасшедших.

2. Александр Николаевич Островский

Мэтр российской драматургии: именно его пьесы зачастую открывают театральные сезоны, его работы ставят молодежные театры и так мастерски ставили советские кинорежиссеры. Его подход был в отрешении актеров от себя самих в угоду героям и ставке на ансамбль, а не одну звезду. Но это его организаторские заслуги — литература его интересна в другом.

Герои и сюжеты Островского вращаются вокруг простых людей и их житейских проблем, но нравственные и моральные вопросы группы людей рассмотреть можно без микроскопа. Работа со слогом и с развитием истории у Александра Николаевича на высочайшем уровне: не нужно быть критиком и профессором истории, чтобы связать мир героев, их терзания и временной контекст. Произведения его охотно растаскивают на цитаты. Фраза «Не доставайся же ты никому» как раз островская, если что.

В произведениях Островского всегда есть правые и виноватые, но часто это одни и те же люди: нет святых и идеальных, нет черного и белого. Есть волки, а есть овцы, и только зрителю решать, худо это или хорошо.

3. Владимир Сергеевич Соловьев

Основоположник новой русской христианской философии, религиозный мыслитель, мистик и критик. Соловьев рассуждал о фантоме Софии — сущности, связывающей людей с Богом. Это образ женственности, Души Мира, соединяющий земное и высшее. Идея софианства реализуется, по его убеждениями, трояко: через общехристианскую любовь — религиозное объединение всех христианских учений в общемировое, объединение людей в ущерб самоутверждению и дополнение разума верой. В эту идею он вкладывает невозможность существования данных понятий по отдельности.

Трактаты Соловьева — чтиво не из приятных. Это размышления об истинном и ложном, о коллективизме, о постоянном присутствии божественного во всем и об общемировом гуманизме. На его учениях во многом выросли как литераторы Блок (вспомни его образ Дамы) и Булгаков, Бердяев (тоже философ) и Белый (поэт). Чтобы понять его позицию, лучше начать с поэмы «Три свидания» и «Трех сил». К слову, если ты уже настроен резко к его религиозности, то вот тебе один из постулатов:

Христианское государство охраняет интересы граждан и стремится улучшить условия существования человека в обществе; проявляет заботу об экономически слабых лицах.

4. Андрей Платонов (Климентов)

Драматург и писатель Платонов отчасти и сам философ. Его книги и измышления об идеальном государстве и национальном самосознании, о русском человеке и рабской сущности его долгие годы были не в почете. Ты наверняка слышал строки Ляписа о городе Чевенгуре — это образ и одноименный роман Андрея Платоновича. Антиутопия в чистом виде, рожденная ужасами дореволюционного и постреволюционного периодов.

Платонов много рассуждает о метафизике смерти, о силе коммунизма; его произведения пропитаны экзистенциализмом — иррациональностью человеческой природы. Платонов будто находит в начале и теряет к концу произведений веру, опоры, на которых стоит мир героев и его самого. При этом он весьма зациклен на самосознании, а окружающее мало его волнует, если это не непосредственные герои произведения: тот город — это действующее лицо, как и фундамент дома — в «Котловане». Воспринимать Платонова иначе, чем через его тексты, невозможно: он сам неоднократно отмечал неразрывность формы и содержания. То есть его платоновский язык (а он очень самобытный) — непосредственная часть повествования. В дайджесте на «Авито» ты этого не поймаешь.

5. Евгений Иванович Замятин

Первопроходец жанра антиутопии, киносценарист и критик. Оставаясь убежденным социалистом, Замятин не стеснялся критиковать большевистскую власть открыто и всегда высказывался против диктатуры и подавления личности и свободы. При всей силе своего писательского таланта Замятин был выдающимся инженером, а во время командировки в Англию начал публиковать свои первые работы. Был одним из главных проектировщиков ледокола «Великий Александр Невский», позднее — «Ленин». Под влиянием замятинского «Мы» и по аналогии с ним Оруэлл и Хаксли создали свои шедевры.

За свое творчество и активную гражданскую позицию (Евгений Иванович и сам не чурался петь с баррикад) Замятина выслали из страны, а после 1926 шестьдесят лет не издавали, не переводили и не ставили на сцене его произведения. Однако Замятин сохранил гражданство и вошел в круг русских эмигрантов в Париже, родивших в литературе тему тоски по Родине.

6. Михаил Александрович Шолохов

Гений Шолохова взошел на русский литературный небосклон в самое непростое (будто бывает иное) время: XX век, крушение режима и время социальных катастроф. Его творчество охватывает три вехи развития гражданского общества времен революций и войн: предгрозовой «Тихий Дон», переосмысление новых реалий и устройства коллективного труда в «Поднятой целине» и, конечно, война и победа, падение мирового зла в «Судьбе человека».

Шолохов всегда выступал против романтизации смерти и военных действий — что после Октябрьской революции, что после Второй мировой. В своих трудах он критиковал воспевателей «пламенных революционеров» и поэтизирующих тему побед «красных» («Опомнитесь!»). В этом его «народность»: Михаил Александрович был тесно связан с простым народом и понимал их желания и тревогу. Он не романтизировал современников, отмечая и невежество, и жестокость, и бестактность, но подчеркивал их общие желания мирной жизни, тягу к земле, труду, усталость от крови. Шолохов стал третьим русским лауреатом Нобелевской премии (после Бунина и Пастернака). К слову, на церемонии награждения он не поклонился вручавшему награду шведскому королю Густаву Адольфу: «казаки королям не кланяются».

7. Владимир Владимирович Набоков

Русский эмигрант, писатель, критик и поэт, горячо любимый во всем мире. Набоков — представитель русского модернизма, его произведения изобилуют глубоким анализом эмоционального состояния героев, противопоставлениями миров (мир героя — мир общества, мир героя — мир писателя) и рассуждениями на сложные нравственные проблемы. Владимир Владимирович был не только литератором, но и преподавателем, критиком и выдающимся энтомологом (изучал насекомых, бабочек в основном).

Набокова выдвигали на Нобелевскую премию за «скандальный и аморальный роман» («Лолита») о любви взрослого к юной нимфетке, но именно из-за аморальности самой премии не получил. И именно «Лолиту» мы тебе советуем — как из-за слога, так и из-за уникальных и глубочайших рассуждений о внутреннем мире, о нормах морали, о правильном и «природном», животном. Даже если тема запретной любви и переживаний не близка тебе, роман поможет взглянуть на сложности любви под иным углом.

8. Эдуард Вениаминович Лимонов

Урожденный Савенко, Эдуард Вениаминович, мы уверены, тебе известен. Да, скандально известен: свои измышления и анализ внутреннего мира и нравственных норм Лимонов черпал из личного опыта. Его истории, основанные на элементах биографии, выпущенные в байопике «Это я — Эдичка», шокируют неподготовленного да и, в принципе, любого: Лимонов ставит опыты на себе самом, стараясь осмыслить себя и найти форму «я» в отношении с внешним миром.

Лимонов — человек интересный и не только как писатель. Он еще и политический деятель. Он читает лекции, продвигает свободу слова и самоопределения (выражения/ориентации), участвовал лично в митингах и дебатах, даже баллотировался на пост президента РФ. Открыто критикует нелегитимность правительства, был несколько раз женат, сожительствовал с несовершеннолетней (16 лет подруге — 55 лет Лимонову) и пробовал себя в роли актива и пассива. Интересный человек он, Эдуард Вениаминович, представитель свободомыслящей советской интеллигенции в эмиграции, и мы рекомендует тебе к прочтению его самый известный труд «Это я — Эдичка».

9. Виктор Олегович Пелевин

Мы уверены, что ты знаешь, кто это. Даже сейчас многие спорят, а если ли такой человек — Виктор Пелевин — и не издают ли под этим псевдонимом материалы группа писателей или вовсе нейросеть. Писатель, так точно объяснивший постмодернизм для масс («Это когда ты делаешь куклу куклы. И сам при этом кукла» — цитата из пелевинского романа «Числа»), сам яростно свою принадлежность к нему отрицает. По его словам, хоть его и клеймят постмодернистом, в России он таковым как минимум быть не может. Ведь тогда до него должны были быть модернисты, а модернизма в Союзе (и РФ после) не было, и сразу после реализма наступил постмодернизм.

Виктор Олегович — один из самых остроумных писателей современности. Его истории меткие и точные, четко попадающие в излом между сознанием юности и реалиями современности. В частности, одна из фраз Пелевина о необходимости «криэйторов» емко и кратко описывает текущее положение дел: мир во власти потребления, коммерция преобладает над духовным голодом.