Кем был боярин Иван Максимович Языков

Еще в молодых годах занимал видное место при Московском дворе и с 1658 г., в звании стольника, принимал участие во всех придворных торжествах и церемониях по случаю приезда и приема иностранных послов, а в 1671 г., во время бракосочетания царя Алексея Михайловича с Наталией Кирилловной Нарышкиной, был в числе «свечников». Уже тогда несомненно пользовался покровительством сильных людей и удачно местничался с Измайловыми, не раз бившими на него челом государю, но безуспешно.

С воцарением юного Федора Алексеевича в 1670 г. Языков был назначен его постельничим; этой должностью легко объясняется его сближение с молодым и болезненным царем, которого отныне сопровождает во всех его «походах» на богомолье, деловых и увеселительных поездках. По другим сведениям, возвышению Языкова много способствовали при царском дворе два старых боярина, кн. Ю.А. Долгоруков и Б.М. Хитрово.

Но у царя Федора Алексеевича могли быть личные поводы благоволить к Языкову. Весной 1680 г., во время крестного хода в Москве, царь увидел девушку, очень понравившуюся ему, и поручил Языкову узнать, кто она. Царской избранницей оказалась Агафья Семеновна Грушецкая. Несмотря на все происки Милославских, готовивших, очевидно, для племянника другую невесту, Языкову удалось отстоять выбор Федора Алексеевича, и Агафья Семеновна в июле 1680 г. стала царицей. 16-го августа того же года Языков был пожалован из думных постельничих в окольничие, причем царь указал быть ему в оружейничих и ведать Оружейную, Золотую и Серебряную палаты. Возможно, что назначение это было только почетным, тем более что состав, например, Оружейной палаты, во главе со стольником Иваном Телепневым, оставался прежний.

Именно с этого времени, по мнению историка Соловьева, Языков вместе с новым постельничим А. Т. Лихачевым и боярином В. В. Голицыным становятся влиятельнейшими советниками царя Федора Алексеевича; при их непосредственном участии создаются и все гуманные распоряжения конца этого царствования, но за неимением достаточных данных трудно учесть долю влияния каждого из них в отдельности. По тем же причинам трудно дать и точную оценку деловым способностям Языкова; несомненно только, что до последних дней жизни молодого царя он был в числе его ближайших помощников, и в начале 1682 г. пожалован был в бояре.

В это время Федор Алексеевич уже заметно угасал, царица Агафья Семеновна умерла при рождении первого сына, новорожденный царевич Илья через шесть дней последовал за матерью в могилу. Положение царского любимца при таких условиях становилось весьма ненадежным. Оставалось последнее средство: устроить, и как можно скорее, второй брак больного и слабого царя и одновременно создать себе при дворе прочную партию, способную к борьбе с Милославскими. В этом направлении усердно и работает Языков. В начале 1682 г. он прочит в невесты царю свою свойственницу, Марфу Матвеевну Апраксину, девушку незнатного происхождения, которая 14 февраля 1682 г. и вступает в брак с Федором Алексеевичем. При посредстве молодой царицы Языков усердно начинает хлопотать теперь за ближнего боярина Артамона Сергеевича Матвеева, томящегося в дальней ссылке. Этот влиятельный человек особенно нужен теперь при дворе. Стараниями Языкова дело Матвеева пересматривается, участь его облегчается, затем устанавливается и его невиновность; ему возвращается часть его поместий, он переводится на жительство в Лух и здесь ожидает царского указа об окончательном помиловании. Но в это время 27 апреля 1682 г. царь Федор Алексеевич умирает, и положение его приближенных становится затруднительным.

Опасаясь владычества царевны Софьи и мести Милославских, они, за исключением Голицына, становятся на сторону царевича Петра Алексеевича и Нарышкиных. Наступает трудное время придворных интриг, с которыми даже такому опытному царедворцу, как Языков, справиться нелегко; когда же вопрос о престолонаследии осложняется затем вмешательством буйных московских стрельцов, гибель его становится неизбежной. Независимо от того, что имя Языкова числилось у стрельцов в списках бояр, неугодных Милославским, часть стрелецкого войска имела свои причины ненавидеть Языкова.

Они мстили ему за пристрастный розыск по делу полковника Богдана Пыжова, повлекший за собой наказание стрельцов, возмутившихся против своего начальника. Языков в этом деле, как потом оказалось, был действительно не прав; стрельцы обвиняли его во взяточничестве, но возможно, что в этом случае у Языкова была и другая причина выгораживать стрелецкого полковника: он не хотел обнаруживать беспорядков в Стрелецком приказе, чтоб не разгневать начальника этого приказа, своего давнишнего покровителя, князя Долгорукова.

Правда, что стрельцы, забрав большую силу после смерти царя Федора Алексеевича, настояли на пересмотре их жалоб, и следствие обнаружило виновность Языкова, которому временно запрещено было даже являться ко двору, но взбунтовавшиеся стрелецкие полки не удовлетворились этим: они требовали выдачи им Языкова, и в грозный день 15 мая 1682 г., когда пали Матвеев и два Нарышкина, была решена и участь любимца царя Федора Алексеевича. Предвидя опасность, Языков с утра этого дня спрятался в доме своего духовника при церкви Николы на Хлынове, но был выдан собственным же холопом. Стрельцы схватили его, привели к Архангельскому собору и здесь изрубили на части.