Ариадна Скрябина: как дочь великого русского композитора стала героиней Франции

Дитя Декаданса

Когда она была подростком, то была одержима идеей воплотить Мистерию, задуманную отцом. Только не в Индии, а в Москве. И чтобы с протестным посылом. И чтобы в конце Мистерии все актёры совершили акт самосожжения. В актёрах виделись она сама и её школьные подруги. «Что ж такого, что я пострадаю, я очень рада этому, так же как радуюсь, что умру за Русский Народ», писала она о своём плане в письме.

Да, в каждом замысле она была грандиозна, потому что была грандиозна в чувствах. Позже это вылилось в реальные дела, а когда она была девочкой – дитём Декаданса – замыслы её были полны жертвенности. Всё ей казалось, что сама эта потрясающая жертвенность может повернуть ход истории.

Несомненно, грандиозность эту она унаследовала от отца. Композитор Скрябин о себе говорил, что если он счастлив, то счастья хватит на целый мир, но если тоска берёт – то тоже размер на всё человечество. Кстати, его фамилию дочь, строго говоря, до смерти отца не носила: первая жена Скрябина не дала ему развод, и, хотя второй брак Скрябина ничем не отличался от оформленных по закону, дочь носила фамилию матери. Шлёцер. Впрочем, дворянская немецкая фамилия, быть может, была и позвучнее.

Отца Ариадна потеряла в десять. Мать – в шестнадцать: тогда вся семья заразилась тифом. Ариадна выжила, её мама – нет. Высокой трагичности, грандиозности чувств смерть родителей только поспособствовала – Ариадна буквально нырнула в высокие чувства и мечты, оказавшись перед лицом своего горя.

От неё с малых лет ждали многого: дочь гения! Она, действительно, великолепно музицировала – но в жизни воплотила это, став секретарём музыкального кружка. Ещё с малых лет писала стихи, и вполне достойного для Декаданса уровня – но закончилось это тонкой брошюркой. Артистизма ей тоже было не занимать – слушать её декламацию стихов классических авторов нравилось многим. Но знаменита она стала в итоге вовсе не в поэзии, музыке или на сцене. Для начала – время было не то.

Россия – не её судьба

Ариадна родилась в Италии, в 1905 году. Не проездом – там жили в те годы её родители. Родилась она в тяжёлый период, когда отец остался без контрактов, и некоторое время над семьёй висела угроза голодной смерти. Впрочем, ситуация разрешилась. После Италии Скрябин колесил с семьёй, зарабатывая концертами, по всей Европе и даже по США. Россию же Ариадна увидела, когда ей было пять. Но и там, по привычке, дома все говорили по-французски: немка-мать, русский отец, дочь, родившаяся в Италии, сын, рождённый в Швейцарии. Тем не менее, в семье пестовался культ всего русского. Патриотизм с уклоном в национализм был в моде.

Дома у Скрябина и Шлёцер постоянно бывали другие музыканты, а ещё – актёры и поэты, чьи имена позже будут упоминать в статьях и учебниках. Один из них, контрабасист Сергей Кусевицкий, вспоминал, что Ариадна была похожа на маленький вихрь. С ней не было никакого сладу. Родители даже побаивались горячую характером девочку…

Со знакомыми детьми Ариадна развлекалась обычно одним способом: ставила трагедии и драмы. Спектакли потом демонстрировались родителям всех участников, а также гостям дома. Притом счастливых концов Ариадна терпеть не могла, но в то время это никого не смущало: так было модно.
А потом началась Первая Мировая. Музыкантам жилось несладко. А из Европы доносились новости о тяжёлом положении Шлёцеров – немцев в странах-противницах Германии буквально травили. Ходили слухи и даже откровенно писались статьи об их особенной звероватости, жестокости, готовности предать родину ради своей немецкой крови… И даже то, что Шлёцеры были, скорее, немецкими евреями, чем немцами, мало спасало.

После войны и смерти матери Ариадну забрали родственники во Франции, её младшую сестру – родные в Бельгии. Больше Россию Ариадна никогда не видела. Зато она прониклась идеями сионизма, приняла гиюр, взяла имя Сарра (быть может, потому что Сарочка - почти Арочка, как звал её ласково отец) и фамилию своего мужа-еврея. И бросила искусство окончательно. В ней горела новая идея – еврейского братства и сестринства. Она хотела увидеть однажды Израиль, воскресшее государство. Но… Не увидела. Если Первая Мировая аукнулась Шлёцерам за принадлежность к немецким дворянским родам, то Вторая несла смерть за то, что по крови они были евреями.

Сопротивление

Во Франции де факто было несколько непересекающихся или пересекающихся слабо подполий – например, одно из них состояло из российских эмигрантов. Но Ариадна предпочла «Еврейскую армию» - собственное подполье евреев, как российских, так и нет. Армия, конечно, занималась розыском выживших, незаграбастанных в лагеря еврейских детей (детям французы чаще сочувствовали и чаще их укрывали) – их потом переправляли в нейтральную Швейцарию либо равнодушную к евреям Испанию.

Но ненасильственной «Армию» не назовёшь. Они добывали оружие – и применяли его. Основной целью они сочли агентов гестапо, известных как «физиогномисты». Такого рода агенты изо дня в день мешались с толпой на улицах Парижа, чтобы высмотреть еврейские черты лица и проследить за их обладателем – а потом сдать в гестапо. Отстрел нескольких агентов в Тулузе, где действовала «Армия», привёл к тому, что новых гестапо никак не могло найти – никто не хотел рисковать. Нападали и на других гестаповцев.

Мужу Ариадны удалось организовать эвакуацию в Швейцарию – Ариадна отказалась. Что-то сказала хлёсткое: наверное, «беги, если хочешь». Быть может, «у меня тут война». Она любила говорить хлёстко, веско, афористично. Это осталось между ней и мужем. Он бежал, у неё была война.

Тем временем в Париже арестовали нескольких подпольщиков. Под пытками выяснили имена и адрес соратников в Тулузе. Ариадну накрыли с товарищем, Рауэлем Леоном, милиционеры-коллаборационисты. Вскоре они были заперты уже втроём: на конспиративную квартиру явился Томми Бауэр, ещё один участник сопротивления. Никто не знает, что пронеслось в голове у Леона – он вдруг схватил со стола бутылку и кинул её в охранявшего их автоматчика. Тот сразу дал очередь… Ариадна умерла сразу. Бауэр был тяжело ранен (позже его доставили в больницу и там три дня страшно пытали – не добившись ни слова). Леон же сумел уйти – с перебитыми ногами.

Позже в Израиле, которого так и не увидела Ариадна, Леон встретил её мужа. «Ты убил её», сказал муж. И больше они никогда не общались. А Ариадна – что Ариадна. Получила награду потом, за спасение не менее двух с половиной тысяч граждан Франции. Даже несколько. А по-хорошему… Должна бы аплодисменты. Не в Москве, в Тулузе. Не огонь, а пули. Но она отдала жизнь, спасая свой народ – как мечтала.

Немало бывших россиян сопротивлялись нацистам: За какие заслуги русский белоэмигрант Вильде стал национальным героем Франции.