Сражение при Эль-Ксар-эль-Кебире или «битва трех королей»

Себастьян I, воспитанный в лучших традициях крестоносцев и не чуждый рыцарским идеалам, как и многие европейские монархи грезил о том, чтобы избавиться от соседства с мусульманами. Больше всего его тревожили марокканцы, которые находились чуть южнее владений Себастьяна. При этом у португальцев на территории Магриба — так в то время называли Марокко — было уже три собственные крепости, однако они то и дело подвергались нападениям. И вот, с точки зрения португальского короля, настал удобный момент для вторжения.

У него и правда были основания так считать: в середине XVI века марокканцы погрязли в междоусобицах — в стране фактически только что закончилась гражданская война, победителем в которой стал не без поддержки османов Абд аль-Малик. Впрочем, проигравшая сторона не спешила покориться и сложить оружие: свергнутый султан Мохаммед II бежал в Португалию и в надежде вернуть себе власть уговаривал Себастьяна I отважиться на военный поход в Марокко.

Себастьян кинул клич по всей Европе: к его войску, в котором и так было немало опытных рыцарей, присоединились лучшие наемники из Германии, Испании и Италии. Противостоял ему Абд аль-Малик — человек, по свидетельствам историков, крайне образованный и тактически подкованный. К примеру, он — правда, не совсем понятно, для чего — выучил даже русский, а также знал, помимо родного, ещё три языка.

Летом 1578 года, если быть точным, то где-то в начале июля, Себастьян I прибыл со своим войском в Танжер — португальскую крепость на территории Магриба. Его армию до африканского континента доставил флот из более чем тысячи кораблей, уже на суше к нему с небольшим количеством солдат присоединился и бывший султан Мохаммед II.

Абд аль-Малик в переписке с португальским королём убеждал его отказаться от своей авантюры, однако в то же время формировал войско, собирая солдат по всей стране. Он, как считают современники, был хитер, как лис: осознав неизбежность сражения с европейцами, аль-Малик начал в переписке оскорблять Себастьяна I, вынуждая того действовать резко и необдуманно. Последним своим письмом, в котором он обозвал Себастьяна «собакой» и другими более обидными словами, аль-Малик вынудил португальского короля сняться с лагеря и выдвинуться навстречу войскам марокканцев.

Молодой Себастьян I, которого небезосновательно называют тщеславным и излишне амбициозным, сначала вымотал свою армию долгим походом, а потом, несмотря на возражения своих ближайших соратников, решил дать бой на территории, о которой практически ничего не знал. Естественно, аль-Малик действия короля просчитал и подготовился: 50-тысячная марокканская армия только того и ждала, чтобы европейцы, превосходившие их количественно как минимум в два раза, кинулись в атаку. Главная сила португальцев — флот и артиллерия — осталась фактически не у дел.

Впрочем, не все складывалось гладко и для марокканской армии: аль-Малик в преддверии битвы тяжело заболел: его, судя по всему, отравили, подмешав яд в еду. Это не помешало ему командовать войсками, однако делал он это, передвигаясь на специальных носилках.

Изучив местность, аль-Малик смог 4 августа 1758 года направить большой отряд в тыл португальцев: там его воины начали громить жизненно важные в походе обозы и вынудили португальцев занять оборону прямо посреди равнины. Лекарь аль-Малика позже писал, что «армии сошлись на ровном поле, на котором не было ни камня, ни дерева». Сам марокканский султан повёл себя героически: будучи практически при смерти, он возглавил атаку на португальцев, чем придал своим войскам уверенности в победе. Не будь Себастьян I таким поспешным и разъяренным, Марокко могло покориться ему уже на следующий день: аль-Малик скончался прямо во время битвы, но не от удара врага, а от недуга. Весть о его смерти держалась в секрете, приказы отдавались как будто от его имени.

Залог победы был довольно прост: мобильная арабская кавалерия смогла окружить нерасторопных португальцев, а также завладеть их артиллерией. Себастьян I, который, как уже становится видно, ничего не понимал в военной стратегии и тактике и руководствовался лишь своими неугомонными амбициями, потерял контроль над ситуацией: его и так не слишком дисциплинированное войско стало фактически неуправляемым.

Бывший султан Мохаммед II, пытаясь сбежать с поля битвы, утонул в реке. Его тело нашли марокканцы, которые набили труп соломой и возили его потом по всей стране. Не слишком повезло и Себастьяну I: глава огромной империи, по одной версии, тоже утонул, по другой — умер от полученных ранений. Как бы то ни было, практически вся португальская знать по его вине погибла или попала в рабство к марокканцам: по свидетельствам очевидцев тех событий, некоторые арабские чиновники после сражения имели до 200 христианских невольников, которые работали теперь вместо мавров.

В битве трёх королей все три правителя скончались в один час. Марокканский трон занял брат аль-Малика аль-Мансур, а Португалия со смертью Себастьяна I, не оставившего наследников, на 60 лет утратила независимость, попав под контроль испанцев, и навсегда потеряла звание великой державы.