Участь «буржуазии и ее приспешников» после Гражданской войны

Кто такие «бывшие»?

В дореволюционной России насчитывалось не менее 22 млн довольно хорошо материально обеспеченных человек. Крупная буржуазия, помещики, высшие чиновники составляли около 4−5 млн человек. Эмигрировали, по разным оценкам, от 1,2 млн до 2,5 млн человек, остальным же пришлось адаптироваться к новым условиям.

После революции капиталисты подлежали обязательной регистрации

Если до революции «бывшими людьми» называли тех, кто лишился всего и оказался «на дне», то теперь так называли тех, кто принадлежал к «враждебным классам» и «социально чуждым элементам»: эксплуататоров, «остатки старого умирающего мира», «осколки проклятого прошлого». В самом общем смысле «бывшими» считали тех, кому раньше неплохо жилось вне зависимости от рода занятий. В их число вошли и интеллигенты (приспешники и прислужники буржуазии), служащие, мелкие собственники и лавочники, даже не имевшие наемных работников. В условиях Гражданской войны даже аполитичные «бывшие» считались потенциальными врагами и становились жертвами террора. ЦК РКП (б) после гибели М. С. Урицкого 30 августа 1918 г. провозгласил: «Они убивали личности, мы убьем классы!»

Тысячи голов «буржуазии и ее приспешников» оказались под угрозой истребления. На местах начались аресты, обыски и конфискации тех, кто занимал высокое социальное и имущественное положение до революции. Обычные формулировки в сообщениях губернских ЧК в Москву по поводу ареста того или иного лица — «являлся представителем бюрократического строя, по мнению комиссии, фигурою довольно реакционной». Этого было вполне достаточно. Сотрудники ЧК грабили и убивали под видом борьбы с классовыми врагами. Совет народных комиссаров и сам был недоволен этой ситуацией, но преодолеть ее пока Москва не могла. Один из коммунистов писал Ленину в начале 1920 г.: «Провинция нагло обманывает центр. Чудные декреты центра игнорируются […] Суды стали ареной личной мести…».

Но в целом центр сохранял подозрительное отношение к «бывшим». С 1919 г. капиталисты — домовладельцы, рантье, мелкие торговцы, владельцы ремесленных мастерских, мелких контор и тому подобные люди — подлежали обязательной регистрации и надзору. Многие лишались работы, имущества и крова.

Новая жизнь в новом обществе

Что теперь делать, где жить, как добывать еду? Тысячи людей потеряли все, а новую жизнь начинать приходилось, будучи врагом в глазах государства и общества. В первое время после революции эти люди были в полной растерянности. Кто-то просто ждал, проживая свое имущество, пока новая власть падет. Потом, когда надежды на это рухнули, «бывшие» попытались примириться с новой властью, ведь большая их часть не участвовала в политической жизни. С другой стороны, большевики тоже нуждались в них, так как «враждебные классы» оказались самыми образованными. Ленин говорил: «Сотни тысяч не выкинешь! А если бы мы выкинули, то себя подрезали бы».

После Гражданской войны немало военных и гражданских специалистов сумело сохранить свои рабочие места и занять должности в новых советских учреждениях. Некоторые проявили немалую изобретательность, пытаясь сохранить свои позиции. И часто удавалось. Так, Николай Рябушинский (почти вся его знаменитая купеческая семья эмигрировала) служил оценщиком произведений искусства и сумел накопить небольшое состояние, прежде чем уехал за границу в 1922 г.

Некоторые, стремясь показать себя друзьями новой власти, «переобулись» и доносили на других «врагов». Так, сотрудник Дворянского банка Н. Ф. Захаровский приветствовал большевиков и засыпал редакции большевистских газет статьями о грехах старых управляющих банка. Положительной реакции, однако, не последовало, и тогда он написал лично Ленину: «Проклятие и вечный позор разжиревшему народным потом и кровью имущему классу […] Пора их хоронить да зарыть поглубже, и на могилах забить по осиновому колу». В письме он предложил арестовать членов Правления профсоюза служащих упраздненных банков и своих коллег, по его мнению, не принявших советскую власть. Ничего из этого не вышло, но пример характерный для того времени.

При приеме на работу важно было пролетарское происхождение

Основная масса «бывших» стремилась получить работу в советских учреждениях — только так теперь можно было обеспечить себя самым необходимым. При этом свое «плохое» прошлое приходилось скрывать, называть себя «трудящимся» и надеяться, что проверять все равно не станут (и так часто бывало). До конца 1920-х гг. при приеме на работу принимались уклончивые ответы в анкетах. Например, о положении отца до революции заявители часто писали только, что «отец умер», или «отец старик», «служил». О прежнем имуществе писалось: «ничем не владел», «жил личным трудом».

До 1935 г. тысячи дворян и капиталистов адаптировались к жизни в СССР

На эти уклоны смотрели сквозь пальцы — образованных служащих не хватало. А кто честно отвечал на анкетные вопросы, сам себя ставил под удар, рискуя не получить работу. Приходилось и подделывать документы или находить способ убедить паспортистов не указывать в новых документах происхождение. Немало людей просто переехали туда, где их никто не знал. Кому не удавалось скрыть прошлое, приходилось демонстрировать лояльность, на работе при всяком случае читать речи о пользе пролетарской диктатуры и лично отправлять в органы власти приветственные и поздравительные телеграммы (например, в годовщину революции).

Труднее всего пришлось не интеллигенции, а священникам и коммерсантам. Если без врачей, юристов и ученых обойтись было практически невозможно, то торговцев и биржевиков выкинуть было куда проще. В 1919 г. запретили занимать административные места на ранее своих, а теперь национализированных предприятиях (с трудом иногда обходили этот запрет). Их, а также помещиков и рантье использовали как разнорабочих, грузчиков, работников огородов и подобной неквалифицированной работы.

«Бывшие» сдавали комнаты (если были), давали частные уроки детям внезапно разбогатевших «пролетарских» нэпманов, работали у них же прислугой, продавали остатки личного имущества, даже варили самогон. Не принятые для работы на пользу трудящейся массы, выполняли неформальные услуги в частном порядке. Так, генерал Джунковский давал частные уроки. А генералу Куропаткину повезло больше — он преподавал в сельской школе.

Условия жизни бывших мало отличались от пролетарских к середине 1920-х гг. Знаменитый А. Я. Вышинский в 1928 г. говорил, что «враг сломлен», и власть должна быть великодушной. И она была такой. До 1935 г. как-то устроившиеся в новом обществе «бывшие» не подвергались масштабному целенаправленному преследованию со стороны властей. Довольно успешно адаптировалось молодое поколение. Дети фабрикантов и домовладельцев становились, как Юрий Шувалов, техниками-электриками, или инженерами, рабочими, служащими. Расправляться с ними начали позже, когда уже не спасали ни нехватка кадров, ни честный труд, ни политическая лояльность.