Наполеоновские планы на Россию

Двадцать четвёртого июня 1812 года войска Великой армии и союзных Франции государств перешли Неман близ города Ковно. В ход были пущены невообразимые массы войск, равных которым до этого не знала история. Началась Отечественная война 1812 года, или, как её назвал Наполеон, «Вторая польская война».

Всем известен ход войны и то, как бесславно для французов она завершилась. Однако военные планы Наполеона до сих пор остаются предметом споров и догадок. Что же собиралось делать французское командование в самом далёком военном походе Великой армии? Информация слишком противоречива: от предположений о небольшой операции близ границы до рассказов про полный разгром русских в самом сердце их государства. Что ж, тем интереснее будет наша попытка разобраться в наполеоновских планах.

Действовать по обстоятельствам

Двадцать второго июня в своём обращении к Великой армии — которое одновременно являлось объявлением войны — Наполеон назвал начавшуюся кампанию «Второй польской». Это явно говорит нам о первоначальных планах французов, по крайней мере тех, что Бонапарт собирался декларировать публично. А именно: вступить на земли Российской империи, разбить русскую армию и восстановить Польшу в её прежних границах. Самый верный сателлит Франции становился бы надёжной опорой на восточной границе.

Здесь неизбежно возникает вопрос: «насколько император французов был искренен в провозглашённой им цели?»

Причиной войны объявлялось нарушение русскими Тильзитского мира, что касалось двух аспектов: уклонения от Континентальной блокады и военных приготовлений на границе. Стоит признать: оба обвинения были совершенно справедливы. Но могла ли Россия поступить иначе? Соблюдать торговую блокаду Великобритании было невозможно: англичане обеспечивали большую долю внешнеторгового оборота государства и прекратить торговлю с ними было равносильно самоубийству. Увеличение численности армии и её сосредоточение на западных границах было прямым следствием странных политических игр, которые Наполеон вёл с поляками. Император французов обещал восстановить великодержавную Речь Посполитую, и русское правительство расценивало это как чрезвычайную опасность.

Рассматривая всю информацию, которая нам известна о намерениях Франции, мы обнаружим, что как такового документа «План войны» не существовало вовсе. Поэтому цели кампании и стали вольно трактоваться в русской исследовательской литературе.

В советской историографии, подход которой сформировался аккурат в годы Второй мировой войны, было принято считать, что Наполеон собирался вести масштабную кампанию до полного разгрома русских. Российские историки последних трёх десятилетий в основном придерживаются противоположного мнения: война должна была быть быстротечной и вестись близ границ.

Но обе эти позиции слишком однобоки, ведь в реальности два плана войны причудливо сочетались в голове императора.

Действительно, Наполеон неоднократно утверждал, что собирается «закончить кампанию в Смоленске и Минске». В частности, он говорил это австрийскому интригану Меттерниху. Но эти слова могли быть лишь военной хитростью, «вбросом» недостоверных сведений, чтобы о них вскоре узнали в Санкт-Петербурге. Вместе с этим известно, что французы готовились к этой войне как никогда ранее. Была проведена обширная работа по изучению России — сведения по географии, экономике, состоянию армии, внутренней политике, обобщённые в большом документе «Статистический очерк Российской империи». Ознакомившись с ним, Наполеон сказал архиканцлеру империи Жан-Жаку Камбасересу, что вести войну против России в течение одного года неразумно, это значило бы отдать себя во власть холода и голода на «пустынных равнинах». Следовательно, необходимо вначале подготовить плацдарм на границе по Двине и Днепру, дать армии отдых, а на следующий год продолжить наступление. При этом Бонапарт, хорошо изучивший положение дел в России, вероятно рассчитывал, что русское дворянство будет крайне недовольно оккупацией значительной часть страны, сопровождаемой лишениями военного времени, и оттого принудит императора Александра I к миру.

Казалось бы, всё ясно. Но в то же самое время Наполеон другим своим собеседникам (Прадту и Нарбонну) говорил о быстром наступлении на Москву и даже рассказывал о дальнейших планах: подчинив Россию, далее проследовать в Индию, нанеся Британии смертельный удар. Учитывая тот факт, что Индийский поход был давней мечтой Наполеона, стоит отнестись к его словам максимально серьёзно.

Вывод же из всего этого может быть только один: начиная войну, император французов всё ещё не был чётко уверен в том, по какому сценарию будет действовать.

Он имел в запасе два варианта развития событий.

Скорее всего, Наполеон объявил «краткий вариант», чтобы не напугать своё войско масштабом предстоящих задач. В Европе всем была хорошо известна судьба предыдущего великого полководца — Карла XII, который тоже собирался идти на Москву. Как действовать, можно было решить позже, в зависимости от результатов начала кампании.

Кампания 1812 года

Великая армия перешла границу в на редкость приподнятом настроении. Она почти не знала поражений, а сосредоточение столь значительных сил порождало у солдат и офицеров веру в неизбежную победу — кто мог противостоять им? По примеру предыдущих походов все ожидали скорого генерального сражения, ведь в Европе ни один монарх не решался давать неприятелю возможность шествовать по его землям. Вместо этого французы обнаружили, что русские войска отступают со всей возможной скоростью и старательно избегают боёв.

Хорошее настроение французов быстро улетучилось, когда войско столкнулось с первыми сбоями в системе снабжения из-за падежа лошадей и невозможности эффективно перемещать тяжёлые интендантские фуры по бездорожью. Уже две недели спустя многие части голодали. Пессимизм усугублялся проливными дождями, которые зарядили прямо в середине лета.

Недовольство войск исчезло бы после успешного генерального сражения. Но для этого требовалось поймать русскую армию, которая успешно ускользала, пользуясь лучшим знанием местности. Французы же оказались почти без разведки, так как всадники стремительно теряли лошадей (более 20 тысяч за первый месяц кампании).

Командующий французской кавалерией король Иоахим Мюрат прямо признался императору, что состояние его войск катастрофическое и он вынужден пренебрегать разведкой, чтобы сохранить силы для генерального сражения.

Последствия не замедлили сказаться. Спустя месяц, 25 июля, французы настигли Первую армию Барклая де Толли под Витебском. Казалось, что сражения не избежать, так что Наполеон решил подождать сосредоточения сил и не стал атаковать немедленно, назначив дату сражения на 28 июля. Эта медлительность вышла французам боком: 27 июля Барклай незаметно для противника смог отойти в сторону Смоленска, где рассчитывал соединиться со Второй армией Багратиона. О случившемся стало известно лишь на следующий день, возможность решить ход войны в одном приграничном сражении оказалась упущена. Ещё 18 июля на совещании Наполеон сказал маршалам: «Здесь остановимся! …Кампания 1812 года закончена».

Император французов приказал войскам встать лагерем и начал изучать положение дел. Оно привело его к весьма неутешительным выводам. Всего за месяц продвижения по территории противника армия потеряла около 150 тысяч человек, причём за это время не произошло ни одного крупного боя, а чисто боевые потери составили всего 15 тысяч. Оставшиеся цифры — выбывшие по болезни, от голода и дезертирства.

Стало ясно: если так будет продолжаться, то война закончится, ещё по-настоящему не начавшись.

При этом войско, по мнению Бонапарта, всё ещё было достаточно сильно, чтобы выиграть любое генеральное сражение, которое сможет дать русская армия. Плохо дело обстояло со снабжением: даже если бы Великая армия встала на зимние квартиры, интендантская служба не смогла бы обеспечить её провизией и боеприпасами. Пришлось вновь выступать в поход, рассчитывая на генеральное сражение, превратившееся к тому моменту у Наполеона в маниакальную цель, к которой он стремился всеми силами.

Пятнадцатого августа Наполеон подошёл к Смоленску, где на следующий день начался большой бой. На этот раз сражения желали не только французы, но и русские. Офицерство было недовольно непрерывным отступлением, того же хотела и часть генералитета во главе с Багратионом. Русское общество считало политику Барклая предательской и оказывало сильнейшее давление на императора Александра I. Двухдневное сражение привело к пожару Смоленска и последовавшему за этим неизбежному отступлению русских. Удерживать сгоревший город не было никакого смысла.

Победа поменяла мнение Наполеона. Ещё 16 августа он сказал Коленкуру, что боевые действия завершены, армия встанет в Витебске, а оставшееся время будет использовано на восстановление Польского государства и развёртывание польской армии. Но въехав в горящий Смоленск в ночь на 18 августа, император приободрился и заметил маршалу Бертье, что стоит продолжать идти вперёд. Окончательное решение было принято, по-видимому, 20 августа, когда штаб получил вести из Испании. Там Веллингтон одержал решительную победу над маршалом Мармоном, после чего французы оставили Мадрид, куда торжественно вступили английские войска. После такого остановить наступление означало признать полное поражение империи.

Неудачи в Испании следовало загладить победой в России.

Самое интересное в последовавших за этим событиях — то, что Барклай всё-таки собирался дать генеральное сражение под Дорогобужем, уже после падения Смоленска. Но не стал делать этого из-за слишком быстрого наступления французов по широкому фронту — это могло привести к окружению сосредотачивающихся войск и неизбежному поражению.

На совещании 26 августа Наполеон заявил: находясь в 40 лье от Москвы, глупо останавливаться. Но при этом весьма прозорливо заметил, что, если не найдёт мира там, куда идёт, ему потребуется прочный тыл, чтобы провести успешное отступление.

Тыл должен был обеспечить резервный корпус маршала Виктора, следовавший из Восточной Пруссии. Наполеон был совершенно уверен в безопасности флангов (и не зря: русские войска действительно не предприняли с севера и с юга никаких серьёзных действий) и приказал двигаться прямо на Москву. Там его ожидали Бородинское сражение, взятие древней столицы и последовавшее за этим отступление, погубившее Великую армию.

А можно ли было провести кампанию 1812 года по-иному?

Действительно, план встать на зимние квартиры и заняться восстановления Польши кажется весьма реалистичным. Более того, можно быть уверенным, что польская шляхта вскоре дала бы Наполеону весьма существенное прибавление в войске, которое можно оценивать не менее чем в 100 тысяч человек. Россия же была вынуждена содержать армию военного времени.

А если усугубить положение Александра I провозглашением свободы для крепостного крестьянства, то можно было рассчитывать на весьма большие проблемы в стане русских.

Однако такие действия означали полный разрыв с Александром I и войну на уничтожение, а Наполеон пойти на этот шаг был совсем не готов — он рассчитывал, что потерпевшая поражение Россия вольётся в сферу влияния его империи. Кроме того, перед его глазами стоял пример Испании, где ненависть к французам привела к нарастанию партизанской войны, вести которую французы не умели и не хотели. Так что Наполеон решил не рисковать и не переводить конфликт на новый уровень.

Возможно, выбор, сделанный Наполеоном после сражений под Витебском и Смоленском, оказался роковой ошибкой, но, скорее всего, ошибкой был сам поход 1812 года, положивший начало падению Французской империи.