Немецкий «Сад пряностей» в зимней Венгрии, который не зацвел

К 20 января 1945 года, после трёх дней немецкого наступления, обстановка на участке 4-й гвардейской армии оставалась крайне напряжённой. Её собственные резервы к этому моменту были практически исчерпаны. 7-й мехкорпус, чьи бригады двое суток дрались в полуокружении, понёс тяжёлые потери — около 1000 человек убитыми и ранеными. Из оставшихся людей и танков 21 января была сформирована сводная бригада с десятком танков и САУ. 18-й танковый корпус дрался в полном окружении. Но впереди были не менее тяжёлые бои: немцы не расставались с надеждой прорвать кольцо советского окружения вокруг Будапешта.

В этой ситуации в середине дня 20 января командующий 3-го Украинского фронта приказал 1-му гвардейскому мехкорпусу (1-я, 2-я и 3-я гв. мехбригады, 9-я гв. танковая бригада, 382-й гвардейский, 1453-й и 1821-й самоходные артполки и прочие средства усиления) генерал-лейтенанта И.Н. Руссиянова перейти в подчинение командующего 4-й гвардейской армии.

Город с трудным названием

Приказ поступил вовремя — как раз в этот день немецкие танковые дивизии начали штурм Секешфехервара. Город, про который советские солдаты шутили, что проще было его взять, чем выговорить название, находился западнее озера Веленце, на карте напоминая жирного паука, устроившегося в центре паутины дорог. Участок между озером и Дунаем выглядел для немцев очень удобным для продвижения к Будапешту. Фланги были защищены водными преградами, серьёзного сопротивления не ожидалось — до начала немецкого наступления это был уже тыл, и только 19 января на этот рубеж были отправлены части 5-го гв. кавкорпуса (11-я и 12-я гвардейские, 63-я кавдивизии, 1896-й сап, артиллерийские и миномётные части усиления) под командованием генерал-лейтенанта С.И. Горшкова.

Впрочем, опыт первой половины января подсказывал, что выдержать удар танковых дивизий кавалеристам без поддержки вряд ли удастся. Но пока Секешфехервар оставался в руках советских войск, во-первых, сохранялась угроза контрудара по флангам наступавшей группировки, а во-вторых, у противника уже начались проблемы со снабжением. Доставка передовым частям топлива и снарядов по просёлкам в обход узла сопротивления в январские метели была не таким уж простым делом. Это зафиксировали даже в отчёте 4-й гв. армии за 20 января:

«Наступающий противник вошёл в Гардонь, Перката и в районе Дунапенгеле вышел к реке Дунай. Однако, вследствие отставания тылов, отсутствия горючего и боеприпасов, противник не смог развить наступления в направлении на Будапешт между озером Веленце и рекой Дунай. На прикрытие этого рубежа вышли части 5-го гв. кк, 113-й сд, усиленные артиллерией и 1-й гв. мбр 1-го гв. мк».

113-я стрелковая дивизия была переброшена из 57-й армии и командовал ею генерал-майор А.М. Власенко. Непосредственно за оборону Секешфехервара отвечал 21-й гв. стрелковый корпус генерал-лейтенанта П.И. Фоменко, которому из переданных фронтом частей достались 9-я гв. тбр и 382-й сап на СУ-100. Новейшие самоходки, конечно, были серьёзным аргументом — но 382-й понёс тяжёлые потери ещё в ходе первого «Конрада», в бою под Жамбеком. Впрочем, даже имей полк штатную численность, остановить сразу несколько танковых дивизий ему бы вряд ли удалось. В итоге вечером 22 января штаб стрелкового корпуса доложил: «Противник, предположительно частями 1-й тд и тд «Викинг» … в результате упорных боёв овладел г. Секешфехервар».

Из штаба 4-й гв. армии положение выглядело даже более угрожающим — с учётом того, что «беспорядочное отступление частей 21-го гв. ск» больше напоминало неуправляемое бегство. Впрочем, к этому моменту восточнее города с труднопроизносимым названием уже заняла оборону переданная из соседней 46-й армии 223-я стрелковая дивизия под командованием полковника А.Г. Сагитова.

Ощутив нарастающее сопротивление советских войск, боевая группа «Дорр», в состав которой входили 5-я и 6-я «пантерные» роты, хоть и взяла 21 января Саросд, её командир оберштурмбанфюрер СС Ханс Дорр не решался двигаться дальше. Дурные предчувствия его не обманули. В ночь на 22 января шальной снаряд угодил прямо в командный пункт, убив несколько штабных офицеров и тяжело ранив самого командира группы — он умер от ран 17 апреля. Командование 9-м панцергренадерским полком СС «Германия» и всей боевой группой принял штурмбанфюрер СС Гельмут Мюллер.

Не очень шли дела и у 3-й танковой дивизии СС «Мёртвая Голова» — 21 января дивизии пришлось решать помимо боевых ещё и организационные проблемы. Потери 509-го тяжёлого танкового батальона 18 января были оценены крайне негативно, и командование батальоном принял гауптштурмфюрер СС Ляйбель, командир 2-го батальона 3-го танкового полка СС. 21 января он выдвинул батальон к Фельзебесняе. Однако на марше шесть из 12 «Королевских Тигров» вышли из строя по техническим причинам, а один ещё и получил пробоину радиатора при странных обстоятельствах, признанных за случай «дружественного огня».

К тому моменту боевой состав 3-й танковой дивизии СС «Мёртвая Голова» насчитывал шесть боеспособных «четвёрок», две «Пантеры» и один «Тигр», а также шесть Панцерягер IV и 12 StuG. Кроме того, было ещё 13 тяжёлых буксируемых противотанковых орудий и 40 стволов дивизионной артиллерии. Ударную группу «Мёртвой Головы» поддерживали 1-й и 3-й батальоны полка СС «Эйке» и 1-й батальон 24-го танкового полка под командованием ротмистра Вейдеманна. На 19 января эти части насчитывали 45 боеспособных «Пантер», к 21 января их численность просела до 36 машин, а 24 января осталось всего 22 боеспособные машины. Постепенно бои разворачивались в районе населённого пункта Капольнаш-Ниек.

Скудные резервы против их отсутствия

Бои за Секешфехервар, хотя и оттянули на себя часть сил наступавшей немецкой группировки, но полностью сковать её не могли. Уже в 03:00 21 января на всём участке фронта 5-го гв. кавкорпуса «группы танков и бронетранспортёров» провели глубокую силовую разведку. Выяснив построения советской обороны и систему огня советских войск, в 05:00 немцы перешли в наступление. Уже к 08:00 передний край был прорван. К этому моменту в помощь кавалеристам придали весь 1-й гв. мехкорпус. Прорвавшие фронт боевые группы завязли в танковых засадах — так, в 1-й гв. мехбригаде к вечеру зафиксировали в общей сложности 12 атак 3-й тд СС «Мёртвая голова». Уже к вечеру батальоны бригады были в полуокружении, с рассветом оно стало полным. 5-й гв. кавкорпус за два дня боёв потерял почти все противотанковые средства. Частичной заменой им стал переданный кавалеристам 437-й иптап. Но усилился и противник.

22 января разведбат «Викинга» прорвался в район господского двора Агг-Сеонтпетер. На ночь их блокировали там, но на следующий день немцы восстановили связь с прорвавшимися частями. В 22:00 последовал новый удар, в котором, по данным штаба 4-й гв. армии, приняли участие «1-я тд, тд СС «Мёртвая голова», тд СС «Викинг», 509-й армейский дивизион «Королевских Тигров». Ставка противника на ночной бой вполне себе оправдала: «вклинившиеся танки расстроили систему огня и управления боевых порядков 5-го гв. кк».

Девять танков «Викинга» прорвались в район селения Барачка. Ещё два танка были замечены между Будапештом и деревней Валь, где находился командный пункт 4-й гв. армии. Оборону штаба пришлось срочно усиливать стрелковым полком и тремя танками, а к вечеру его перенесли в деревню Пуста Замор, которую от прорвавшихся немцев отделяли сразу две речки. Впрочем, основные надежды были, разумеется, не на водные преграды. Соседняя 46-я армия вновь выступила в роли донора, выделив 34-ю гвардейскую стрелковую дивизию под командованием полковника Г.С. Кукса. Заняв позицию севернее Барачка, эта дивизия прикрыла направление на КП 4-й гв. армии и на Будапешт.

Учитывая серьёзную убыль «Пантер», которых и так в дивизии «Мёртвая Голова» было не много, а также потери 1-го батальона 24-го танкового полка (всего 13 «Пантер» и один «Тигр»), в бой за Капольнаш-Ниек были брошены истребители танков. 22 января обошлось 3-му противотанковому дивизиону СС в три сгоревшие самоходки. Однако, несмотря на большие потери, Капольнаш-Ниек 23 января всё же немцами был взят.

24 января немцы сформировали три боевые группы (от 10 до 12 бронемашин в каждой) и продолжили выполнение боевой задачи.

Боевая группа «Эккерт» (командир штурмбанфюрер СС Фриц Эккерт) в составе девяти «Королевских Тигров» 509-го тяжёлого танкового батальона и 5-го панцергренадерского полка СС «Туле» должна была взять Кишалом и высоту 157, а также захватить плацдарм на Вали-Канале. Первым делом группа завязала бои за высоту 157, где в течение 20 минут «Королевские Тигры» заявили об уничтожении 15 советских танков. Правда, и количество боеспособных «Королевских Тигров» после этих боёв сократилось до двух.

Боевая группа «Клеффнер» (командир оберштурмбанфюрер СС Франк Клеффнер) была создана на основе 6-го панцергренадерского полка СС «Теодор Эйке» и приданного ей 1-го батальона 24-го танкового полка в составе 12 боеспособных «Пантер». Также группе были приданы пять «Королевских Тигров» из 509-го тяжёлого танкового батальона — группа должна была взять Барачку и решить вопрос с плацдармом. К полуночи количество боеспособных «Пантер» сократилось до пяти.

Боевая группа «Питшеллис» (командир штурмбанфюрер СС Адольф Ганс Питшеллис) представляла собой остатки 3-го танкового полка СС, который и возглавил наступление.

Всего за 24 января «Мёртвая Голова» потеряла три «четвёрки», один «Тигр», четыре StuG и один Панцерягер IV. Артиллерийский полк дивизии лишился трёх «Веспе», одного «Хуммеля» и одной машины артиллерийских наблюдателей. 509-й тяжёлый танковый батальон потерял несколько «Королевских Тигров» временно вышедшими из строя, ещё один получил серьёзные повреждения.

В самой Барачке ещё оставались части 1-го гв. мехкорпуса — семь танков 19-й мехбригады, рота управления 20-й мехбригады и батарея самоходок. К вечеру 25 января им удалось очередной контратакой отбросить наступавших немцев, «потеряв при этом почти весь личный состав и материальную часть». Однако пока танкисты Руссиянова сдерживали рвущихся к Будапешту эсэсовцев Гилле, соотношение сил на участке прорыва резко поменялось.

Выстояли!

На рассвете 25 января в подчинение 4-й гв. армии вошёл переброшенный со 2-го Украинского фронта 104-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта А.В. Петрушевского (3-я гв. воздушно-десантная, 66-я и 151-я стрелковые дивизии). Вместе с ним на этот же участок прибыл 23-й танковый корпус генерал-лейтенанта танковых войск А.О. Ахманова.

Фактически, 20-е числа января были последним шансом для будапештских окруженцев. Факт, что мечты Гитлера о деблокаде и восстановлении линии фронта в Венгрии с опорой на Дунай уже не имеют ничего общего с реальностью, был ясен всем. Шансы имелись у попытки удара навстречу наступавшим, как это произошло под Корсунь-Шевченковским, но это, разумеется, значило бы утрату большей части тяжёлого вооружения. Выбор у засевших в Будапеште немцев и венгров был небогатый, и на прорыв окруженцы так и не пошли.

На 25 января ударная группировка Герберта Гилле насчитывала боеспособными: 1-я тд — один средний танк, 14 «Пантер» и один StuG, 1-й батальон 24-го танкового полка — 11 «Пантер», 3-я танковая дивизия СС «Мёртвая Голова» — один средний танк, два «Тигра» и четыре истребителя танков, 5-я танковая дивизия СС «Викинг» — три средних танка, три «Пантеры» и три истребителя танков, 509-й тяжёлый танковый батальон — девять танков «Королевский Тигр».

Вечером 25 января в 22:30 немцы вновь перешли в ночное наступление. К этому моменту, как отмечали в штабе 4-й гв. армии, «участок фронта от Капюлнаш-Ниек до Барачка оборонялся 1-м гв. мк и частями 93-й сд. Боевые порядки частей, понёсших большие потери в ходе боёв, были ослаблены и не могли держать сплошную линию фронта».

Под удар прорвавших фронт немецких танков попал 877-й гаубичный артиллерийский полк и ещё ряд частей. Для затыкания прорыва Захаров был вынужден просить у командующего фронтом использовать 23-й танковый корпус, который изначально планировалось «придержать для контрнаступления. Теперь же танковым бригадам Ахманова требовалось контратаковать непосредственно ударную группировку немцев.

Интересно, что в этих боях постоянно мелькают немецкие данные о 63-й кавалерийской дивизии генерал-майора П.М. Крутовских из 5-го гвардейского кавкорпуса, которая немало крови попортила танкистам СС. Это была та самая дивизия, в составе которой дрался 214-й «штрафной» кавалерийский полк, которым командовал майор (ранее подполковник) Е.В. Данилевич. Полк был переведён в штрафники осенью 1944 года за утерю в бою знамени части. Героизм кавалеристов не остался незамеченным и у нас: именно после «Конрада III», в феврале 1945 года, военсовет 3-го Украинского фронта предложил вывести полк из штрафников с правом получить новое знамя.

26 января немцами была создана единая боевая группа из оставшихся на ходу и уцелевших бронеединиц. Возглавил её командир 3-го танкового полка СС кавалер Рыцарского креста штурмбанфюрер СС Адольф Ганс Питшеллис. Группе придавались три «Королевских Тигра» из 509-го ттб и пять «Пантер» 24-го танкового полка. Атака началась с того, что «Тигр» гауптшарфюрера СС Бергера был расстрелян из засады, также была потеряна одна самоходка Панцерягер IV. Вскоре были подбиты два «Королевских Тигра», при этом один получил девять попаданий, а второй четыре. Боевая группа «Питшеллис» остановилась и перегруппировалась. При поддержке боевых групп Эккерта и Клеффнера была занята Барачка, и немцы двинулись дальше. Однако наступление приостановилось ввиду того, что командир группы Питшеллис погиб, и командование принял оберштурмбанфюрер СС доктор Герхард Адам.

Утром 26 января 3-я танковая бригада подполковника И.Д. Ивлиева и 135-я танковая бригада полковника А.С. Шевцова вступили в бой с целью остановить прорвавшиеся немецкие танки. Общее наступление было запланировано на следующий день. Если до этого момента у немцев если и сохранялись какие-то иллюзии относительно времени и места русского контрудара, то после встречи с вновь переброшенными танковыми бригадами их уже не осталось. В 10:00 27 января перешли в наступление и основные силы:

«Части 23-го тк, войдя в бой, с ходу были втянуты в бой в невыгодных условиях и несли большие потери в материальной части… В ходе ожесточённых танковых боев 26 и 27 января 23-й тк потерял подбитыми 14 танков, а 54 танка и 3 самоходных орудия сгоревшими. В числе основных недостатков боя отмечались: слабое знание противника личным составом 23-го тк, так как он пошёл в бой с ходу; недостаточная увязка огня артиллерии сопровождения на местности; ограниченность в боеприпасах; отсутствие авиасопровождения ввиду нелётной погоды (снегопад). Танки противника в этих боях, как правило, действовали из засады и контратакующими группами в 10–20 единиц».

Конечно, у человека, хотя бы поверхностно знакомого с историей Великой Отечественной, при таком описании сразу же возникают ассоциации с другим известным танковым сражением — битвой под станцией Прохоровка. Впрочем, потери корпуса генерал-лейтенанта Ахманова были заметно меньше, чем у двух корпусов армии Ротмистрова в 1943 году. К тому же, сейчас целью немцев была не просто узловая железнодорожная станция, а запертая в Будапеште группировка, включавшая в себя, в частности, две немецкие танковые дивизии. 13-я танковая дивизия на 25 января имела 2083 человека, 22 единицы танков и САУ, 40 бронетранспортёров, пять орудий ПТО и пять стволов дивизионной артиллерии, часть из которых на самоходных лафетах. Второй танковой дивизией была бывшая танкогренадерская «Фельдхернхалле», которая на 25 января имела 2777 человек, две «Пантеры», 19 бронетранспортёров, один «Хуммель» и четыре полевых орудия. Тут стоит также учесть, что при деблокировании немцы получили бы возможность реанимировать часть подбитых танков, использовавшихся в Будапеште как неподвижные огневые точки.

После остановки боевой группы «Питшеллис» центр тяжести сместился в сторону боевой группы «Клеффнер», которой были приданы три «Пантеры» и один «Тигр». Потери за 27 января составили одну «четвёрку», одну командирскую «Пантеру», пять самоходок StuG. В 509-м тяжёлом танковом батальоне один «Королевский Тигр» был повреждён.

Конец «Сада пряностей»

Потери в боях 26–27 января не заставили командование 4-й гв. армии отказаться от дальнейших наступательных действий. Усилив наступающие части группой артиллерии дальнего действия и запросив поддержку с воздуха штурмового авиакорпуса, Захаров продолжил атаковать. В целом его расчёт на обескровленность немецкой бронегруппировки был верен — «латная перчатка», которую представлял собой эсэсовский корпус ещё в середине января, протёрлась не то что до мяса, а местами до костей. Например, 3-я танковая дивизия СС «Мёртвая Голова» на 27 января имела одну боеспособную «четвёрку», одну «Пантеру» и один «Тигр», три самоходки StuG и 13 противотанковых орудий, а также пять лёгких батарей и пять тяжёлых батарей дивизионной артиллерии.

Немцы, как следует из приказа по IV танковому корпусу СС, немедленно перешли к обороне. Вместо указаний на дальнейшее наступление в тексте появились обороты вида «плацдарм должен быть удержан во что бы то ни стало!» Ставя подпись под этим приказом, обергруппенфюрер СС Герберт Гилле прекрасно понимал, что этим он одновременно подписал приговор гарнизону Будапешта. Как только стало ясно, что угроза прорыва миновала, в старой Буде вновь загрохотали 203-мм орудия, расчищая путь советским штурмовым группам.

Вечером 11 февраля остатки будапештского гарнизона попытались прорваться из города, но к этому моменту линия фронта уже была слишком далеко. В охоте на окруженцев принял участие и 5-й гвардейский кавкорпус. Вместе со 130 000 своих подчинённых в советский плен попал ответственный за оборону Будапешта командир IX горного корпуса СС обергруппенфюрер Пфеффер-Вильденбрух, а также командир оперативно подчинённого ему 1-го венгерского армейского корпуса генерал Иштван Хинди. Среди убитых высших офицеров оказались командир 13-й танковой дивизии вермахта генерал-майор Герхард Шмидхубер, командиры 8-й и 22-й кавалерийских дивизий СС бригаденфюреры Румор и Цеендер…

Сражение за Будапешт завершилось. Но за Венгрию ещё предстояло повоевать.