Истоки гражданской войны в США: было ли рабство главной причиной американского раскола?

Комплекс политических и экономических противоречий, опутавших США к середине ХІХ века, до предела накалил ситуацию внутри страны. На этом фоне в американском обществе обострилась проблема рабства. Быстро набравшие общественный и политический вес аболиционисты призывали к его отмене, а республиканская партия США активно использовала аболиционистские лозунги. Рабство обычно называют главной причиной Гражданской войны в США. Давайте разберёмся, так ли это, каковы были реальные причины и какие события прямо спровоцировали войну.

Противоречивость вопроса о рабстве

Главной причиной, обострявшей ситуацию внутри США, действительно следует назвать рабство. Оно возникло в Америке ещё в колониальные времена, когда европейцам не хватало рабочей силы для обработки земель, чтобы не умереть от голода ближайшей зимой. Тогда в Америку и начали завозить чернокожих невольников из Африки. Первый случай зафиксирован в 1619 году. Сначала рабство было двух видов — белое (контрактное) и чёрное (пожизненное), но со временем чёрные рабы вытеснили белых, поскольку держать их оказывалось куда выгоднее.

Почти все отцы-основатели США были рабовладельцами и считали это абсолютно нормальным. Принятая в 1787 году конституция одновременно с провозглашением различных демократических свобод узаконивала и рабство. С самого своего появления США стали страной, провозгласившей лозунги свободы, гражданских прав и вставшей на капиталистический путь развития, но вместе с тем в ней существовало рабство. История США уникальна: это единственное в мире государство, которое строило капитализм и демократию на эксплуатации рабского труда.

Организованный импорт рабов из Африки продолжался до 1808 года, когда в США запретили ввоз невольников из-за рубежа. Однако само рабство никуда не делось. Усилия контрабандистов, пытавшихся в обход закона завозить «чёрный товар», не могли удовлетворить растущий спрос, поэтому в вопросе восполнения рабской рабочей силы американцам приходилось надеяться только на «свой ресурс».

Рабство расцвело на Юге, где из-за благоприятного климата рабовладельческое плантационное хозяйствование стало чрезвычайно выгодным. За пределами сельского хозяйства в «хлопковых штатах» труд рабов в основном использовался на угольных шахтах и ​​лесопилках Южной Каролины, на металлургических заводах Ричмонда или на строительстве железных дорог. Что касается Севера, то там во многих штатах рабство отменили ещё в конце XVIII — начале ХIХ века — правда, большинство рабов при этом не освободили, а перед принятием закона продали на Юг.

Популярные утверждения о жестоком характере южного рабства не соответствуют действительности. Рабы являлись ценным активом, стоимость которого росла с каждым годом. К примеру, в 1860 году здоровый взрослый раб мужского пола стоил 1800 долларов — огромные по тем временам деньги. Рабовладельцы были заинтересованы в том, чтобы заботиться о своих рабах, а не издеваться над ними. Во многих случаях рабы жили в условиях, сходных с условиями жизни свободных белых рабочих того периода, а иногда и лучших. По данным исследователя Р. Фогеля, питание рабов по энергетической ценности превосходило обычную пищу свободных работников примерно на 10%. Рабы имели гарантированный ночлег, еду, воду, а в случае болезни — медицинскую помощь.

Ещё один интересный нюанс: южные плантаторы жили в очень тесном контакте со своими рабами. Негры готовили пищу, нянчили хозяйских детей, служили горничными, экономками, сопровождали своих хозяев в поездках и т.д. В порядке вещей были ситуации, когда кормилицей белого ребенка была чернокожая рабыня. Частыми последствиями таких случаев были ситуации, когда у белого мальчика появлялся чернокожий молочный брат, с которым они вместе росли и который становился первым другом в детских играх, а позже — личным слугой и сопровождал своего хозяина на войну.

Большинство южных плантаторов в основном относилось к своим чернокожим рабам, как взрослые к детям. К тому же родившиеся рабами негры с молоком матери впитывали осознание того, что они должны оставаться покорными воле хозяина. Сейчас мало кто задумывается, что такое положение вещей стояло на пути мгновенного и беспрекословного освобождения всех невольников, к чему так стремились аболиционисты. Очевидно, что предоставление свободы людям, которые вообще не знали самостоятельной жизни, создало бы им самим много проблем. Это подтвердили и последующие события, когда федеральные войска освобождали здесь и сейчас всех рабов на захваченных территориях, а те часто не знали, что им делать с неожиданно полученной свободой.

Другой интересный нюанс. За время войны на Юге не произошло ни одного восстания рабов. Белые постоянно этого опасались и на всякий случай сосредоточили в южных штатах значительные силы внутренней милиции, вместо того, чтобы отправить этих людей на фронт. Однако невольники в основном продолжали выполнять свои обязанности так же покорно, как и до войны. Пример Гаитянской революции не вдохновлял рабов южных штатов на какие-либо подвиги. Этот факт тогда удивлял современников с Севера, а сейчас удивляет историков либерального толка.

Вместе с тем идеализировать институт рабства не следует. Негатива и жестокости там хватало. В частности, в порядке вещей было разделение семей, когда детей продавали отдельно от родителей, а мужей разлучали с жёнами. Раб был полностью беззащитным перед хозяином, который мог его пытать или насиловать — такие случаи тоже зафиксированы. На Севере в пропагандистских целях часто публиковали фотографии бывших невольников с ужасными шрамами от побоев на теле.

Отметим, что южное общество не одобряло чрезмерной и ненужной жестокости по отношению к рабам. Известна история Дельфины Лалори — светской львицы из Нового Орлеана, которая жестоко пытала своих рабов. Когда в 1834 году информация об этом случайно всплыла наружу, её дом разгромила разъярённая толпа горожан, а самой ей пришлось спешно бежать за границу, спасаясь от линчевания и преследования.

Стоит обратить внимание на ещё один важный нюанс: к середине XIX века рабство на Юге начало постепенно сдавать позиции. Отдельные рабовладельцы предоставляли своим невольникам свободу — как правило, исключительно по морально-этическим убеждениям. Как свидетельствует статистика, из года в год в каждом из штатов Юга росло число свободных негров. Перед началом войны на Юге в целом насчитывалось до 4 млн чернокожих, из которых 3 521 110 были рабами, а 132 000 — свободными. Самое интересное в этой истории, что некоторые из этих свободных негров сами превратились в рабовладельцев.

Рабство — основа южной цивилизации

Южные элиты воспринимали рабовладельческий строй как абсолютно естественный, а рабство называли не иначе как «божественно вдохновлённым установлением, введённым для блага самих рабов». С такими взглядами не приходится удивляться, что, как отмечал Д. Макферсон, в их сознании южный стиль жизни и ценности органически были «связаны с рабовладельческим укладом и без него исчезли бы». Даже когда в конце Гражданской войны на Юге обсуждали возможность освобождения и вооружения рабов, то доминировали точки зрения в том духе, что освобождение рабов «будет предательством самой сущности цивилизации Юга».

В южных штатах на негров в основном смотрели как на людей второго сорта — в этом мнении сходились и рабовладельцы, и белые бедняки, не имевшие рабов. Исключения, естественно, были — например, в Луизиане, где исторически проживало много свободных чернокожих, но они слабо влияли на общую картину и настроения.

Искренняя вера в «рабовладельческий путь развития» заставляла южных политиков с пеной у рта отстаивать свои интересы в Сенате и Конгрессе, парируя возражения северных оппонентов. Из-за этого отношения между двумя регионами страны оставались напряжёнными. Ещё до войны одна из газет Атланты писала:

«Каждого, кто прямо не заявляет о том, что эксплуатация африканских рабов не является общественным, нравственным и политическим благом, мы рассматриваем как врага устоев Юга».

Итак, рабство не только играло важнейшую роль в создании южной ментальности и мировоззрения, но и формировало общественный фон, на котором разворачивались все события, приведшие к войне.

Аболиционисты и их борьба

В то время как на Юге рабовладение процветало, на Севере с 1830-х годов набирал силу аболиционизм — общественное движение за отмену рабства. Это было связано не с заботой об угнетённых, поскольку большинство аболиционистов искренне считали чернокожих людьми второго сорта, а исключительно с морально-религиозными убеждениями. Эти люди считали, что Бог создал всех людей равными, а значит, рабство противоречило канонам Священного писания и потому являлось аморальным.

Сначала аболиционизм был вполне умеренным движением. Его представители стремились к достижению цели мирным путём, поэтому основным их занятием было издание пропагандистских памфлетов. Однако со временем среди лидеров аболиционизма появились фанатики вроде Джона Брауна или бывшего раба Фредерика Дугласа, которые выступали за насильственную ликвидацию рабства и предоставление неграм гражданских прав. Эти люди уже были готовы убивать за свои идеалы. Оба течения активно помогали беглым рабам.

Аболиционизм был бы обречён оставаться небольшой фанатичной сектой, если бы не нарастание противоречий между Севером и Югом. Финансово-промышленные круги северных штатов быстро поняли, что рабовладение является наиболее уязвимым для нападок институтом Юга. Именно эту карту они решили разыграть как в политическом, так и в экономическом противостоянии. Аболиционистское движение получило мощную поддержку, и его позиции к концу 1840-х годов усилились. Конечно, северные капиталисты руководствовались сугубо прагматическими интересами. Они хорошо понимали, что отмена рабовладения подорвёт экономическое господство плантаторов на Юге, и это давало им хорошие шансы в борьбе за влияние в регионе и стране.

Одновременно с поддержкой финансовых и политических кругов у аболиционистов появилась и поддержка общественного мнения. Аболиционисты выступали против южного уклада как такового и делали это как раз в тот момент, когда этот образ жизни становился всё большим раздражителем для жителей северных штатов. Общественное мнение Севера сделало правильные выводы из событий в Канзасе: Юг всерьёз намеревался осваивать западные территории, о поселении на которых мечтали многие северяне, стремившиеся к лучшей доле. И в прессе, и на публичных собраниях нападки на Юг были в порядке вещей.

В 1854 году возникла Республиканская партия, открыто выступившая за ограничение рабства. Очень быстро она стала набирать политический вес. Уже вскоре постоянные нападки на Юг начались в обеих палатах Конгресса, а республиканцы получили столько влияния, что начали составлять конкуренцию демократам на всех выборах, в том числе президентских.

Противоречия американского аболиционизма

Главным парадоксом аболиционистской борьбы стало то обстоятельство, что большинство сторонников освобождения, выступая за отмену рабства, смотрели на чернокожих, как на людей низшего сорта. На Севере негров не любили и всячески дискриминировали. Например, в штате Иллинойс в 1853 году, через пять лет после отмены рабства, приняли жёсткий Чёрный кодекс, всячески ограничивавший чернокожих в правах. В других северных штатах ситуация не сильно отличалась. Например, на момент окончания Гражданской войны из 24 штатов США негры имели право голоса лишь в пяти.

Если бы какой-то политик заявил о предоставлении чернокожим гражданских прав, его политическая карьера на этом закончилась бы. Да что тут говорить, даже Авраам Линкольн хотя и отрицал из религиозных соображений «существование морального права порабощения одного человека другим», но южан за это осуждать не спешил. В бытность свою конгрессменом он выдвинул положение, предписывавшее местным властям в Вашингтоне возвращать беглых рабов их хозяевам, за что получил от аболиционистов прозвище «тот самый охотник на рабов из Иллинойса». Во время своей предвыборной кампании Линкольн и вовсе заявил:

«Я не являюсь и никогда не был сторонником достижения в какой-либо степени социального и политического равенства белой и чёрной рас».

В этом смысле интересно отметить, что с 1810-х годов в США распространялось убеждение, что свободных негров следует отправить обратно в Африку. Американское колонизационное общество даже приобрело землю на Африканском континенте и в 1824 году учредило там колонию, которая затем превратилась в новое государство — Либерию. В переселении были заинтересованы как рабовладельцы, уверенные, что свободные негры плохо влияют на рабов, так и противники рабства, которые считали, что чернокожим вообще не место в США. В середине ХІХ века этот вопрос активно обсуждался, а Линкольн был пламенным приверженцем переселения. С другой стороны, сами свободные чернокожие не стремились ехать на другой континент: большинство из них родилось в США, и с Африкой их ничего не связывало. За 40 лет, до 1867 года, в Либерию перебралось лишь 13 000 негров из США.

После начала войны негативное отношение северян к чернокожим проявлялось довольно часто. К примеру, создание так называемых «цветных войск» из негров-солдат долгое время сталкивалось с жёсткой оппозицией. Во время антивоенных бунтов в Нью-Йорке 11–16 июля 1863 года разъярённая толпа избивала негров на улицах и даже разгромила приют для чёрных сирот. Негритянские погромы были отмечены и в других городах, в частности, в Детройте.

Федеральная армия вообще выглядела странным сборищем людей, где одновременно могли служить генерал-рабовладелец Дон Карлос Бьюэлл и пламенные аболиционисты вроде полковника Джошуа Чемберлена — героя Геттисберга из 20-го Мэнского пехотного полка, который свято верил в свою миссию принести рабам свободу.

Было ли рабство главной причиной войны?

В массовом сознании главной причиной войны считается рабство, а сама война часто позиционируется исключительно как борьба за отмену или за сохранение рабовладельческого строя. Почему-то забывается, что в первый год конфликта вопрос о рабстве не поднимался вообще, а главной целью войны со стороны США провозглашалось сохранение Союза. В своей инаугурационной речи в марте 1861 года Линкольн на всю страну заявил:

«У меня нет никаких намерений прямо или косвенно вмешиваться в функционирование института рабства в тех штатах, где оно существует».

В 1862 году, в разгар войны, Линкольн заявлял:

«Моя самая главная задача в этой борьбе — спасти Союз, а не спасти или уничтожить рабство. Если бы я мог спасти Союз, не освобождая рабов, я бы сделал это, и если бы мне для его спасения пришлось освободить всех рабов, я бы тоже сделал это».

Прокламацию об освобождении рабов Линкольн принял только 22 сентября 1862 года. Она имела половинчатый характер и состояла из двух документов. Первый объявлял свободными всех рабов в любом штате Конфедерации (КША), не вернувшемся в состав США до 1 января 1863 года. То есть гипотетически, если бы какой-то из южных штатов вернулся в Союз, местные рабы остались бы рабами. По этому поводу одна из лондонских газет ехидно отметила:

«Основная идея не в том, что один человек не может на законных основаниях владеть другим, а в том, что он не может владеть в случае нелояльности Соединённым штатам».

Второй документ был обнародован 1 января 1863 года. Он объявлял отмену рабства в десяти отдельных штатах КША, то есть в тех, где США не имели власти. Самое забавное здесь то, что в тех рабовладельческих штатах, которые остались в составе Союза (их было всего четыре — Мэриленд, Делавэр, Кентукки и Миссури), рабство сохранялось. Это один из парадоксов войны: на Севере рабство на законных основаниях просуществовало дольше, чем на Юге. Лишь незадолго до окончания войны, 31 января 1865 года, была принята 13-я поправка к Конституции, окончательно запрещавшая рабство в США.

Как видим, рабовладение само по себе нельзя назвать причиной войны. Никто в федеральном правительстве не стремился его упразднить или освободить всех рабов. Главным камнем преткновения было не рабство как таковое, а исключительно вопросы распространения рабства на новые штаты и территории. Президент Линкольн и северные элиты выступали категорически против, поскольку это вело к усилению влияния южных штатов, что не устраивало Север, который стремился доминировать в Союзе. Для Юга такая позиция федерального правительства была неприемлемой, и США, наполненные большим количеством внутренних экономических, политических и моральных противоречий, встали на рельсы, неизбежно ведшие к Гражданской войне.

То есть здесь мы имеем парадоксальную ситуацию, когда существование рабства в США создавало практически все условия и предпосылки для конфликта внутри страны, но одновременно не являлось причиной войны.

Суммируем причины

Итак, подытожим причины и определим конкретные поводы, ставшие той искрой, что разожгла пожар войны, в которой США потеряли погибшими больше людей, чем во всех остальных своих войнах вместе взятых.

В качестве главных причин войны выделим две:

1. Экономические противоречия, связанные с вопросом установления протекционистских пошлин и тарифов, которые прямо затрагивали интересы Юга и Севера;
2. Вопросы распространения рабства на новые штаты и территории. Северные элиты (и не элиты тоже) выступали категорически против, поскольку неизбежным следствием стало бы усиление влияния южных штатов в политической жизни страны. Сюда же можно отнести споры по поводу принятия Акта о гомстедах.

Добавим и такие моменты как разное видение будущего США обоими регионами и внутреннюю штатную самоидентификацию.

Итак, нараставшие долгое время проблемы между двумя регионами США достигли своего пика к концу 1860 года. Ситуация внутри страны накалилась до предела. В сложившихся условиях дальнейшее существование США в прежних рамках стало невозможным. Вопрос был только в том, как будут развиваться события: по мирному сценарию или по военному.

Из искры возгорится пламя

Первой искрой, от которой вспыхнул костёр войны, стала победа на президентских выборах представителя Республиканской партии Авраама Линкольна. Для Юга это означало одно — потерю последнего опорного пункта в федеральном центре (предыдущий президент Джеймс Бьюкенен был демократом и в целом симпатизировал Югу). Теперь доминирование Севера — как в политике, так и в экономике — становилось неизбежным. Позиция Линкольна была очевидной для всех: он всегда подчёркивал, что в дальнейшем все новые штаты будут свободными от рабства. Для Юга это значило печальную перспективу остаться в меньшинстве и в будущем проигрывать Северу в Конгрессе по всем конфликтным вопросам.

Поэтому не приходится удивляться, что после объявления результатов выборов южане перестали видеть перспективы в своём дальнейшем пребывании в Союзе. Первой о сецессии, выходе из состава США, объявила Южная Каролина — произошло это 20 декабря 1860, то есть там даже не стали дожидаться официальной инаугурации Линкольна. За ней последовали ещё шесть «хлопковых штатов»: Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана и Техас. Все вместе они объединились в Конфедерацию Штатов Америки (КША).

Другие южные штаты, мало зависевшие от хлопка, пока лишь наблюдали за развитием событий. Хотя в каждом из них ощущались сильные сецессионные настроения, однако вот так просто разрывать отношения с Союзом они не хотели.

На данном этапе ни одна из сторон не стремилась к войне, все надеялись, что разъединение пройдёт мирно. Однако 12–13 апреля 1861 года южно-каролинские конфедераты обстреляли и захватили федеральный форт Самтер вблизи Чарльстона (штат Южная Каролина), тем самым сделав первый ход. Во время этого столкновения никто не погиб, однако жребий был брошен, и федеральная власть получила повод для начала репрессий. Вооружённый захват форта Самтер — авантюра, в которой совершено не было необходимости (в форте заканчивалось продовольствие, и он неизбежно сдался бы в ближайшие пару дней) — стал второй искрой в разгоравшемся военном пожаре.

В ответ президент Линкольн 14 апреля подписал приказ о призыве 75 000 добровольцев «для подавления восстания и сохранения Союза». Этот приказ возымел обратный эффект: те южные штаты, что ещё колебались, окончательно сделали выбор в пользу Конфедерации, ведь они считали недопустимым применение федеральных вооружённых сил против «братских штатов». К Конфедерации присоединились Виргиния, Арканзас, Северная Каролина и Теннесси. Подобные стремления также наблюдались в Миссури, Кентукки и Мэриленде, однако федеральному правительству удалось удержать здесь ситуацию под своим контролем.

Призыв добровольцев стал последней каплей — войну было уже не остановить. Именно после этого южные штаты окончательно сделали свой выбор в пользу отделения и собственного государственного пути, одновременно объявив о готовности с оружием в руках защищать независимость от посягательств федерального центра. Со своей стороны, Линкольн объявил о намерении сохранить Союз любой ценой и начал планировать наступательную войну. Парадоксально, что южане при всей их показной воинственности и последующем геройстве совсем не стремились к войне — в их случае это была бы война за завоевание северных штатов, чего они, естественно, не желали.

Главная ответственность за начало войны лежит на Аврааме Линкольне. С объективной точки зрения его мотивы понятны: он действовал как федеральный лидер и стремился сохранить Союз. То, что эта война продлится долгие четыре года и будет стоить невероятных человеческих и материальных потерь, никто не мог и представить.